Ядовитые цветы - Берсенева Анна. Страница 38

– А какую книжку ты хочешь об этом написать, а, Ритуля? – неожиданно услышала она.

Этот вопрос задал Лизин сосед с густыми, пшеничного цвета усами, который до сих пор молчал.

– Не обижайся на нашу Риту, – обратился он к Лизе. – Она хорошая вообще-то, и умница, только вот любит поязвить иногда. Ничего, что я на «ты»? Мы ведь тут все на «ты», правда?

У него был приятный низкий голос, и от него веяло такой надежностью и спокойствием, что Лиза немного пришла в себя. В самом деле, что ей смущаться и что обращать внимание на эту их Ритулю!

– А что, прелестная вышла бы книжка! – не унималась та. – Очаровательная провинциалочка приезжает в Москву, влюбляет в себя миллионера, немного раздумий, затем хеппи-энд, все рыдают от счастья!

Усатый только рукой на нее махнул.

– Витя, конечно, никого не представил, чтобы мы сами с тобой познакомились. Меня зовут Павел, можно Паша.

Павел обладал удивительным свойством: он ни о чем как будто не расспрашивал, но уже через полчаса Лиза рассказала ему и о Новополоцком институте, и о Колиной семье, и даже о Германии…

Гости уже разбрелись из-за стола и снова расселись, где пришлось. Неретинский предложил погулять перед горячим, и компания переместилась в парк. Джой уже ждал их там и призывно лаял, стоя на дорожке.

Рита шла впереди с маленьким Григорием Кричинским, Лиза с Павлом – позади всех. Лиза исподтишка наблюдала, как плавно, изящно ступает Рита. Платье словно обливало ее стройную фигуру, очерчивало узкие бедра; глубокий вырез лифа повторял плавную линию плеч. Заглядевшись на нее и заговорившись со своим спутником, Лиза даже не заметила, что Виктор почти не подходит к ней – и во время обеда, и сейчас, в парке.

– Хорошо, что Витя этот дом отстроил, – говорил Павел, медленно идя рядом с Лизой.

Он был высок, широкоплеч и, наверное, сводил женщин с ума своей осанкой и усами.

– Он, когда с женой наконец разошелся, такой измотанный был, нервный, мы его узнать не могли. Только сейчас и начал отходить немного в этом своем парадизе. Заметила, как у него лицо освещается, когда он говорит о каких-нибудь кустах или изразцах?

Лизе стыдно было признаться, что она еще не слышала, как говорит Виктор о своем доме, – или просто не обратила внимания, каким становится при этом его лицо? И надменная Рита, и спокойный Павел говорили с ней так, точно она была с Виктором в каких-то особых отношениях. И ей было неловко оттого, что на самом деле она так мало знает их друга. Как будто они принимают ее за кого-то другого, и ей приходится подстраиваться под их восприятие, чтобы никого не обидеть… Вот и сейчас – почему Виктор говорит с кем угодно, только не с ней?

Лиза помнила, как Виктор сказал ей, что лучше не спрашивать, чем занимается собеседник, поэтому не задавала лишних вопросов Павлу, а тот тоже не говорил о своей профессии.

«На мистического фокусника он, во всяком случае, не похож», – подумала Лиза.

Они вернулись в дом, потом ели горячее – ароматное мясо, которое появилось на столе к их возвращению, – потом снова вышли гулять. Время плыло неуловимо и легко, словно ускользало между пальцев, но его было не жаль в этот бесконечный летний день…

– Так, ребята! – объявил вдруг Виктор. – Как и было условлено, все идут сейчас к себе, переодеваются и собираются здесь, готовые к конному поло.

«Вот, значит, почему он спрашивал о лошадях! – догадалась Лиза. – И джинсы просил захватить».

Все удовольствия, которые окружали Виктора, были удивительно продуманны, но от этого ничуть не становились скучными.

Переодевшись, гости собрались в дальнем углу парка. Там, за густыми деревьями, не замеченное Лизой, находилось ровное поле, похожее на футбольное, и небольшая конюшня.

– Я вообще-то не занимаюсь лошадьми, – объяснил Виктор, подходя к Лизе. – Но здесь неподалеку живет отличный старичок Родион Данилыч, он их и держит специально для таких случаев. Клиентов-то много в округе.

