Пройдя сквозь дым - Бессонов Алексей Игоревич. Страница 5

Огоновский открыл глаза, моргнул и потянулся к кнопке стеклоподъемника. В салон ворвался густой, горячий ветер, пахнущий морем и цветами одновременно.

– Куда это мы заехали? – с удивлением спросил Андрей у Ланкастера.

– Да как бы не в рай, – усмехнулся тот. – Я и не догадывался, что Джо решил устроиться в таком милом уголке. То есть я знал, что заведение у него – загородное, но что бы вот так… жаль, нет времени побыть здесь хотя бы недельку.

– Н-да, после моих родных болот… – вздохнул Огоновский и, опустив стекло до упора, выставил из машины раскрытую ладонь.

Таксист притормозил, мягко ввалился в правый поворот и почти сразу остановился.

– Прошу, господа, – донесся его голос из переговорного устройства.

– Я рассчитаюсь, – предупредительно заявил Ланкастер, роясь в кармане кителя.

Огоновский кивнул и толкнул дверцу кара. Выбравшись наружу, он набрал полные легкие и – замер в восхищении. Такси стояло на вымощенной грубоватым желтым камнем площадке, обсаженной с двух сторон привычными уже тополями. Слабый ветерок, лениво шевеля золотую бахрому на новеньких генеральских погонах, обволакивал Андрея непостижимо тонкими ароматами цветущего сада и степных трав. Перед ним, светясь голографической вывеской, кокетничало стрельчатыми окошками двухэтажное строение с острой черепичной крышей, выглядящее живой игрушкой великана.

– Молодец Джо, – проворчал Ланкастер, вылезая наконец из машины. – Ай, молодец! Соответствует пейзажу, не правда ли?

Огоновский покачал головой и двинулся вперед. Честно говоря, ему хотелось бы немного постоять еще, наслаждаясь этим ветром, так шумно веселящимся в острых верхушках тополей, но желудок недвусмысленно напоминал о своем существовании, да и Ланкастеру, верно, хотелось поскорей увидеть старого приятеля. Гренадер решительно потянул на себя массивную дверь из темного лакированного дерева, и оба генерала оказались в просторном зале с низким потолком, уставленном круглыми столами: мягко струилась тяжелая красная ткань скатертей, поблескивала бронза небольших настольных светильников.

– Давайте, наверное, здесь, – предложил Ланкастер, указывая на столик в углу возле приоткрытого окна.

– С удовольствием, – Огоновский снял фуражку и пригладил волосы, рассматривая картины на стенах: основу коллекции составляли различные сцены из охотничьей жизни древних.

– Что будет угодно господам генералам? – появившийся возле столика официант склонился в точно выверенном полупоклоне.

– Я надеюсь, подполковник Шнеерсон на месте? – спросил Ланкастер.

– Вы имеете в виду хозяина? – немного удивился официант.

– Ну да, дядюшку Джо. Он должен ждать меня.

– Как прикажете доложить? – вытянулся официант.

– Да очень просто: скажи, командир приехал.

– Слушаюсь, ваша милость!

Огоновский раскрыл было толстую папку меню с оттиснутым на красноватой коже фазаном, но Ланкастер, хитро улыбаясь, помахал пальцем:

– Это не для нас, дружище.

– Э?..

– Дядюшка Джо найдет что нам предложить. Да вот и он, собственно.

Андрей повернул голову: через зал совершенно бесшумно скользил, издалека поднимая в приветствии руки, могучего телосложения муж в легких белых брюках и полурасстегнутой цветастой жилетке на голое тело, под которой виднелся округлый, но не пошлый пока еще живот. Пепельно-седые волосы, густые и слегка вьющиеся, благородно ниспадали ему на плечи, выдавая собой офицерское прошлое.

– Ка-амандир!

Ланкастер встал, следом за ним поднялся со стула и Огоновский. Хозяин заведения, почти одного роста с долговязым гренадером, облапил того по-медвежьи, слегка потрепал по затылку и отпустил.

– Не стареешь, – с удовольствием сообщил он.

– Ты тоже, – ударил его по плечу Ланкастер. – Разреши представить тебе моего нового друга, легион-генерала Огоновского. Он, как ты должен помнить, личность небезызвестная.

– Дорогой доктор, – чуть поклонившись, Шнеерсон протянул Андрею огромную, обильно украшенную перстнями лапу.

