Флиртаника всерьез - Берсенева Анна. Страница 19

Однако рассуждать об этом Глеб уже не мог. В глазах у него потемнело, что-то страшное, нерассуждающее поднялось к самому горлу. Недавно мама купила кассету с фильмом «Регтайм», Глеб успел его посмотреть четыре раза, и его поразило, что такой вот нерассуждающий гнев может выйти из-под власти разгневанного человека, сломать его жизнь…

Только теперь он понял, как это бывает. Он мог бы сейчас убить Задкова, он готов был влепить в его перекошенную рожу что-нибудь смертельно тяжелое, вот именно убийственное, он… Но тут дверь класса открылась и вошла Верка-русичка.

– После уроков за гаражами, – коротко и громко сказал Глеб.

Он знал, что Задков не посмеет увернуться от вызова, брошенного перед всем классом. Это было бы таким позором, после которого его презирали и осмеивали бы даже самые последние плаксы-девчонки.

На весь этот день Глеб пересел в противоположный угол класса: не мог видеть рядом круглую физиономию Витька, слышать его гнусавый голос. Поэтому он не заметил, как сразу после уроков Задков куда-то улизнул. Не найдя его в раздевалке, Глеб бросился на улицу, за гаражи, которые лепились к школьному забору. Какая ни гнида был Задков, Глеб все-таки был уверен, что застанет его там.

Он действительно был там. Только не один, а с тремя парнями из восьмого класса. Глеб знал их по футбольному чемпионату школы – это была лучшая тройка нападающих.

– Он! – с подвизгом воскликнул Задков, увидев выходящего из-за гаражей Глеба. – Больно много про себя понимает, типа он умный, а я типа мудак!

Глеб чуть было не крикнул, что ничего подобного не говорил, но тут же одернул себя. Глупо было оправдываться в такой ситуации, глупо было объяснять, что он говорил, чего не говорил, и совсем уж невозможно было повторить, что говорил сам Витек – про маму…

– Нехорошо так поступать, мальчик, – с хамоватой и зловещей усмешкой сказал один из восьмиклассников. – Прям ай-яй-яй, как нехорошо!

– Ну ничего, – сказал второй, – он сейчас перед Витей извинится, и все будет окейно.

– А нам он сейчас заплатит, – добавил третий. – За то, что мы его выслушали и по справедливости рассудили. Заплатишь нам, правда, мальчик? Тебе, наверно, мама денюжку на буфет дает, а? А ты, наверно, денюжку не тратишь, вон худой какой, а на что-нибудь копишь, да? Вот и считай, что уже скопил. Себе на спокойную жизнь.

С этими словами третий, самый здоровый парень крепко взял Глеба за грудки и тряхнул так, что у него клацнули зубы и упали на землю очки. Глеб рванулся, попытался подобрать очки, но парень легонько оттолкнул их ногой, а второй – тот, который говорил, что все будет окейно, – неторопливо наступил на них и с хрустом размял по земле. На лице его при этом читалось глубокое удовлетворение.

– Ничего-о, – довольно протянул он, – очки тебе мамочка новые купит. Зато запомнишь, что нехорошо не по делу залупаться.

Глеб рванулся снова, на этот раз не за очками. Он резко вздернул колено и ударил держащего его типа в живот. Вообще-то он хотел ударить его между ног, но рост, уже немаленький, не позволил ему правильно прицелиться.

Впрочем, и такой, более щадящий удар привел парня в ярость. Он громко матюкнулся и изо всех сил оттолкнул Глеба от себя. Но прежде чем Глеб успел обрадоваться свободе маневра, он оказался в руках второго парня.

– Я ж говорил, что он падла! – крикнул Задков. – Дай-ка я ему врежу!

Но теперь уже и все трое парней, которые сначала вели себя с холодноватой наемной ленцой, не прочь были сделать то же самое.

Тот, у которого Глеб бился в руках, как котенка отшвырнул его к третьему, самому плечистому, и, потирая кулак, пошел на него. Ситуация была идиотская в своей безнадежности. Глеб не мог даже пошевелиться, потому что его руки были заведены назад и вывернуты так, что стоять он мог, только согнувшись в три погибели.

«Хорошо, что очки упали, – мелькнуло у него в голове. – А то бы сейчас лицо порезалось».

Как он ни храбрился, а все-таки зажмурился. Его никто никогда не бил по лицу, да и вообще его никогда не били, и ему было страшно ожидать этого.

