Черный хрусталь - Бессонов Алексей Игоревич. Страница 25

– Знаешь, – начал я, продернув затвор, – мне кажется, что садиться друг напротив друга будет довольно рискованно. Послушай-ка… а что если мне забраться вот туда? – и я махнул рукой вверх, указывая на поросшую чахлыми кустами серую скалу, нависавшую над холмом с северной стороны. – Таким образом, если ты расположишься в камнях, то стрелять мы будем под острым углом друг к другу…

– Это если бить придется по центру полянки, – скривилась Ута. – А если нет?

– Я стреляю не так уж и плохо… а ты в меня не попадешь при любых обстоятельствах – разве что у тебя задерется ствол. Я хочу свести риск к минимуму, верно?

Ута прищурилась и некоторое время разглядывала нагромождение камней, примыкающее к скале. Забравшись чуть выше, я имел превосходные шансы долго оставаться невидимым и почти что неуязвимым для людей, находящихся внизу, среди сосен холма.

– На такой дистанции из штуцера не промахнется и расслабленный, – согласилась она. – Хорошо…

Я кивнул и принялся карабкаться наверх. Это не было трудным делом – во-первых, я, как и любой мальчишка, немало налазился по всяким оврагам и склонам, а во-вторых, подъем был довольно пологим. Вскоре я облюбовал себе изумительное местечко в глубокой расселине меж трех замшелых валунов, положил на камень ружье и прикинул, как мне придется стрелять. Пока все выходило отлично. Чуть правее меня в камнях затаилась Ута. Сейчас я видел лишь ствол ее штуцера, да и то потому, что находился намного выше. Я поглядел на свой хронометр – до назначенного Эйно срока оставалось чуть больше получаса.

От волнения мне захотелось есть, но мы не захватили из пансиона ничего, кроме пары оплетенных соломой фляг с вином. От вина я решил воздержаться, дав себе слово напиться в куски нынешним же вечером – если, конечно, к тому времени я еще не воспарю в горние выси, где, как я полагал, от вина проку мало.

Передо мною вновь возникла Телла. Такая разная, то наивная, как деревенская девчонка, то утонченная, словно придворная дама, скользящая в игре по грани меж разных лиц и слов, загадочная, влекущая за собой и тотчас же отталкивающая – смеясь и лукаво поблескивая необыкновенно глубокими глазами. Я вздохнул и подбросил на ладони тяжелый светлый цилиндрик с торчащим из него острием крупнокалиберной пули, гладким, блестящим на полуденном солнце. Семь таких игрушек находились в трубчатом магазине моего штуцера. Еще с десяток – в кармане куртки, но я знал, что перезарядиться мне, скорее всего, не дадут.

Морской ветер едва слышно пел в верхушках сосен. В какой-то миг мне вдруг показалось, что я слышу приглушенное лошадиное ржание, я встрепенулся, навострил уши, но все же решил, что мне почудилось. Или, возможно, то разговаривали между собой наши жеребцы, упрятанные в зеленом овраге.

За размышлениями я не заметил, как пробило полдень. Хронометр в моем кармане звякнул, я неожиданно напрягся, и не зря – снизу раздавался негромкий перестук копыт. Над каменной грядой на секунду возникло лицо Уты, я услышал, как щелкнул взводимый затвор.

«Дура, – нервно подумал я, – придумала… раньше надо было!»

На поляну неторопливо выехали двое всадников, в одном из которых я без труда опознал Эйно. Его лицо затеняла широкая черная шляпа с парой красных перьев, на солнце блеснул неизменный талисман. Одет он был по морскому обычаю, в кожаную куртку со сложным мишурным шитьем, грубые брюки и сапоги с отворотами. Его спутник никакого отношения к морю не имел – на широкозадой серой кобыле восседал типичный богатый горожанин в длинном разноцветном кафтане, бриджах и длинноносых туфлях. Они остановились посреди поляны, Эйно засунул руку в седельный карман и извлек из него толстый парусиновый пакет.

– Итак, – услышал я его голос, – думаю, здесь вам будет удобно, мой друг… ознакомьтесь, прошу вас.

Горожанин принял пакет, с хрустом взломал сургуч печатей и вытащил какие-то бумаги. Некоторое время он задумчиво вчитывался в их содержимое.

– Да уж, – мрачно произнес он, – от такого негодяя, как вы, дорогой князь, я не ждал ничего иного. Вы, вероятно, проделали немалую работу?

