Концепция лжи - Бессонов Алексей Игоревич. Страница 31

– Ты видел?.. – оказавшийся рядом с ним Каплер дернул шеей, указывая в зал. – Месье Пеллегрини начал обработку публики с самого утра.

– Надеется? – прищурился Леон, бросив короткий взгляд на парижского министра, размахивающего руками в глубине зала.

– Это у них последняя надежда, можешь мне поверить. А если завтра приедут кое-кто из правых… тогда, пожалуй, все, можно собирать чемоданчики. Верно, Прем?

Индус лениво растянул в усмешке фиолетовые губы.

– Мне запрещено обсуждать брюссельскую тематику, – произнес он и скорчил такую рожу, что немец поспешил схватить свой стакан с бурбоном.

– Методики убеждения у них прежние, – продолжил, выдохнув, Каплер, – только теперь эти полудурки почему-то решили, что если им удастся перетянуть на свою сторону нас, то есть Евроагентство, у них все пройдет и на парламентском уровне. Ой, сомневаюсь! Нет, у нас тоже найдется пара-другая камрадов, считающих, что пускай лучше все катится туда, куда оно катится. Но серьезные решения, как ты понимаешь, принимаются все-таки коллективно. К тому же есть все основания полагать, что «Берлинер банк» может пойти навстречу МББ, если они там все-таки договорятся с «Аэроспасьялем».

– Вот как? – поднял брови Леон.

– Да-а… потому-то брюссельцы и зачастили в Париж.

– Значит, акции все же?..

– Будут проданы со дня на день, – наклонившись к нему, доверительно сообщил Каплер. – Твой шеф уже знает об этом, так что можешь не переживать.

– Я понимаю, – усмехнулся Леон.

«Ничего себе, – подумал он, сделав глоток дрянного американского виски, – значит, пакет акций «Аэроспасьяля», находившийся еще с самой «депрессухи» в руках Французской республики, все-таки будет пущен в свободный оборот – и дураку понятно, к кому он теперь попадет. Значит, кто-то, причем кто-то очень могущественный, сумел все-таки переубедить банкиров, да так, что те уже даже не боятся левых и погромщиков с транспарантами! Понятно, что банкиры пообещали французской бюрократии очередные «быстросписываемые» кредиты, понятно, что у «АС» теперь действительно нет никаких препятствий для создания колоссального астроконсорциума на пару с итало-германским «МББ». Мы от этого только выиграем, потому что у нас появится наконец-то внятный европейский партнер, не зависящий ни от колебаний энергорынка, ни от леваков в парламенте. Но для брюссельцев это, конечно, удар по яйцам. Вот почему Пеллегрини так размахался! Он еще надеется хотя бы оттянуть создание единой независимой программы. И сколько у него времени? Год? В лучшем случае…»

– Если сюда нагрянут правые, то будет разгром, – задумчиво произнес Макрицкий.

– Точный состав участников пока держат в секрете, – дернул плечами Каплер.

– Э?..

– Ну, по крайней мере в той его части, которая касается политиков. Ты в курсе какие тут сейчас меры безопасности? Сюда понаехали ребята из всех спецслужб стран-участниц. Ваши, кстати, тоже должны быть как наблюдатели.

– Наверное, раз так. Но я все равно никого из той конторы не знаю, так что мне в общем-то безразлично. А ты что, боишься всех этих мифических террористов?

– Ну, они не такие уж мифические, Лео… я слышал, что наши нынче носом землю роют, пытаясь расковырять их каналы финансирования.

– И как?

– Пока никак, насколько я знаю. Не переживай, скоро такие же появятся и у вас, мои дорогие славяне – тогда у тебя здорово прибавится работенки.

– Прям-таки у меня?

– Ну не у меня же. А в Москве, как обычно, разобраться, кто кому дает какие-либо деньги, еще сложнее. Ты же сам понимаешь, что для любых проверяющих органов в таких случаях, как у нас, все всегда абсолютно легально.

– Почему ты не задаешь себе вопрос, кому это на самом деле выгодно?

– Потому что ответ я знаю и так – по крайней мере, мне так кажется. Астрокорпорациям мало одной только поддержки на уровне общественного мнения. Нет, широкую публику следует постоянно поддерживать в разогретом состоянии, иначе уровень проблемы постепенно сползет вниз, и тогда брюссельцы начнут все сначала.

