Ледяной бастион - Бессонов Алексей Игоревич. Страница 68

– Это что, – удивился Ариф, – каюта бортового капеллана?

– Это блок апартаментов командира, – уверенно заявил Роберт. – Раз в сетях нет энергии, мы, наверное, сможем отжать дверь. Давай попробуем.

Ариф засопел и зашарил на поясе, отыскивая сенсор управления скрытым в ранце гравитором. Увеличив напряжение персонального поля, друзья приложились к гладкому пластику. Как ни странно, массивная дверь довольно легко ушла в сторону, открывая вход в темное внутреннее помещение. Роберт вошел первым. Фонарь, взрезав, словно ножом, вязкую тьму, осветил просторный холл с боковым диваном, парой кресел в углу и распахнутыми створками стенных шкафов. Мебель была прикреплена к полу и оттого оставалась на своих прежних местах, а под невысоким потолком в живописном беспорядке висели предметы синего офицерского мундира вперемешку с бокалом и парой пустых бутылок.

– Убей меня бог, – вдруг глухо сказал Ариф, глядя вверх, – одна из рубашек перемазана кровью.

Протянув руку, он осторожно подцепил смерзшуюся в комок белую офицерскую сорочку и поднес ее к шлему. Роберт вздрогнул: комок был белым только с одной стороны, большая же его часть была смятым, навеки заледеневшим бурым камнем…

– Брось ее, – сказал он, – идем лучше дальше.

Роберт уверенно – теперь уже не плавая – прошел к противоположной переборке, где в свете прожектора темнел проем наполовину открытой двери. Ариф последовал за ним.

– Рубка – здесь, – махнул Роберт рукой, указывая на одну из двух ведущих в глубь корабля дверей. – Там – хибернатор командира.

– Я не пойму, какого черта они все приоткрыты, – заметил Ариф. – Смотри, здесь тоже кровь…

Роббо присмотрелся. Ариф был прав – высокое, мягкое когда-то плюшевое кресло было густо окрашено теми же бурыми потеками, что и рубашка. Такие же потеки, бывшие, вероятно, когда-то лужами, виднелись и на ворсистом ковре пола.

– Здесь творилось что-то непонятное, – буркнул Ара. – Вот тебе и виски… что ты по этому поводу думаешь?

Роберт не ответил. Ему казалось, что его вот-вот пробьет озноб, и он боялся, что страх в голосе не прибавит мужества им обоим. Дьявольски, нестерпимо хотелось курить. Повернувшись, он молча шагнул через дверь, которая вела в боевую рубку командира.

Здесь было пусто. Взламывая ударами «когтей» боковые шкафы, Роберт принялся набивать объемистые карманы скафандра миниатюрными плоскими коробочками с кристаллодисками. Опустошив последнюю, третью секцию, он повернулся к мертвому, покрытому непонятной пылью пульту и замер на месте, услышав судорожный вздох Арифа.

– Ара, ты в порядке?! Ара?!

– В порядке, – ответил тот каким-то неживым, металлическим голосом, – иди сюда, ты ищешь не там, где надо.

Глава 2.

Ариф стоял нагнувшись, и Роберт не сразу понял, что он почти упирается лбом в прозрачный колпак капсулы индивидуального хибернатора. Несмотря на белый свет своего фонаря, он сразу заметил, что аппаратурная стойка справа от капсулы едва заметно светится парой тусклых, рыжеватых глазков.

– Все, что нам нужно – здесь, – сказал Ариф, выпрямляясь.

– Где? – не понял Роберт.

– Здесь, – повторил Ариф с непереносимой горечью.

Роберт подошел к колпаку, наклонился… и отпрянул. На белом пористом материале капсулы, повторявшем очертания человеческого тела, лежала совсем молоденькая светловолосая девушка в синем боевом комбинезоне имперских ВКС с узенькими лейтенантскими погонами.

– Это… командир? – спросил Роберт, понимая, что командиром этот ребенок быть никак не может.

– На ней эмблемы бортврача, – ответил Ариф. – Ты что, ослеп? Это она, хозяйка той самой руки.

Роберт оправился от шока. Ариф был прав. Правая рука лейтенанта была оторвана чуть ниже локтя, и тоненькая культя, высовывавшаяся из разодранного и окровавленного рукава, была наспех замотана толстым слоем бинта. Девушка выглядела так, словно вчера легла в капсулу, но Роберт прекрасно понимал, что это иллюзия, и несчастная давным-давно мертва… лицо девушки казалось спокойным и умиротворенным, и лишь потеки туши на бледных щеках говорили о том, что в ее последние часы несчастной выпало пролить немало слез. На груди, наполовину прикрытая левой ладонью с по-прежнему алым лаком на ногтях, лежала прозрачная коробочка с кристаллодиском, из которой торчал белый клочок бумаги.