– Очень рад, – Андрей засмотрелся на бугристое предплечье ресторатора, украшенное богатой коллекцией типично десантных татуировок.

Такими руками Джо, наверное, мог свернуть в трубочку любой из своих сотейников. На левой скуле у него красовался небольшой белый шрам, еще один, более широкий, Огоновский разглядел чуть повыше правого соска – то были следы давних лучевых ранений, прекрасно знакомые Андрею. Повара с такими отметинами ему еще не встречались: очевидно, Шнеерсон получил свои кресты в золотом погоне отнюдь не только за образцовые рагу и подливки.

– Что будем пить, господа генералы? – осведомился Джо.

– Наверное, коньяку, – Ланкастер вопросительно посмотрел на Андрея. – Сегодня нам можно. Вообще мы надолго: нас посылают на дело, и говорить мы будем, пожалуй, едва не до полуночи. Так что распорядись кабинетик и смотри, чтобы нас не дергали.

– Что ж, – понимающе закивал Шнеерсон, – тогда я осмелюсь предложить для начала уточку эттали – это местная птичка, дивных достоинств, – и, разумеется, сюрпризные соусы по столичным рецептам.

– Здесь мы во всем полагаемся на тебя, – улыбнулся Виктор. – И… часам к восьми будь готов послать человека в город за нашими вещами. Ведь вы, Андрей, наверняка не платили за свой номер вперед? А у Джо, я думаю, найдется пара скромных комнатушек.

Огоновский согласно кивнул: он остановился в небольшой гостинице для членов корпорации отставных флотских врачей, расположенной далеко не в столь романтичном месте, как «Фазан», и отказываться от предложения было просто глупо. Шнеерсон провел своих гостей в небольшой кабинет с распахнутым настежь высоким окном, после чего исчез.

– Судя по вашим глазам, – Ланкастер достал сигареты и уселся за стол, – это неожиданное назначение удивляет вас гораздо меньше, чем меня.

– Я не исключал, что мне придется увидеть Трайтеллар еще раз, – поморщился Огоновский. – Причины вам должны быть известны. Я ведь с самого начала понимал, что с Договором Согласия там будут проблемы. В первые послевоенные годы, в период восстановления, Трайтеллар не слишком интересовал наших политиканов, а теперь, конечно, ситуация изменилась. Кого-то из тамошних лидеров удалось купить различными обещаниями, а остальные, в основном это религиозные фанатики – стоят на своем как приклеенные. Для них все те блага, которые может предоставить Договор, не значат ничего. Вообще ничего! Это выглядит странно, но если вы поймете, почему они до сих пор не верят в то, что айорс давно уже исчезли как вид, многое станет ясным.

– Пойму? – удивился Ланкастер.

– Именно так – поймете. Потому что большинство наших, столкнувшись с этой каменной стеной, просто разводят руками и мычат: «Ну я не понимаю, как можно быть такими идиотами…» Сложно, конечно, кто спорит. Но дело все в том, что факт существования Отцов, которые привели их в этот мир и потребовали Службы – неоспорим. Это ведь не религия в нашем понимании… Идея Служения – это не костыль религии, как у нас, который к тому же можно отполировать или украсить резьбой то так то эдак, кому как в голову взбредет – это фундамент, понимаете? Трайтеллар – самый странный из всех человеческих анклавов, созданных когда-то айорс. Так что наше с вами назначение не удивляет меня вовсе. Впрочем, есть еще одно обстоятельство…

Свежеиспеченный генерал умолк на середине фразы, так как в кабинет вошли официанты и лично мастер Шнеерсон, несущий овальное серебряное блюдо с аппетитно пахнущей жареной птицей, обложенной зеленью. Не говоря ни слова, они расставили тарелки и соусники, не забыв про пузатую бутылку с золотистой этикеткой, и покинули важных гостей. Ланкастер потянул носом.

– Кажется, Джо не приукрасил… вы раньше не пробовали эту утку, Андрей?

– Нет, ни разу. Но будем надеяться, что ваш соратник нас не разочарует.

Ланкастер выдернул из коньяка пробку, налил Огоновскому пол-бокала и поднял глаза на своего собеседника:

– Вы упомянули некое обстоятельство…

– Н-да. Из речей нашего немногословного Гарри я сделал один нехороший вывод. Знаете, какой? Ему кажется, что «дырка» открылась не сама по себе, а в силу некоего воздействия, и произошло оно, это воздействие, « у нас», а не «там».