Дорогой притворщик - Берд Николь. Страница 27

Психея покраснела, но быстро опустила глаза, чтобы не смущать служанок, которые, казалось, не замечали его.

– Продолжай, Лили, у тебя хорошо получается.

– И тогда добрый король Анри женился на исп… – Девушка запнулась.

– Испанской.

– Испанской пр-принцессе К-к…

– Катерине, – подсказала Психея, и урок чтения продолжался.

Гейбриел исчез так же незаметно, как и появился. Но когда она после урока вернулась в гостиную, ее ожидали там Гейбриел и поднос с чаем.

– И что это такое? – спросил он.

– Моя мать, вернее, мои родители считали, что женщинам нужно образование, сэр, – объяснила Психея, стараясь скрыть смущение от того, что он стал свидетелем ее странного увлечения. – Я просто понемножку следую этим принципам.

– Обучая горничных грамоте? Психея кивнула.

– Возможно, они не на всю жизнь останутся служанками или хотя бы смогут надеяться на более высокое положение, а не только чистить кастрюли и выносить мусор.

Он смотрел на нее, и она не могла понять, о чем он думает.

– Не очень модное занятие.

– Да. – Психея уже достаточно овладела собой и предложила ему чаю.

В холле послышался стук палки по натертому паркету, и в дверях появилась тетя Софи.

Они снова провели вечер дома. На этот раз Гейбриел играл в карты с Цирцеей. Игра была несложной, но ловкость его рук вызывала у Цирцеи взрывы смеха.

– Еще немножко, – попросила Цирцея, когда Психея сказала, что ей пора спать.

– Тогда ты не отдохнешь и не сумеешь уловить оттенки первых утренних лучей, – заметила Психея.

– Ты права, – согласилась Цирцея, – но было так интересно, Гейб… лорд Таррингтон.

Гейбриел поклонился ей как взрослой. Как мог этот человек, такой испорченный в душе, как он сам утверждал, быть таким внимательным к ребенку и старой леди?

Тетя Софи тоже отправилась к себе. Гейбриел и Психея вышли вместе с ней в холл. Пока она медленно поднималась по лестнице, Гейбриел поймал на себе взгляд Психеи и вопросительно поднял брови.

– Меня удивляет, почему вы так любезны с моими родными, – сказала она. – С Цирцеей и тетей. Вы не обязаны быть таким услужливым.

– А может быть, они мне нравятся, – ответил Гейбриел. – Или у меня есть на это тайные преступные причины, вы ведь так думаете, мисс Хилл?

Он шагнул к ней, и она приготовилась противостоять его чарам. Ей не надо было спрашивать о его прошлых победах. О них свидетельствовали его врожденное очарование, его явная уверенность, что женщины тают от одного его взгляда. Да еще его темно-синие глаза, блеск которых лишал ее сил…

Психея старалась собраться с мыслями. Разум подсказывал ей, что она должна держаться подальше от этого негодяя, который потерял свое положение в обществе из-за скандала, воспоминание о котором все еще причиняло ему боль. Чего мог стыдиться такой человек? Должно быть, поступок был действительно ужасен. Возможно, он просто хороший актер, и притворство у него в крови. Безусловно, такому человеку она не могла доверять, но сейчас он стал самым главным лицом в осуществлении ее надежд, и другого выбора у нее не было. Она должна идти до конца. Но она будет осторожна и больше не станет нарушать строгих правил приличий.

В душе Психея понимала, что нанять человека, чтобы тот изображал ее жениха, было неслыханным проступком. Но ее преследовало чувство, что она – утопающая, которой бросили спасательный круг. Кроме того, она не уступит чувствам, которые вызывает в ней Гейбриел, чувствам, от которых подгибались колени и перехватывало дыхание, – никогда, никогда. Она будет хозяйкой положения, победит свои неразумные порывы, подчинит его себе.

На лице Гейбриела появилась странная пугающая улыбка, как будто он читал ее мысли. Он стоял перед ней и наблюдал, как она борется с собой.

– Не обольщайтесь, моя дорогая мисс Хилл, – тихо произнес он, – что все карты в ваших руках. У меня в рукаве может быть спрятан козырной туз.

