Наследник судьбы - Бессонов Алексей Игоревич. Страница 56

– Вот даже как? – удивился Торвард. – Что ж, за это стоит выпить. И с каких это пор господин Лука заделался этаким филантропом?

– Никакой филантропии, друзья мои. Вездесущие Франкитти чрезвычайно заинтересовались этой планетой. Вы их отпугнете – вот и все. И будете служить пугалом для остальных.

– Попутно влияя на имидж господина Луки? – осклабился Ровольт. – Гм, это я хорошо понимаю. Что ж, мы не против. База нам нужна в любом случае.

– Я полагаю, Лука поможет вам с оборудованием дока. Космопорт на Грэхеме будет готов через несколько месяцев – работы на Минге несколько тормозят его постройку, так как Лука терпеть не может распыления средств, но тем не менее строительство уже идет.

Блант разлил остатки шампанского по высоким бокалам, аккуратно поставил бутылку под стол и поднял свой бокал:

– Ну, давайте! За Грэхем и наше великое будущее…

Звякнул старинный хрусталь. Выпив, Ярро бросил в рот пару ягод и поднялся:

– Мне очень жаль, господа, но неотложные дела требуют моего присутствия в городе. У меня тут тесные отношения с местной администрацией, и эти олухи призывают меня по любому поводу – то ли у мэра проблемы с желудком, то ли у мэрии проблемы с канализацией. Так что… с утра я буду в полном вашем распоряжении. Если вам угодно остаться на ночь в моем доме, то слуги имеют на этот счет соответствующие инструкции – если же нет, я буду ждать вашего зова завтра утром. Отдыхайте, господа…

Советник вежливо поклонился и растаял во тьме. Вместо него появился осанистый седой мажордом с блокнотом в руках.

– Господам будет угодно продолжить ужин? – пропел он.

– Да, – ответил Торвард, – но только в сопровождении нашей свиты. Приведите сюда моих людей и распорядитесь насчет соответствующего количества закусок.

– Рад служить, милорд, – с достоинством поклонился слуга. – Может быть, приказать женщин? Игры?

– Давай девок! – взмахнул рукой Ровольт. – Как они у вас тут?

– Милорд останется доволен, – уверил его мажордом, исчезая.

Энджи прыснула. Ровольт покосился на нее с недоумением и гордо выпятил грудь, затянутую в мягкую синюю кожу:

– Я что, похож на евнуха?

– Н-нет, – засмеялась девушка, – не похож, слава Богу. Просто я тебя таким еще не видела. Прямо бандит в кабаке. Девок! – воскликнула она, копируя интонацию полковника.

– Это ерунда, – сообщил ей Торвард. – Ты плохо знаешь лорда Ровольта, хе-хе-хе! Счас он угрызет килограмма два этого винища, вот тогда и начнутся радости жизни!

На ведущей под навес дорожке послышались веселые голоса парней: разговор шел на немецком, и Торвард почти ничего не смог понять – но Ровольт, разобравший пару фраз, сально осклабился и потянулся к графину с вином.

Сперва появились слуги, несущие легкие кресла и подносы. Следом за ними под навес вошел хохочущий Шрайвер:

– Милорд, а почему эти болваны не дают нам ничего спиртного?

– Потому что свиту поить не положено, – сурово ответил Торвард. – Садитесь, обалдуи, сейчас выпьем. Если понажираетесь, я уж как-нибудь довезу вас до корабля.

– А с утра – под арест, – добавил Ровольт, отправляя в рот содержимое своего бокала.

По дорожке дробно застучали каблучки дамских туфель, и в мягком свете цветных плафонов появилось тонкое лицо юной черноволосой девушки:

– При-ивет! К вам можно?

– Можно-можно! – замахал руками Ровольт. – Заходите, мы вас ждем!

Девушек было пять – все как на подбор молоденькие и темноволосые. Застенчиво хихикая, они расселись на коленях охранников, а расстегнувший мундир Ровольт принял сразу двух. Торвард деланно вздохнул и подлил Энджи вина.

– По-моему, нам пора сматываться, – шепнула она.

– Я хочу немного выпить, – ответил Торвард. – Не волнуйся. Я посижу еще чуть-чуть, и вернемся в катер.