Роббо поднялся и развернулся к стойке, намереваясь поднять купол, но Ариф остановил его, перехватив руку:

– Подожди!.. а вдруг она жива?

– Ты спятил, – устало отмахнулся Роберт. – Если бы ее нашли лет триста назад… теперь ты понимаешь, куда делась вся энергия? Ее высосал хибернатор. Потом, когда поляризация в сетях совсем упала, раскрылись диафрагмы и встал аварийный гравитор. Воздух сразу же улетучился, а системы жизнеобеспечения к тому времени уже давно сдохли.

– Но стойка показывает, что хибернатор еще дышет!

– Приди в себя! – выкрикнул Роберт. – Даже если бы он был в норме, что бы мы могли сделать? Как, чем мы накачали бы сюда воздух?! У нас что, спасательно-госпитальное судно? Или мы успели бы натянуть на нее скафандр? В такой температуре?! И потом, – добавил он примирительно, – в морозильнике четыреста лет не протянешь, даже в исправном…

– Когда я сюда вошел, мне показалось, что индикатор поляризации показывает норму, – отрешенно сказал Ариф, – и я подумал, что она жива. Иди в рубку, – добавил он, – там должен быть флаг.

– На кой черт?

– Иди в рубку! – рявкнул Кириакис. – Флаг должен храниться в боевой рубке командира корабля. Я сам ее вытащу.

Роберт не стал возражать. Нервы были натянуты до предела, и он хорошо понимал, что сейчас не время и не место для истерик и выяснения отношений: окровавленная и стиснутая металлом тьма вполне могла стать и их гробницей.

Он знал, где на имперских кораблях хранился флаг. Лишенный энергии сейф открылся от первого же рывка «когтя», и он вытащил оттуда все, что обнаружил: пару герметично запечатанных пакетов и длинную черную колбу со свернутым флагом.

Рассовав пакеты по карманам, Роберт вернулся к хибернатору. Ариф уже открыл колбу, и сейчас миниатюрное тело девушки, заледеневшее в камень, а потому не гнущееся, лежало у него на руках – казалось, Ариф баюкает большую поблекшую куклу в синем комбинезоне… вот только даже волосы ее напоминали собой твердую пластиковую отливку.

– «Ингрид Сташек» – прочитал Роберт надпись на правом нагрудном кармане девушки. – Лейтенант Ингрид Сташек…

– Давай флаг, – буркнул Ариф.

Черно-золотой имперский стяг был изготовлен из сверхстойкого мягкого пластика, над которым не были властны ни время, ни адский холод пространства. Роберт развернул широкий свиток, и в белом огне прожекторов зловеще блеснул черный в золотой рамке крест и ниже, под ним – четырехугольная звезда ВКС. Отстранив Роберта, Ариф уложил тело вдоль флага и осторожно, словно имел дело с живым человеком, замотал его в податливую ткань.

– Пошли, – сказал он. – Больше тут ловить нечего.

– Ты потащишь ее с собой?

– Роббо, – в голосе Арифа плеснула ярость, – это имперский офицер, павший в бою!..

Роберт не ответил. Он вышел в коридор и двинулся в сторону оборванной кормы, не дожидаясь идущего сзади Арифа. В секторе, где по-прежнему плавала рука мертвой девушки, он увидел большое, неровное кровавое пятно, не замеченное им раньше.

Во мне что-то сломалось, думал он, шагая по черному коридору. Буквально на днях во мне что-то сломалось. Я убил Лема… кого я убью еще?

Интересно, а если бы… а если бы она была жива? Она была бы жива, но на груди у нее лежал необходимый мне документ, что я стал бы делать? Искать способы втиснуть ее в скафандр раньше, чем она окочурится?.. бегать туда-сюда, ломать всем экипажем голову – и все это в ожидании аврорского патруля на более мощном корабле, который сможет нас достать?

Я убил бы ее, понял он, я убил бы ее, не терзаясь раздумьями.

Роберт остановился. Ему стало страшно, но страх этот был какой-то отстраненный, почти чужой – запоздалый. Три, четыре дня назад, он сошел бы с ума, перевернул вверх дном свой корабль, но нашел способ вытащить девчушку с того света. Сегодня – нет…