Полет над разлукой - Берсенева Анна. Страница 16

Она и представить не могла, что ожидание окажется для нее таким тягостным. Даже странно: только недавно появилась в ее жизни эта роль, даже еще и не появилась, можно сказать, а жизнь без нее уже казалась пустой.

К тому же в театре ГИТИСа не было спектаклей с ее участием, занятий накануне Нового года тоже не было – и оказалось, что осталась у нее только «Терра». Это тоже не улучшало настроения.

Работа в «Терре» каждый раз была сопряжена с волевым усилием, которое Але с каждым разом все меньше хотелось совершать. Жаль было времени, жаль было сил – после бессонной ночи Аля чувствовала себя выжатым лимоном. Но она прекрасно понимала, что за эту работу надо держаться.

«Терра» устраивала ее во всех отношениях. От той же Ритки, да и от двух однокурсниц, работавших в других клубах и ресторанах, Аля знала, что везде берут официанток только на полную рабочую неделю. И уж точно ни один хозяин не станет соотносить график их работы с какими-то там спектаклями или репетициями.

А здесь она все-таки могла работать три ночи в неделю. Правда, Аля старалась не думать, что будет, когда она начнет играть в Театре на Хитровке. Ей и так уже нелегко было совмещать такие разные миры, какими были «Терра» и театр…

Еще одна ночь близилась к концу; Аля уже счет им потеряла. Народу, к счастью, было немного, особенно на ее половине зала, и Аля думала, что, может быть, удастся даже уйти пораньше. Правда, особенно на это рассчитывать все же не приходилось: Ксения почему– то была сегодня зла как фурия. Стаканы расходовались со скоростью света, и барменша шипела на официанток с такой ненавистью, как будто те были ее личными врагами.

Аля даже сердилась на себя за то, что не может не обращать внимания на стерву Ксению и что настроение у нее незаметно портится.

«А пошла бы она! – со злостью подумала Аля, услышав, что Ксения снова зовет ее, к тому же совершенно истерическим голосом. – У меня два мыдлона всего осталось, да и те расплатились уже, пусть с ними теперь охрана разбирается. Сдам деньги и уйду, пускай хоть оборется!»

Но, к ее удивлению, Ксения вышла из-за стойки и сама пробежала к ней через весь зал.

– Алька, да иди же! – воскликнула она; с еще большим удивлением Аля заметила, что в глазах у нее стоят слезы, а голос срывается на плач. – Иди сюда, не знаю же, что делать!

Подойдя вслед за Ксенией к стойке, Аля поняла причину ее истерики. На высоком табурете у бара сидел в стельку пьяный мыдлон. Носом он уткнулся в стойку, а из-под его головы растекалась огромная блевотная лужа.

– Сволочь! – уже в голос рыдала Ксения. – Я же их отслеживаю, таких, если что – сразу отсюда спроваживаю. А этот сидел себе как порядочный, только отвернулась – пожалуйста!

С тех пор как сократили посудоуборщиц, вся грязная работа, включая уборку за такими вот мыдлонами, легла на официанток. К счастью, Але еще не приходилось сталкиваться с подобным. Она даже не могла с уверенностью сказать, как повела бы себя, если бы увидела на своем столе блевотную лужу. При одной мысли об этом у нее в глазах темнело.

– Ни за что не буду убирать, ни за что! – Ксения плакала так отчаянно, как будто жизнь ее была кончена. – Да что ж за наказание такое, что ж я, совсем не человек, за всякой падалью тут…

Как ни плохо относилась Аля к барменше, но ей стало ее жаль.

– Вот что, – решительно заявила она, – делаем так. Я беру тряпку, и мы с тобой быстренько его будим. Пока не очухался – уберет сам, никуда не денется. Давай!

– А вдруг нажалуется? – растерянно спросила Ксения; Алина идея явно оказалась для нее неожиданностью. – Он же вообще-то не обязан…

– Обязан, – сквозь зубы процедила Аля. – Какое он ни дерьмо, а все-таки мужчина – что ж за ним женщина блевотину подтирать должна?

– Ой, – махнула рукой Ксения, – да какие мы тут женщины!

Но тряпку она принесла и ожидающе остановилась у Али за спиной.

– Ну-ка вставай! – заорала Аля прямо в ухо мыдлону. – Вставай, ты где разлегся, а?!

Одновременно с криком она яростно трясла его за плечо, стараясь не прикасаться ни к чему, кроме твидового пиджака. Мыдлон зашевелился, что-то замычал, потом поднял голову и посмотрел на Алю бессмысленными глазами. При виде его мерзко вымазанной щеки и слипшихся волос спазмы подкатили у нее к горлу.