– Меня поражает ваш пессимизм, герр Фридрих.

Каплер изобразил кислое подобие улыбки и замотал головой, отыскивая одного из снующих по залу официантов – отель такого уровня, как «Альгамбра», по статусу держал большой штат прислуги, не считаясь с неизбежными профсоюзными заморочками.

– Погоди, – не дал ему открыть рот Леон. – Я эту гадость пить не могу, так что будем считать, что тебя угощают киевские банкиры… Принесите три бутылки крымского коньяку и чиз-кард полностью, в двух корзинках. За мой счет, – прибавил он, видя, что официант вдруг закатил на секунду глаза – о, крайне предупредительно, разумеется! – но все же достаточно отчетливо для того, чтобы наверняка небогатый государственный служащий, оказавшийся в отеле исключительно за счет налогоплательщиков, понял, что такой заказ выглядит не по чину.

Каплер понимающе цыкнул зубом.

– Признайся, твои карманные расходы за неделю соответствуют моему месячному жалованью?

– Имею на то особое распоряжение начальства, – очень тихо хихикнул Макрицкий.

– О, – двинул бровью немец.

При виде коньяка и роскошного набора сыров обитатели столика зашевелились, а полковник Никонов неодобрительно нахмурился, но разумеется, промолчал.

– Прошу, – театрально взмахнул руками Леон и потянулся к ближайшей бутылке «Кара-дага».

– Я, кстати, вовсе не пессимист, – произнес Каплер, разглядывая на свет содержимое своей рюмки. – Я самый что ни на есть реалист. Нас ждет долгое сражение, и закончится оно только тогда, когда хотя бы пятьдесят процентов всех межпланетных программ окажутся в частных руках. Остановить этот процесс, как ты понимаешь, невозможно. Через какое-то время мировые правительства потеряют основные рычаги давления на финансистов, и тогда им не останется ничего другого, кроме свободной продажи лицензий. Конечно, тормозить научный и технический прогресс они еще какое-то время смогут, но и тут цена вопроса – всего лишь лет двадцать.

«Пьян он, что ли? – подумал Леон. – Говорить о таких вещах в компании малознакомых людей… странный сюрприз».

Поймав его взгляд, Каплер загадочно усмехнулся и умолк.

Официальное открытие устроители запланировали на десять утра. В без десяти огромный, сверкающий сотнями хрустальных люстр холл перед дверями конференц-зала уже гудел от множества голосов. Стараясь не упускать из поля зрения Никонова, к которому то и дело подходили знакомые чиновники и офицеры из различных европейских структур, Макрицкий скромно стоял в углу под пальмами – он здесь не знал практически никого, ибо астронавтов-экипажников, даже обремененных чинами, на конференцию пригласить не соизволили. Их мнение волновало официальный Брюссель в самую последнюю очередь.

Леон глянул на часы, соображая, хватит ли у него времени зайти в курительный салон, но тут распахнулись двери, и собравшиеся чинно потекли в зал. В это мгновение мимо Леона стремительно прошагал седоватый, грузный полковник украинских ВКС с рассерженным лицом. Где-то они уже встречались, но где и при каких обстоятельствах, Макрицкий вспомнить не смог. Пожав плечами, майор поспешил к своему временному шефу, уже оглядывающемуся в поисках нерадивого подчиненного.

– Я здесь, Семен Михалыч, – жизнерадостно отрекомендовался он, прекрасно зная, что лучший способ успокоить Никонова – это в очередной раз сыграть под идиота.

– Ага, – закивал тот, – ну идем, идем. Ты должен быть при мне, хотя бы на официальных мероприятиях, а то о нас там черт-те что подумают…

«Кто подумает? Что?.. – мысленно фыркнул Леон. – От уж баран, прости господи – кроме Устава, ни хрена промеж ушей не застряло!»

Как лицам наблюдающим, им полагались места в «задних рядах». Никонов, то и дело сверяясь с жетончиком, пробрался наконец по застеленной ковролином лестнице едва ли не на самый верх.

– Двадцать два – двадцать три, – торжественно объявил он и двинул вглубь, распространяя вокруг вонь недорогого японского парфюма и двуязычные извинения.