Ревнивая печаль - Берсенева Анна. Страница 51

– А ты откуда узнал? – удивилась Лера.

– А спросил у тебя как-то. Только ты, наверно, не помнишь, – усмехнулся Саня.

– А-а… – Лера смутилась, догадавшись, когда именно сообщила Сане дату своего рождения.

– Где празднуешь? – поинтересовался он.

– Да нигде, – не подумав, ответила она и тут же пожалела: надо было, конечно, выдумать что-нибудь, чтобы не вызывать лишних вопросов.

– Как это? – поразился Саня. – Почему это?

– Ну… так получилось.

Ей ничего не хотелось объяснять, но Саня и не стал расспрашивать.

– Слушай, – вдруг сказал он, – так, может, я тебе сегодня подарок бы вручил? Раз такое дело – раз ты ничего приятнее на сегодня не планируешь?

– Да я не знаю, Сань… – пробормотала Лера. – По правде говоря, не то настроение, чтобы праздновать! – выпалила она наконец.

– Да это я слышу… А помнишь, ты мне обещала, что в ресторан со мной сходишь еще как-нибудь?

– Обещала, – согласилась Лера.

– Так ведь слово-то надо держать! А, деловая женщина?

– Надо.

– Ну и держи! – потребовал он. – А то – ты ж знаешь, с кем дело имеешь…

Лера не выдержала и рассмеялась.

– Крутой ты, Саня, рэкетир!

Он тоже рассмеялся в ответ:

– Через полчаса буду. Ты выходи к воротам, как машину увидишь из окна, ладно?

Лера не ожидала, что так обрадуется, увидев его. Саня ждал у машины и быстро пошел ей навстречу, едва она показалась в конце аллеи. Они остановились друг против друга почти у самых ворот.

– Давно тебя не видел, – сказал Саня, глядя на нее радостными глазами. – Так-то закрутишься, не замечаешь, а увидишь – и поймешь…

– Я тоже – давно, – согласилась Лера.

– Ну это, ясное дело, взаимно, – улыбнулся он. – Поедем?

– Поедем, если не передумал, – кивнула она.

– А то бы я передумал! – усмехнулся Саня. – Обижаешь… Ты куда хочешь поехать?

– Ты же пригласил, – пожала плечами Лера, лукаво поглядывая на него. – Похитил, можно сказать, женщину. Куда повезешь?

Высокий джип плавно шел по льдистым весенним ухабам, скорость за сто почти не чувствовалась. Лера смотрела, как убегают назад деревья вдоль Волоколамского шоссе.

– А я знаешь, где был? – спросил Саня. – Ну, почему не звонил так долго?

– Где? – Она вздрогнула, оторвавшись от созерцания убегающих деревьев.

– В Африке!

– Солнышка захотелось? – улыбнулась Лера.

– Да ну, солнышка! Дела были.

– Ох у тебя и деловая география! То Урал, то Африка… До Северного полюса не добрался еще?

– Это в будущем, наверно, – ответил Саня со смешной серьезностью. – Пока что жариться пришлось два месяца, еле выдержал! Я вообще-то жару терпеть не могу.

– А куда мы едем? – поинтересовалась Лера.

– Ты ж сама сказала, чтобы вез куда хочу, – пожал плечами Саня. – Давай в центр не поедем, а? Тут хороший есть один кабак под Новым Иерусалимом. Может, туда?

– Туда так туда, – согласилась она.

Ресторан назывался «Сиреневые дали» и явно был рассчитан на тот контингент, от которого Леру тошнило. Она поняла это уже по тому, как оформлен фасад двухэтажного дома, к которому, свернув с шоссе, они подъехали по узкой, обсаженной кустами дороге: с какими-то псевдокоринфскими колоннами, готическими башенками и пошлыми фонарями у входа.

Машины парковались за рестораном, у глухой высокой стены. Встав на свободное место рядом с «шестисотым» «Мерседесом», Саня расстегнул куртку, пиджак и снял из-под него кобуру с пистолетом.

– Зачем ты снимаешь? – удивилась Лера.

– Да мне показалось, тебе это неприятно, – пояснил он.

– Вот глупости какие! – возразила было Лера, но Саня уже забросил пистолет в «бардачок». – Как это ты в машине оставляешь такие вещи?

– Думаешь, в моей машине кто-то решится пошуровать? – усмехнулся он. – Надежнее, чем в аптеке, можешь пальто тоже здесь оставить.

