Маска власти - Бессонов Алексей Игоревич. Страница 32
– Махнули, – Детеринг поднял бокал.
Я залпом вбил в себя стограммовую порцию, привычно занюхал своим локоном и закусил овощами. Детеринг, жуя, смотрел на меня смеющимися глазами.
– Горазд пить, мужик, – произнес он по-русски.
– Вам виднее, – ответил я. – Повторим?
– Охотно. Наливай.
Я налил по полбокала и заткнул ледяной графин пробкой.
– Прошу.
– Сегодня мы можем нажраться как следует, – сообщил Детеринг, глядя через виски на свет потолочного плафона.
– Кстати… я все время пытался вспомнить: кто такой Курлов?
– И не вспомнишь. Потому как ты его не знаешь. И о нем ты ничего не знаешь. Курлов – это один из самых больших подонков Метрополии. Официально он вроде как чиновничек службы социальной, будь она неладна, помощи. На деле же – крупнейший политический аферист. Организатор целого ряда весьма громких скандалов и совершенно немыслимого количества тихих, малозаметных делишек по расхищению бюджетных средств. Связан со множеством людей, и связан, заметим, намертво. Курлов – это тип, да… это явление природы. Такая фигура могла появиться только в послевоенной Империи, больше нигде и никогда. Даже, если точнее – только в наше время. Голова у него, конечно, уникальная. Его гоп-компания наворовала сотни миллиардов.
– Но как? – поразился я.
– Ты наливай, не стесняйся. Как говорится, выпивайте и закусывайте, дорогие гости. Ты спрашиваешь, как? Гм… ты знаешь, что Метрополия – самый богатый мир Империи? Да-да… Это только так кажется, что в Метрополии мало денег. Кажется, Саша! Их просто не выставляют напоказ, как это любят делать в колониях. А между тем денежки колоний так или иначе крутятся через Метрополию. Все крупнейшие банки – в Метрополии, модные инвестиционные компании – там же. В Метрополии сосредоточена вся финансовая олигархия. А правительственные учреждения? Кто выдает генеральные лицензии и сертификаты? У кого приходится консультироваться всем колониальным промышленникам? А? Все то же и все те же – министерства, управления, имперские консультативные советы… Курлов в свое время сообразил, какая это кормушка, какие можно тянуть из нее деньги, если с умом построить соответствующие цепочки. Консультанты – законодатели – исполнители – деньги потерялись. И никто ни хрена не заметил. Как же заметишь, если законодатели послушали консультантов и приняли решение, нужное исполнителям? Приведу тебе самый простой пример. Касается он не деталей прикарманивания всяких фондов – хотя в этом благородном деле они тоже весьма и весьма преуспели, – а, так сказать, законотворческой стороны деятельности Курлова со товарищи. Три года назад парламент принял решение о регулировании деятельности генеральных банков. Любят у нас регулировать… ну, чем отличается генеральный банк от просто банка ты сам знаешь – уровнем возможностей, особенно сейчас. Так вот. Генеральную банковскую лицензию выдает Метрополия. Отныне получить ее мог лишь человек, не менее трех лет проторчавший на любой – подчеркиваю, любой! – должности в федеральной банковской системе. На любой планете, но только в государственной лавочке. Решение это было до того идиотское, что сперва никто и рта не раскрыл. Все впали в ступор. Когда возмутились, было поздно. Что, спросишь ты, дало Курлову это дело? Ну, во-первых, открыло дорогу многим его друзьям. Когда у тебя есть уникальная возможность, деньги на ее осуществление найдутся сами собой – это закон жизни. Во-вторых, если ты страстно желаешь открыть где-нибудь у черта на рогах именно генеральный банк, так мы тебе поможем! Нарисуем тебя задним числом в любом из «своих» заведений в самой Метрополии… или где еще. Как? А это уж, мил человек, как договоримся.
Я потер лоб.
– Н-да-а… ну и типы. Я и не представлял себе…
– Ха! – Детеринг снова плеснул по бокалам виски. – Ты не представлял, хе… Ты не представляешь себе, что такое власть! Что такое создатели законов и что такое исполнители законов. Те мерзавцы, с которыми мы тут воевали, – это инфузории, да… Господин Курлов сумел создать организованную силу, которая творит почти немыслимые вещи, – и при этом остается абсолютно неуязвимой. Как можно зацепить тех, кто действует в рамках или почти что в рамках ими самими придуманных законов? Как?
