Господин Посредник - Бессонов Алексей Игоревич. Страница 44

– Сульфик, разумеется. По расчетам Вилларо – да и по моим тоже – Сульфик просто обязан где-нибудь поскользнуться. Нужно только поймать его в этот момент…

– Сам барон этим делом заниматься не будет?

– Будет, конечно, да еще как. Похоже, он задумал вывести Сульфика непосредственно на меня, а там уже…

– Ясно. Дерьмо опять будешь выгребать именно ты. Что ж, если нет ничего лучшего… Послушай-ка меня, Энни, – я дунул в стоявший на столе бокал и налил себе немного желтого, – а не заняться ли нам небольшим приватным, скажем так, расследованием?

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Энгард.

– Помнишь ту компанию контрабандистов, в наследство от которой нам досталась папочка с бумажками? Ведь один из них еще где-то бродит…

И я рассказал ему о своих размышлениях насчет господина Мордира и платы за коллекцию Фолаара, которая так и не попала ему в руки.

– Вот именно, – вдруг прищурился Дериц, – плата! Хорошими же идиотами мы были! Как же я не сообразил раньше!..

– Ты это о чем? – удивился я.

– Да о том же… если бы это были деньги… сам подумай: люди, выступающие посредниками наших приятелей, вряд ли стали бы тащить какие-то ценности через половину королевства – дураку ясно, что они могли бы получить их здесь. Нет, у них был какой-то товар… уж не бумаги ли?

– Опять бумаги?

– Но ты же должен понимать, что в такой игре, при таких-то ставках, любая бумажка может стать эшафотом… За свою коллекцию Фолаар хотел получить что-то другое, не менее для него ценное. Та-ак… значит, шкипер Мордир? Прекрасно, просто прекрасно… я знаю, кого послать на поиски!

Энгард куснул палец и хитро осклабился.

Глава 3

С Энгардом мы расстались напротив Морской биржи – он отправился в какое-то питейное заведение на поиски нужных людей, а я, пересев на извозчика, велел везти себя на Бамбуковую улицу. В школе Святого Уллы царила какая-то суета, по лестницам сновали молодые люди в щегольских костюмах, кто-то таскал во двор сундуки, несколько угрюмых и с утра уже пьяных типов проволокли мимо меня брус от разборной сцены. «Наверное, – решил я, – театр собрался на гастроли. Интересно, а Накасус-то еще здесь?»

Мастера, хвала небесам, я обнаружил в гримерке. Он как ни в чем не бывало сидел над какой-то рукописью, испещренной множеством карандашных пометок и не сразу обратил, внимание на мое появление.

– О! Мой господин! – радостно воскликнул он, подняв наконец голову. – Как я рад вас видеть! Вы очень вовремя, я собирался послать за вами людей!.. Гэкко уже покинул госпиталь и ждет вас в замке.

– Он выздоровел?

– До выздоровления ему еще далеко – не забывайте, беднягу полоснули ножом по горлу. Но говорить он может. Вы готовы ехать?

– Но вы, кажется, собрались уезжать? К Гэкко я могу съездить и сам, он наверняка запомнил меня во время нашего с Эйно визита.

– Уезжает школа, вернее, школьный театр, – рассмеялся Накасус, пряча рукопись в ящик гримировочного столика, – а я остаюсь, буду работать над новыми сценариями. Театр, дорогой князь, не должен стоять на месте. Конечно, моя труппа играет немало классических произведений, но все же на каждый новый сезон мы неизменно готовим одну-две новинки.

Он набросил на плечи легкий камзол и добродушно подтолкнул меня в спину.

– Идемте, во дворе у меня двуколка с доброй лошаденкой.

– Вопрос с Вилларо вам разъяснить пока не удалось? – спросил я, когда мы выехали из подворотни на улицу.

Накасус помотал головой.

– Нет… в последнее время он стал очень скрытным. В сущности, Висельник никогда не отличался особой разговорчивостью, но раньше он кое-чем делился со своими друзьями. Теперь же – нет, молчит как рыба. Знаю только, что он очень интересовался этим делом и даже брал на рассмотрение все протоколы. Но расследование, проводимое Стражей, не дало никаких результатов. Нет ни одного толкового свидетеля, Гэкко, по его словам, почти ничего не видел. Впрочем, это он говорил господам дознавателям – вам, возможно, он скажет другое…

Наша двуколка свернула наконец с набережной, и вскоре я увидел знакомые мне ворота темного запущенного парка, в котором я уже был вместе с Эйно.

