Пройдя сквозь дым - Бессонов Алексей Игоревич. Страница 32

– Тут замешаны клирики, – продолжил Ланкастер. – В данный момент я не имею прямых доказательств, но у меня, знаете ли, богатый личный опыт, и я чую: кому-то очень хочется убрать Осайю, вернуть все на круги своя, а потом, воспользовавшись ситуацией, устроить вам всем небольшой карачун с фейерверками.

– Это все очень серьезно, – чуть куснул губу Уэнни. – У меня есть люди в Управлении пограничной стражи, и я завтра же поговорю с ними. Могу я назвать ваше имя, господин генерал?

– Категорически нет. Обещаю вам, что по истечении некоторого времени – если мы с вами доживем, конечно, – я найду способ рассказать вам все. Но сейчас – нет.

– Я благодарен вам за доверие… Брадден, – разведчик повернулся к Дельво, – завтра же поднимай всех людей по проекту «Храм Облаков», и начинайте поиск по кругу.

– Многие законсервированы, – отозвался тот, с задумчивостью барабаня пальцами оп столешнице. – Хотя сейчас, наверное, тот самый случай. Господин генерал, – обратился он к Ланкастеру, – ответьте мне на один вопрос: каковы шансы на то, что Осайя подпишет вторую часть Договора Согласия?

– О как, – хмыкнул Огоновский.

– Шансы стремятся к нулю, – ответил Ланкастер. – Если вы думаете, что мы прилетели сюда для того, чтобы склонить его к подписанию Договора, то вы ошибаетесь. Мы готовы поддерживать его во всем, но он, увы, при желании не может воспользоваться нашей поддержкой. Должно пройти время. В данный момент я лично не думаю, что Осайя решится подставить свою шею. В конце концов, мы не можем наводнить его государство войсками…

– Я полагаю, войск у вас более чем достаточно, – коротко блеснул глазами Уэнни.

– На данный момент регистровая численность вооруженных сил Конфедерации Человечества составляет четыре миллиарда человек, но дело не в войсках, – заговорил Огоновский.

– Четыре миллиарда!? – Каннахан Уэнни замер, пораженный услышанным. – Да вы можете просто затоптать Трайтеллар сапогами! И вы чего-то еще ждете? Но чего, господа?

Огоновский вытащил сигарету из портсигара Ланкастера, щелкнул зажигалкой и сделал пару затяжек. Гренадер молчал, сдерживая ироничную улыбку.

– Наша политика, – произнес Андрей, прячась в облаке ароматного медового дыма, – исключает насилие по отношению к представителям нашей расы. Мы можем взять Трайтеллар за день – просто пригнать сюда два-три ударных корпуса, и вы абсолютно ничего не сможете с нами сделать. Нам даже не придется стрелять: наша техника полностью парализует все ваши системы управления и связи, мы заглушим электронику ваших ракет и истребителей: ничто на планете не сможет подняться в воздух. Мы мгновенно остановим все электростанции, встанет вообще все, кроме дизелей. Но дело в том, что после этого мы перестанем быть самими собой. Наша цивилизация рухнет: ненужными станут звездолеты, гравитационные или солярные энергосистемы и всякие прочие побрякушки.

– Но ведь вам приходилось воевать, – прищурился Уэнни. – Причем относительно недавно, и насколько я знаю, дрались вы с беспримерной яростью. Или я не прав, и вы проводили с врагом воспитательные беседы?

– Мы дрались за право исповедовать ценности, к которым шли тысячелетия, – подал голос Ланкастер. – За право быть теми, кто мы есть. И мы победили. Поэтому мы предпочитаем прибегать к насилию лишь тогда, когда оно необходимо для защиты этого самого права. А Трайтеллар – совсем, знаете ли, не тот случай. Мы можем победить вас только одним – своим образом жизни. Чем больше людей узнает о том, что из себя представляет Конфедерация, тем меньше рабов останется у клириков.

– Я хотел бы побывать там… у вас, – задумчиво произнес разведчик.

– Это вполне осуществимо: вам достаточно подать соответствующую заявку, и она будет рассмотрена обычным порядком. Правда, это займет довольно много времени.

– Но здесь нет ваших представителей.

– Вы можете вылететь в любую другую страну – туда, где они есть. Ваше подданство не имеет значения. Впрочем, если мы все останемся при своих головах, – Ланкастер с улыбкой посмотрел на Огоновского, – наш друг Андрей, используя свои полномочия политика, вполне может походатайствовать перед планетарным комиссаром, чтобы вас отправили без очереди.