Я проглотил содержимое бокала, задумчиво пожевал ломтик хлеба и спросил:
– Но он вроде как попал в беду?
– Я очень хотел бы в это поверить, – Детеринг провел рукой по лицу. – К завтрашнему утру мы будем иметь более-менее точную информацию. И о твоем друге Олафе… сейчас не меньше тысячи человек во всех концах Империи роют носом землю в его поисках. Если здесь замешан Курлов – значит, дело достаточно тухлое… я поднял всех, кого только смог. Ты что не наливаешь?
– Так ведь налижемся, шеф?
– И хрен с ним. Непосредственным исполнителям мы отомстили… лей, не жалей, что ты наливаешь по две капли? Теперь надо выяснить дело до конца, да…
Графин опустел. Детеринг снова вторгся в бар и с довольным кхеканьем извлек пузатую матового стекла бутылку с золотой этикеткой.
– О! «Имперский Орел»! То, что надо.
Полковник свернул «Орлу» голову и твердой рукой наполнил бокалы.
– Знаешь, двадцать лет назад я полтора года проторчал на флоте. Как мы пили! Сейчас так уже не пьют. Я болтался в составе планетарно-десантного крыла, операций тогда хватало – как раз был самый бум пиратства. Так вот, через полчаса после прибытия на базу ни в экипаже, ни в десанте не бывало ни одного трезвого человека! Ни одного! Ох, и юмористы ж там служили… Я был первым пилотом подхвата на линкоре-носителе, то есть вторым пилотом в боевом расписании борта. А первым у меня был флаг-майор Купенко, пьяница редкостный. Ни разу я не видел его трезвым на высадке. Человек мог укатать литр водки и после этого просунуть линкор через игольное ушко. Представь себе картинку: ущелье длиной в сто пятьдесят километров. Ширина – местами восемь-десять, местами чуть больше. Кругом горы. В горах – башни, которые простреливают окрестности почти на 180о, но в ущелье развернуться не могут – скаты мешают. Людей и технику надо выбросить на узком пятачке в самом конце этой кишки. Пьяный в дымину Купенко подкрадывается над равниной, где его не видно, загоняет наш «Рокуэлл» в эти каменюки и ухитряется там пролезть, пройти все это ущелье! После сброса вертикально набирает высоту и уходит. Клянусь, добрая половина экипажа наложила в штаны. Да-а… Наливай, черт его дери.
После второй порции «Имперского Орла» я почувствовал, что меня начинает развозить. А уж от третьей я и вовсе начал икать. Пустой желудок сделал свое пагубное дело. Тем временем за спиной Детеринга медленно опустилась полированная деревянная перегородка, и к нам повернул голову пилот:
– Милорд, вас вызывает дежурный офицер некоего субрейдера, который по неизвестным мне причинам контролирует воздушное пространство над финишем. Я включаю громкоговорящую?..
– Ага, – удивился Детеринг, – несут службу, черти! Включай.
– Эй, – позвал я, – как тебя… ик… дежурный! Мы свои! Это я – флаг-майор Королев!
– Здравствуйте, кавалер, – услышал я незнакомый молодой голос. – Лейтенант Уинтер…
– Я тебя понял… ик… Уинтер… снимай это свое… ик… целеуказание!
– Есть, флаг-майор!
– Поехали, – скомандовал Детеринг пилоту. – Садись возле корабля, там хватит места.
Через три минуты мы приземлились прямо перед входом в дом. Взяв в руку чемодан, я осторожно вывалился наружу. На свежем воздухе меня изрядно зашатало. Детеринг же, напротив, обрел несколько неестественную твердость движений. Сумрачно матерясь, он выбрался из самолета, держа в одной руке свой продолговатый чемоданчик, а в другой – недопитую бутылку «Орла».
Из дома тем временем выбежала Ольга.
– А… – произнес я, щурясь, – это… ик… ты… Я, как видишь, вполне жив. Можно сказать, целиком и полностью.
– Господи, – вытаращила она глаза, – да вы пьяны! Оба! И что у тебя с лицом?
– Так, – объявил я. – Слегка подрался. Все в норме. Хочешь… ик… виски?
– Господа имперские офицеры не бывают пьяны! – твердо заявил Детеринг. – Что за мерзкие инсинуации, миледи?