Секунды, которые прошли в спасительной темноте зажмуренных глаз, показались ему бесконечными. Потом до него дошло, что они действительно длятся слишком долго. Глеб открыл глаза и увидел, что шедший на него парень лежит на земле лицом вниз. Непонятно только было, как это он упал, не издав ни звука, больно ведь падать лицом вниз… Или, закрыв глаза, Глеб погрузился не только в темноту, но и в тишину, потому ничего и не слышал?

Еще через мгновение Глеб почувствовал, что руки у него свободны. Он выпрямился, зачем-то рванулся вперед, без очков почти не видя, куда рвется, – и наткнулся на Колькину спину.

Колька стоял над лежащим на земле парнем и смотрел на двух других – убегающих. Их-то Глеб со своей дальнозоркостью отлично разглядел вдалеке… Колька держал за шкирку Витька, тот не вырывался и не сопротивлялся его железному захвату.

– Ты что, Глебыч? – обернувшись к другу, спокойно сказал Колька. Лежащий парень зашевелился; Колька наступил ногой ему на плечи. – Нашел кого на дуэль вызывать! – Он как щенка тряхнул Задкова, тот по-щенячьи же заскулил. – Это ж угребыш, такие только мордой об стол понимают. И бить сразу надо, пока напаскудить не успел.

– Я не на дуэль, – пряча глаза, неловко пробормотал Глеб. – Я думал…

– Не надо было думать, – усмехнулся Колька. – Ладно, ты иди.

– А…

– А я тебя сейчас догоню. Объясню тут ребяткам… На доступном им языке.

Глебу было так стыдно – своей нелепости, беспомощности, никчемности, – что он не стал даже возражать. Он побрел вдоль гаражей к асфальтовой дорожке, которая вела к их с Колькой дому.

– Я же ее мужа не на дуэль вызываю, – повторил Глеб. – И не Задков же он. Наверняка нормальный человек. Поговорим, и все.

– Повторяю для особо непонятливых, – хмыкнул Колька. – Нормальный человек с тобой разговаривать не станет. Глаза у тебя сейчас невменяемые, поверь на слово. Так что не спорь, Глебыч. Пошарь в своем Интернете или где там еще, узнай, где у этого Северского офис, и пойдем.

– Пап, я ушла. – Надя заглянула на кухню. – Мама приедет завтра, она мне на мобильный позвонила.

– Завтра, значит, не получится пойти, – сказал Глеб, когда Надя исчезла за дверью. – Ты же Галинку поедешь встречать.

– Зачем ее встречать? – пожал плечами Колька. – Она и без меня справится. Она вообще прекрасно без меня со всем справляется, – помолчав, добавил он.

Глеб расслышал горечь в его голосе. Но тут же о ней забыл.

Глава 9

Двор, в котором находился офис Игоря Северского, был усыпан кленовыми листьями – красными, желтыми, бурыми. Очень много было зеленых, они опали просто от тяжести: мороз ударил слишком быстро, и листья заледенели прямо на ветках, не успев отзеленеть.

Стоя под кленом неподалеку от входа в офис, Глеб вспомнил, как Ирина сказала ему в первый вечер, когда они шли по бульвару и листья льдисто шелестели у них под ногами:

– Говорят, это плохая примета – к войне, вообще, к вражде какой-нибудь. Когда листья замерзают и зелеными падают.

В плохие и хорошие приметы Глеб не верил. Ему вообще были безразличны мелкие приметы внешней жизни, которыми люди почему-то пытались объяснить другую, от них не зависящую жизнь. И сейчас он вспомнил эти слова не потому, что опасался войны и вражды, а просто потому, что вспомнил Ирину, глядя на стеклянные кленовые листья.

– Сейчас выйдет, – сообщил Колька.

Он выяснил это с помощью незамысловатого шпионского приема: подошел под единственное светящееся окно офиса, подпрыгнул и успел разглядеть, что в кабинете надевает плащ мужчина начальнического вида.

– Коль, – почти жалобно попросил Глеб, – отойди ты все-таки в сторонку, а? Что ж ты, совсем уж за человека меня не считаешь? Дай хоть парой слов с ним переброситься.

Он вдруг почувствовал себя таким же никчемным мальчишкой, каким был пятнадцать лет назад, когда собирался драться с Задковым. Хотя драться с Ирининым мужем Глеб, конечно, не собирался.