– Без проблем, – отмахнулся тот. – Но давайте-ка выпьем: что-то мне становится жарко. Все эти разговоры… не думайте, господа офицеры, что вам понравится абсолютно все из того, что вы увидите. Дерьма у нас хватает. Даже более чем, смею вас уверить.

– Вы предпочитаете вино или чего покрепче? – вежливо поинтересовался Дельво, вставая из кресла.

– Можно и покрепче, – философски хмыкнул Ланкастер. – Человек, доживший до генеральских эполет, крепкого не страшится по определению.

– Тогда попробуем этого, – и Дельво поднял высокогорлую синюю бутылку с висящей на горлышке печатью. – Напиток приготовляется из лесных ягод, собираемых ранней зимой. Процентная доля спирта – около сорока пяти.

– То, что надо, – одобрил Андрей, приходя в благодушное настроение. – Заряжайте, дружище.

– Заряжать? – не понял Дельво.

– Это жаргонизм, – поперхнулся смехом Ланкастер. – Наливайте, в общем. За знакомство!

Напиток оказался вполне ничего, напоминая сливовую с мятой. На втором стаканчике Каннахан Уэнни произнес длиннющий тост, в сути которого гости в конце концов откровенно запутались, после чего дегустацию продолжили по кругу.

– А скажите-ка, друзья, – Ланкастер выдохнул что-то неимоверно жгучее и потянулся за крохотным бутербродиком с копченой рыбой, – а что из себя представляет ваш сосед, Оламо? Я слышал, там оказались многие беженцы из Раммаха?

– Да ничего особенного, – жуя, отозвался Уэнни. – Небольшая и не слишком развитая страна. Половина территории – горы, население малообразованное, промышленности почти нет, живет за счет торговли рудами и нефтью. Последние сорок лет у них полный кавардак, так как правит там спятивший королек, совершенно не интересующийся государственными делами. Впрочем, верхушку это как раз устраивает. Когда ты сидишь жопой на дырке с нефтью, свихнувшийся на мистике монарх – самое то.

– На мистике? – удивился Ланкастер.

– А, ну его, – махнул рукой Каннахан Уэнни. – Давайте еще выпьем… вот этого. То он каких-то драконов приручает, то у него магические звери при дворе материализуются. Находятся, впрочем, кретины, утверждающие, что видели этих зверей собственными глазами, но не хватало еще им верить. Накурятся всякой дряни, вот им и чудятся чародеи мохнатые… А еще у него жил якобы пророк из некоего горного монастыря, утверждавший, что скоро на нас набросятся полчища Истинных Сынов и всем нам придет каюк. В Оламо хватило безграмотных идиотов, поверивших в этот бред, и мы получили большие проблемы на границе. Хотите – слетайте ради интереса, вы ведь у нас экстерриториальны, но я не думаю, что вам понравятся глиняные городки, по которым ездят роскошные тачки местных дворянчиков, которые хоть и насосались нефти, но вытирать жопу до сих пор не научились. Бред это все, бред и банальная безмозглость, вот что я вам скажу. В следующий раз – будет время, свожу вас в театр. Да и вообще по городу пройдетесь, у нас немало славных древностей…

– В какой-то иной ситуации я, возможно, возмутился бы, что вы лезете не в свое дело, но сейчас мне не остается ничего иного, кроме как выразить вам свое уважение, – Чандар остановился напротив развалившегося в кресле Ланкастера, и на губах его заиграла тонкая змеиная улыбка. – Признаться, я не думал, что вы окажетесь столь э-ээ, инициативны. Хотя – скрывать тут уж нечего – я был доволен, узнав, что вы согласились принять участие в нашей миссии.

– Благодарю вас, – вздохнул Ланкастер. – Если уж откровенно, я и не надеялся влипнуть в заговоры на третий же день. Так что вы не думайте, будто мне это все нравится и я распрыгался просто от щенячьего восторга по поводу свеженайденной косточки. Особенно учитывая, что нарыли мы ее отнюдь не в мармеладе.

– Я понял, что вы хотели сказать, – покивал головой физик и продолжил свое неспешное шествие по периметру комнаты. – Должен с вами согласиться: если владыке действительно угрожает опасность со стороны заговорщиков, то мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы заговор пресечь. В противном случае ни о каких исследованиях нашей проблемы говорить уже не придется. Итак, в данный момент мы имеем треугольник Раммах-Хуско-Оламо. Специалист у нас один – это вы, Виктор. Что скажете?