– Ты что тут натворил, а?! – громко прошипела она, стараясь не дышать. – Кто убирать за тобой будет? Ну-ка быстро, пока никто не видел! Давай-давай, – поторопила она, заметив, что он испуганно протянул руку к тряпке. – Вот тебе тряпка, вытирай!

– Да ты че, я ж ничего, нечаянно же… – забормотал он, возя тряпкой по стойке. – Счас вытру, чего ты разоралась?

– Живее, живее, – приговаривала Аля. – Да чище смотри вытирай, что там за пятно осталось?

Под ее сердитые окрики мыдлон довольно чисто вытер лужу. Ксения тут же подсунула ему другую тряпку, и он до блеска протер стойку.

– Ну вот, молодец, – сказала Аля. – Теперь свободен, если расплатился. Расплатился он? – спросила она Ксению.

– Да, – кивнула та. – Пускай отваливает.

Ошеломленный мыдлон сполз с высокого табурета и, пошатываясь, побрел к выходу. Кажется, он почти протрезвел от неожиданности; Аля даже побоялась, как бы не вернулся и не закатил бы скандал.

– О-ох… – протянула Ксения, когда мыдлон исчез за дверью. – Неужели все? – Она произнесла это с таким облегчением, как будто спаслась от землетрясения или наводнения. – Но ты молодец, Алька! Как сообразила, а? – Она засмеялась, еще шмыгая подпухшим носом. – Спасибо тебе! Мне бы ни за что не догадаться, да и побоялась бы…

Пока Аля возилась с пьяным, ее половина зала опустела. Утренняя, усталая тишина стояла в «Терре», и душа была так же пуста.

– Да ладно, – вяло махнула она рукой. – Забыть и не вспоминать!

Ксения догнала ее на набережной. Аля решила пройтись пешком, чтобы избавиться от мерзкого запаха, который она до сих пор чувствовала, как будто наяву.

– Алька! – услышала она и обернулась.

Ксенина машина – франтоватая красная «шестерка» – стояла у обочины, а сама барменша выглядывала из нее. Круглая шапка из чернобурки возвышалась над ее головой.

– Алька! – повторила Ксения. – Садись, подвезу.

Помедлив, Аля все же подошла к машине. Не то чтобы ей хотелось воспользоваться сегодняшней услугой и проэксплуатировать Ксению – просто показалось, что в голосе барменши звучат незнакомые нотки.

– Спасибо тебе, – еще раз сказала та, когда Аля села рядом на сиденье. – Куда подвезти-то?

– Да никуда, – пожала плечами Аля, обиженная деловитостью расплаты. – Я и на метро доберусь прекрасно.

– Ты не сердись, – наверное, что-то почувствовав, сказала Ксения и вдруг снова всхлипнула. – Я же, правда, так растерялась!.. У меня сегодня, знаешь, все одно к одному…

Але не очень хотелось разговаривать с нею, но она чувствовала, что Ксению не остановить. Она даже с места не трогалась – сидела, вцепившись в руль, и лихорадочно теребила серебряную пуговицу на шикарном полушубке из чернобурки. Сейчас были особенно заметны морщинки на ее всегда тщательно ухоженном лице. Пепельные волосы, о которых всегда спорили девчонки – свои или крашеные, – казались тусклыми, как будто и в самом деле пеплом посыпанными.

– Случилось что-нибудь? – из вежливости поинтересовалась Аля.

– Да не то чтобы случилось… Просто накопилось! Ты вообще-то как – и вправду одна живешь? – спросила она, бросив на Алю быстрый взгляд; та кивнула. – Красивая, молоденькая – даже странно. Неужели мужика не хочется? Ну и правильно, – решительно заявила Ксения. – Они же хуже волков! Сколько ни корми, все норовят сзади цапнуть. Мой вон…

Аля ожидала услышать историю о пьющем, бьющем супруге и удивилась про себя: неужели Ксения до сих пор терпела такого?

– Я ведь тоже актрисой была, знаешь? Правда-правда, – сказала она, заметив промелькнувшее в Алиных глазах недоверие. – Настоящей, в Театре Пушкина играла. Я же старая уже, разве не видно? – хмыкнула она. – Сорок скоро… Думаешь, легко было все бросить и барменшей пойти? Все из-за него, из-за Толика! Как же, он режиссер, искания у него, творческий процесс. А мне и так сойдет, лишь бы бабки зашибать. Ну и дозашибалась…