– И я хочу, чтобы она была достойным образом оплачена, – елейно отозвался Эйно. – А если уж говорить о негодяях, то я советовал бы вам поглядеть в зеркало. У меня есть с собой – хотите?

– Это просто торговля, – скривился его собеседник. – Не больше того…

– Ах, ну конечно… если мы можем говорить о торговле королевскими патентами, городскими землями и «сливе» золотишка в Галотту. Итак, – голос Эйно стал жестким. – Векселя? И вы же знаете, шутить со мной не стоит…

Снизу донеслось конское ржание, шум копыт и чьи-то резкие, короткие выкрики. Я увидел, как Эйно едва заметно подобрался, словно собираясь выпрыгнуть из седла, и стрельнул глазами по сторонам. Моя ладонь легла на приклад штуцера.

На поляну вылетел целый отряд, состоящий из восьми всадников, в которых, как мне показалось, вполне угадывались хозяева ночных дорог. Горожанин с голыми икрами – как странно, я смотрел на покрывавший их жесткий волос и вспоминал о недавно съеденном морском еже, – торжествующе осклабился и небрежно засунул пакет в седельный карман своей лошади.

– На этот раз сделка отменяется, дорогой князь. Вы немного погорячились, но я все же готов простить вам этот невольный грех. При условии, что вы…

Эйно выстрелил, не вынимая пистолет из кобуры, и в эту секунду я, уже вздымая ствол своего штуцера, понял, до какой степени он доверяет нам, своим присным. Мы должны были открывать огонь по «страже» (так было сказано в письме) после его первого выстрела. Он стрелял вниз, абсолютно уверенный в том, что мы с Утой вовремя прибыли на место и успели занять свою позицию.

Целиться мне, в сущности, не было ни малейшей необходимости – наемники столпились прямо перед моим носом, и первый же мой выстрел вывернул из седла рослого загорелого бородача, сидевшего на крупном вороном жеребце. Следом загрохотал штуцер Уты. Раз, два… они бросились врассыпную, я сбил – правда, лишь ранив, еще одного, и вдруг с ужасом услышал, как гремят выстрелы другого, третьего стрелка, находящегося где-то прямо надо мной! Он снес голову моему раненому, пробил грудь еще одного, и вот уже вся восьмерка покоится на грязно-желтом песке, заливая его густой темной кровью, – мечутся, обезумев от ужаса, кони, а спешившийся Эйно тянет из седла пестрого горожанина в длинноносых туфлях. Я выпрямился, задрал голову вверх – но не обнаружил там ничего, кроме камней и пробивающихся сквозь щелки растений. На другом конце поляны сверкнули глаза Уты, которая, затаясь, также искала нашего неведомого союзника.

Тем временем Эйно подтащил своего конфидента к краю обрыва, вытащил из его кармана нечто вроде мошны с серебряными шнурками и неожиданно столкнул его вниз. Я услышал сдавленный крик: мужчина свалился на песок, резво поднялся на ноги и что-то завопил, угрожая небу сжатыми кулаками.

– Накасус, вылезайте! – рявкнул Эйно. – Ута, Маттер! Нам нужно убираться отсюда.

Накасус?! В ту же секунду я понял, кто стрелял сверху. Конечно, это был великий мастер, оказавшийся в Гюзаре так же случайно, как и мы с Эйно. И на меня напал беспричинный, нелепый смех – я хохотал, спускаясь вниз, и продолжал ржать даже тогда, когда оказался возле тяжело дышавшего Эйно…

– Что с тобой, парень? – князь сильно хлопнул меня по плечу. – Разволновался? Все кончено – на сегодняшний день, по крайней мере…

Со скалы спустился почтенный актер. В руке он держал такое же точно ружье, что и у нас с Утой. Сдержанно поздоровавшись с нами, он повернулся к Эйно.

– Эти мерзавцы не представляют для нас никакой опасности, – ответил тот, угадав вопрос Накасуса. – Я боялся, что он наймет профессиональных телохранителей, но скупость, говорят, не только постыдна, но и опасна. Он позвал обычных бандюг. Когда их найдут – а это вряд ли произойдет сегодня, – власти в очередной раз решат, что банды не поделили награбленное. Но нам нужно уходить, причем немедленно! Честно говоря, я все-таки надеялся, что эта гадина не решится убивать меня. Раз он пошел этим путем, опасность действительно велика. Вы будете выбираться в одиночку, дорогой друг, – с дочерью вам будет гораздо сложнее покинуть остров, а вы должны сделать это сегодня же.