Глава 11

В понедельник после обеда Гейбриел, как обычно, вышел из дома и, наняв карету (он не поехал бы в экипаже Психеи в такое место), отправился в Ист-Энд. Выйдя из кареты и заплатив кучеру, он вошел через низкую дверь в игорный дом, который, как заверил его Бриксон, пользовался самой дурной репутацией во всем Лондоне.

Сам воздух был пропитан запахами табачного дыма, пота, отчаяния и удачи. Но Гейбриел ощутил что-то еще – обстановка была ему хорошо знакома, в ней он прекрасно чувствовал себя в разных странах и на разных континентах. Здесь ему было легко.

Напротив двери висело мутное зеркало. Он заметил, как в табачном дыме блеснули его белые зубы. Впервые после возвращения в Лондон он чувствовал себя как дома.

– Желаете виски, милорд?

Гейбриел посмотрел на прижимавшуюся к нему женщину. Одной рукой она стиснула горлышко полупустой бутылки, а другой гладила его бедро. От нее пахло джином, дешевыми духами и немытым телом. Она многозначительно показала на сигару между ее огромных грудей.

Гейбриел усмехнулся:

– Могу поспорить, здесь поощряют все известные пороки.

– И еще массу неизвестных, милорд.

Быстрым движением Гейбриел схватил сигару и зажал между зубами. На ее место он опустил одну из оставшихся у него гиней. Он повернулся и направился в глубину преисподней.

– Если вам что-нибудь понадобится, милорд, спросите Энни! – крикнула ему вслед женщина. Но Гейбриел уже забыл о ней. Проходя через ряд небольших комнат, он опытным взглядом окидывал каждую из них. Фараон, кости, в последней комнате Гейбриел нашел свою игру – вист. За столом сидела группа молодых глупцов аристократов, у которых денег было больше, чем ума. Серьезные игроки сидели развалившись на своих стульях, со скучающим видом и сознанием собственного превосходства. Но их глаза ничего не пропускали, они все взвешивали, все рассчитывали. Все, чтобы избавить дураков от бремени их богатства.

Сегодня Гейбриел вел себя так же. Времена, когда он стыдился обыгрывать свою жертву, давно прошли. Ему нужно было выжить. Человек, пришедший в такое место, заслуживал, чтобы его обобрали. Совесть давно не мучила Гейбриела.

Или он только так думал?

– А, черт меня побери! Это же Синклер! Гейбриел поморщился, услышав пьяный голос. Пьяные чересчур болтливы.

Притворившись глухим, он хотел уйти в другую комнату, но чья-то рука опустилась ему на плечо, заставляя повернуться. Уступая неизбежному, Гейбриел подчинился.

Красивый молодой человек, покачиваясь, стоял перед ним с расплывшейся по лицу пьяной улыбкой. Он выглядел таким счастливым, как будто не просто встретил старого знакомого, а заново открыл Америку.

На мгновение Гейбриел обрадовался, но он должен был соблюдать осторожность. Синклер стряхнул с плеча руку и ответил сдержанным поклоном.

– Дэвид.

– Сукин сын, как я рад тебя видеть!

Дэвид Лидфорд, граф Уэстбери, был другом детства и, будучи моложе Гейбриела, боготворил старшего товарища. Он всюду следовал за ним, а Гейбриел терпеливо учил его ловить рыбу и ездить верхом. Обоим не хватало отцовской любви, и они находили утешение в обществе друг друга.

Дэвид, как оказалось, не забыл старую дружбу. Гейбриел вздохнул. Он не мог оттолкнуть Дэвида.

– Дэвид, я бы больше обрадовался нашей встрече, если бы ты был трезвым.

Дэвид хрипло рассмеялся и, к большому неудовольствию Гейбриела, заключил его в свои медвежьи объятия.

– Дэвид, веди себя сдержаннее, мы – в игорном доме.

– Конечно, я знаю. Послушай! – Какая-то мысль пришла Дэвиду в голову, он мутными от алкоголя глазами посмотрел на Гейбриела. – Ты мне нужен!

– А мне необходима игра, Дэвид. Ты уж извини меня, – попытался освободиться от него Гейбриел.

– Но ты мне для этого и нужен. – Дэвид махнул рукой в сторону стола, находившегося за спиной Гейбриела. – У меня нет партнера, и, если ты не сядешь играть, я проиграю все до последней нитки. – Дэвид беспечно рассмеялся пьяным смехом.

Гейбриел оглянулся и был потрясен тем, что он увидел.