Кажется, с тех пор минуло тысячелетие… Я подавил в себе вздох и легко соскользнул на землю – ворота были закрыты на засов, а никакого намека на стражу или хотя бы привратника мы не обнаружили. Я просунул руку меж прутьев, отодвинул тяжелый стальной болт, и Накасус въехал на аллею, ведущую к замку.

Ворота я закрыл.

– Похоже, Гэкко уже некого бояться, – хмуро проронил Накасус.

– Когда я был здесь в прошлый раз, ворота были вообще открыты, – возразил я.

– Это потому, что вас ждали.

Он привязал лошадь возле входа и гулко ударил медным молотком по корабельному гонгу, подвешенному возле фонаря. Из окна на первом этаже тотчас же высунулась встревоженная физиономия молодого парня. Оглядев нас, он молча исчез.

«Все-таки его охраняют, – хмыкнул про себя я. – Не такой он баран, чтобы остаться в одиночестве!..»

Гэкко появился довольно быстро. От его седой бороды не осталось и следа, на шее была повязка, да и вообще выглядел он отнюдь не так величественно, как раньше, – перед нами стоял желтолицый старик с потухшими, запавшими глазами.

– Рад вас видеть, господа, – хрипло произнес он и резко дернул рукой, приглашая в дом, – прошу вас.

Мы расположились в том же самом зале, где я познакомился с покойным Монфором. Немолодая служанка принесла Гэкко чашку с каким-то питьем, а для нас – столик с кувшинчиками. Накасус, наклонившись к бывшему дворецкому, осторожно, словно тот был младенцем, взял его ладонь в свои руки и спросил, заглядывая в пустые стариковские глаза:

– Дело идет на поправку, не так ли?

– Не знаю, что сказать вам, друг, – горько отозвался Гэкко. – Может быть, и да, но что в том теперь толку?

– У нас остался юный князь, – улыбнулся Накасус; в этот момент я поймал себя на мысли о том, что они разговаривают так, словно меня здесь нет и в помине.

Гэкко медленно кивнул и повернулся ко мне:

– Вы должны получить то, что унаследовали по праву старой договоренности между моим господином и вашим наставником.

– Вероятно, нужно послать за нотариусом? – встрепенулся я.

– Он не понадобится. То, что принадлежит вам, не было описано дознавателями финансовой гвардии. Следовательно, не нужны и бумаги…

Дворецкий тяжело поднялся с кресла и подошел к громадному полированному шкафу. Порывшись в кармане, он извлек массивный ключ и вонзил его в прорезь замка. Тяжелая дубовая створка бесшумно распахнулась – я успел увидеть несколько полок с какими-то коробками и внутренние, также оснащенные запорами ящички. На одном из них были заметны следы недавнего взлома.

Господин Гэкко выволок две большие сумки из просмоленной парусины и бросил их на пол рядом с моим креслом. Потом, повернувшись, он склонился над резным бюро, стоявшим в углу комнаты.

– Это, – сказал он, протягивая мне небольшую шкатулку из какого-то фиолетового камня, – символ вашего Права Посредника, а также то средство, при помощи которого вас станут уведомлять о предстоящем Торге.

Я откинул тяжелую крышку и увидел на синем бархате, которым было устлано дно шкатулки, золотой медальон, почти такой же, как тот, что висел у меня на груди. Узор на нем показался мне немного другим, но сравнивать было недосуг – закрыв шкатулку, я спрятал ее в свою сумку.

– Мой господин хотел подготовить кое-что специально для вас, – сказал Гэкко, со вздохом возвращаясь в свое кресло, – но все произошло так неожиданно, что… там, в сумках, пакеты с его записями и архивы, которые он унаследовал от своего предшественника. Вам будет полезно ознакомиться с ними.

Я покачал головой.

– Господин Гэкко, я хотел бы задать вам несколько вопросов, чрезвычайно для меня важных. Как вы понимаете, теперь, после смерти господина Монфора, мне досталась обязанность отомстить и за него тоже…