Глава 3

Они бродили по узким улочкам светлого городка, заглядывали в небольшие кабачки, в которых гуляли экипажи всех шести кораблей, останавливались, чтобы потолковать с простодушными и словоохотливыми местными жителями. Вечер шел к концу. К закату они вышли на широкий пустырь, заканчивающийся крутым обрывом – обрыв разделял верхнюю и нижнюю части городка, – и уселись на влажноватую бирюзовую траву, любуясь золотой полосой уходящего солнца на горизонте.

– Ни на что не похоже, – сказала Энджи, – но здорово. Кто бы мог подумать, а! Я, простая девчонка, удравшая из дому в поисках приключений на свою задницу, – увижу закат на планете, до которой не долетел бы ни один земной корабль!

– Корабль, – хмыкнул Торвард, – какие это корабли… так, орбитальные мыльницы. Хочешь вина?

– Давай. – Энджи взяла из его рук объемистую флягу в потертом чехле и отвинтила пробку. – Знаешь, трудно к этому привыкнуть. Ребятам, например, до сих пор снятся земные сны. Военные…

Королев глубоко затянулся ароматной длинной сигарой, задумчиво выпустил дым через ноздри.

– На Земле я вычитал в какой-то газете одно утверждение, поразившее меня своей точностью… остротой, что ли: репортер называл мафию «теневым правительством». И это вашу-то мафию! Что ж тогда можно сказать об аврорских кланах, которые контролируют половину Окраинных Миров и плевать хотели и на налоги, и на свое правительство?

– У нас, в России, это называли «теневой экономикой», – ответила Энджи, – и размах этой экономики был далек от того, что ты видел в Европе. Но здесь… да-а, до здешнего уровня даже России далековато. Если честно, я и представить себе не могла такого уровеня разложения. Что, в Империи было то же самое?

– Нет… насколько я знаю. Конечно, там тоже были свои кланы, но с ними мощно боролись, и заметной роли они не играли. В общем-то, это неизбежно – я имею в виду, в таком мире. Мы с Бартом как-то толковали на эту тему. У него интересная точка зрения: он считает, что все это, как ты выразилась, «разложение» вызвано разбросанностью и хаосом – общим хаосом.

– Что значит – «разбросанностью»? – не поняла девушка.

– Мы живем в мире расстояний, Энджи. Больших расстояний. Это на Земле техника твоего времени позволяла правительствам контролировать всю площадь своих территорий – а здесь и территории огромны, и расстояние между ними преодолимо лишь за определенные сроки. Летаем-то мы, прости Господи, чуть ли не на паровозах, быстроходные корабли строить давно разучились, связь весьма ненадежна, да плюс немалое количество обитаемых планет не контролируется вообще никем. Отсюда весь этот бедлам. Ну и вдобавок общественное устройство наиболее развитых миров. Я знаю, это называется феодализмом и уже было в истории человечества. Вот так вот, в сумме мы получаем все то, что тебя так шокирует. И пойми: в нашем мире нелепо делить людей на хороших и плохих. Здесь нет ни тех ни других, здесь нужно оперировать совсем другими категориями оценки. Жестокость, которая тебе кажется нечеловеческой, давно стала нормой нашего существования – и выжить у нас может только тот, кто не привык оценивать свои действия по шкале «хорошо-плохо». Повторяю, здесь совсем другие критерии.

– «Выгодно-невыгодно»?

– Да. Ты знаешь, что было со мной? Я никогда не был жестоким или злым человеком. Я делал свое дело, тащил службу, получал кресты и нашивки, и что же? В один прекрасный день на моем пути появился вонючий трус – Светлейший Лорд Хэмпфри, тогда еще только наследник, – и меня благополучно вышибли со службы. А потом этот ублюдок еще и объявил меня в розыск, ему показалось мало. Казнил моего друга. За что? А за то, что я отказался выполнять невыполнимый приказ трясущегося от страха подонка…

– Я знаю, – вздохнула Энджи, – ты рассказывал.

Она обняла его правой рукой, положила голову на обтянутое черной тканью плечо, ухватила зубами вьющуюся черную прядь.

– Какой ты мрачный, – Энджи погладила Торварда по спине, запустила пятерню в его густую гриву, – я имею в виду внешне. Весь, весь черный. Ты видел, как пугаются тебя люди на улицах?

– Да я и внутри мрачный, – хмыкнул Торвард, забирая у нее открытую флягу.