– А ты на лошади умеешь ездить? – спросил Лизу Кричинский. – Мы-то асы. Помню, в восьмом классе все вольтижировкой увлеклись, только и разговоров было, что о лошадях, три раза в неделю всей компанией в конно-спортивную школу ездили. Ну, теперь, конечно, так – развлекаемся время от времени.

– Я не умею, – призналась Лиза. – Просто не пробовала никогда.

Она подошла к одной из лошадей, стоявших на краю поля. Та взглянула на Лизу влажным фиолетовым глазом, вздрогнула блестящим коричневым боком. И Лиза неожиданно почувствовала, что ей нравится эта лошадь! Она прикоснулась к ее шелковистой гриве, похлопала по крупу. Лошадь доверчиво смотрела на нее, словно разрешая быть смелее.

– Давай-давай, не бойся – в седло, и проедь кружочек, – подбодрил Григорий. – Увидишь, тебе понравится.

Павел помог Лизе взобраться в седло, и она не почувствовала никакого страха. Наоборот, ей было легко и удобно, как будто она занималась этим всю жизнь. Она осторожно, боясь сделать больно, пришпорила лошадь, и та пошла по кругу легкой рысью. Лиза чувствовала, как перекатываются крупные лошадиные мускулы, и ее ободряло то, что под ней живое существо, а не бездушная машина. Она сразу поняла, как надо держаться в седле, чтобы не подпрыгивать и не трястись, – и это новое, неведомое прежде движение доставляло ей ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Ай да Лиза! – восхитился Григорий. – А говорила – первый раз!

Лиза проехала несколько кругов и, остановив лошадь, соскочила на землю, почти не опираясь на руку Павла.

– Да, Лизонька, вы обладаете врожденными способностями к самым разнообразным делам, который раз я это замечаю, – похвалил ее Виктор, и Лиза зарделась от его слов.

Ей было так хорошо с этими людьми! Даже Рита уже не могла бы испортить ей настроение, даже недавнее смущение исчезло безвозвратно.

В конное поло она, правда, играть не стала. Зачем портить игру асам? Они азартно носились на лошадях по полю, ударяли длинными битами по мячу и были похожи на расшалившихся детей – даже Виктор, даже Рита, не говоря уже о Никите и Грише!

«Как странно, – думала Лиза. – Ведь мы целый день ни о чем особенном не говорили – так, болтали о том о сем, – а мне было так интересно, точно я слушала чей-то необыкновенный рассказ!»

Она чувствовала, как похожи друг на друга взъерошенный мистический Гриша, и спокойный Паша, и Рита, и Виктор… Неужели это только из-за того, что они когда-то вместе учились в школе? У них даже в интонациях было что-то общее!

«Надо будет спросить Виктора», – решила Лиза по привычке.

Игроки наконец спешились – запыхавшиеся, довольные.

– Давненько не брал я в руки биты! – отфыркивался Павел.

– Класс! – сказал швейцарец Томас и показал большой палец.

У Риты раскраснелось лицо, она выглядела проще и веселее. Пот катился по лбу Неретинского, и он вытирал его благоухающим платком. Виктор тоже не казался теперь иронично-закрытым, как обычно. Он улыбался, и Лиза видела, что он глазами спрашивает ее: «Хорошо я играл?»

«Отлично!» – незаметно кивнула она.

Поздним вечером все снова собрались на открытой веранде, где утром Виктор и Лиза пили кофе. Волны цветочных запахов накатывались из темноты парка, трепетали огоньки свечей в старинных шандалах. Ночь словно впитывала покой этого чудесного дня, обещая легкий, приятный сон.

Рита набросила на плечи большую шаль в пунцовых розах, закурила длинную тонкую сигарету и уселась в кресло-качалку посередине веранды. Павел устроился в углу, остальные расселись вокруг стола.

– Отлично подзарядились, – довольно произнес Григорий. – Здесь, Витя, очень энергетическое место, старайся бывать почаще!

Лиза заметила, что Никита Орлов ухмыльнулся, но промолчал.

– Жаль, что мы все вместе редко здесь бываем, – ответил Виктор. – Я сам виноват – вечно дела, некогда и друзей собрать.

– Что ж, такая у тебя жизнь, – философски заметил Гриша. – Так – некогда собрать, а было бы по-другому – негде было бы, пожалуй.

Они ненадолго замолчали, каждый думал о своем.