Они обогнули здание и подошли к центральному входу с фонарями. У крыльца стоял высокий молодец в длинном кафтане и меховой шапке а-ля Мономах. Мартовским вечером было довольно тепло, и из-под шапки по лбу швейцара катились капли пота.

– Здесь вообще-то не только ресторан, – рассказывал Саня. – Казино есть, сауна – все что хочешь.

– Все, что нужно для счастья, – усмехнулась Лера.

– Может, и не для счастья, а чтоб человеком себя чувствовать – это точно.

Мономах распахнул перед ними дверь, и они оказались в просторном холле, украшенном множеством разноцветных лампочек. Народу было довольно много, посетители курили, сплевывая в блестящие, словно из золота сделанные, плевательницы.

С некоторых пор Лере были совершенно безразличны рестораны, поэтому она не особенно обращала внимание на показную роскошь здешних интерьеров – все это массивное дерево, золото отделки, огромные корзины с искусственными цветами.

Она вдруг вспомнила, как они с Митей ели с жаровни кефаль на Галатском мосту в Стамбуле, – и ей стало так грустно, хоть совсем беги отсюда.

Официант ожидал заказа, и Саня сказал:

– Тут такое блюдо есть – закачаешься! Рябчики в можжевеловом соусе, хочешь? Мне прошлый раз официант рассказывал, что это еще французский король Людовик придумал. Он рябчика на охоте подстрелил, и тут же другой рядом упал – оказывается, первый рябчик была его подруга, вот он тоже и умер. Поэтому рябчиков теперь к столу только парой подают.

– Ох, Саня, – улыбнулась Лера, – после такой истории всякий аппетит пропадет!

– А по-моему, интересно, – погрустнел он.

– Лучше я вот это попробую, – сказала Лера, чтобы сгладить неловкость от своего замечания. – Ребра ягненка под коньячным соусом, тоже очень экзотично.

– А пить что будешь? Коньяк?

– Ты, видно, теперь думаешь, что я только коньяк пью, и обязательно до положения риз, – улыбнулась Лера. – Я бордо выпью, ладно?

– Ладно, – согласился Саня. – Я тогда тоже бордо.

– А ты пей сколько хочешь, – предложила Лера. – У меня права с собой, я тебя могу домой отвезти.

– Да уж сам доберусь как-нибудь, – усмехнулся он. – И с чего ты взяла, что мне «сколько хочешь» – это чтоб на ногах не держаться? Я, может, сегодня вообще без выпивки обойдусь.

– Почему это? – удивилась Лера. – Ну, как знаешь.

Музыка здесь была попсовая, Лера такую терпеть не могла. Она и вообще никогда не поехала бы в такой ресторан – нуворишеский, в котором хороша была только кухня, – но ей совсем не хотелось, чтобы Саня об этом догадался.

По всему залу был слышен писк мобильных телефонов. «Мухой чтоб летел на таможню!» – доносилось из-за соседнего столика.

Официант разлил вино по бокалам, и Саня сказал:

– Что ж, за тебя! Чтоб была ты счастливая, чтоб никогда ты не грустила…

– Спасибо, Санечка, – улыбнулась Лера, но улыбка у нее получилась невеселая. – А я «аллаверды» за тебя выпью – хороший ты человек!

Она отпила несколько глотков вина, пожевала листик салата. Саня тоже ел не много.

– Что же ты не расспрашиваешь, что я в Африке делал? – спросил он, поставив свой бокал.

– Саня, – укоризненно произнесла Лера, – еще бы я стала выспрашивать о твоих делах!

– Почему – выспрашивать? Мне же хочется хоть что-нибудь интересное тебе рассказать, – возразил он, и в голосе его мелькнули непонятные нотки.

– Ну, расскажи, – кивнула Лера. – С бедуинами ездил на верблюде? Или с девочками красивыми развлекался?

– Да ну их! – махнул рукой Саня. – И девочек ихних, и верблюдов! Одна зараза, потому и дешево.

Лера не выдержала и рассмеялась непосредственности этого заявления. Она вообще любовалась Саней. Лицо у него сильно загорело на африканском солнце, волосы выгорели до цвета речного песка, а синие глаза, устремленные на Леру, сияли на смуглом лице просто как василечки во ржи. Теперь он выглядел еще моложе, чем прежде, – совсем мальчишкой.

– Так расскажи, – повторила она. – Что же ты там делал?

– А друга навещал. Он уже год там отирается, бедняга. Теперь вот решил, пока суд да дело, пару заводиков открыть у братьев наших меньших. Деньги были нужны и вообще – поддержка, вот и пришлось смотаться. Сам-то он сюда приехать не может…