Дорогой притворщик - Берд Николь. Страница 7

Психея прикусила губу и отвела взгляд.

– У меня есть деньги, но я не имею к ним доступа. Пока не буду обручена, я не могу пользоваться собственными деньгами; дядя Уилфред дает мне понемногу, как двенадцатилетней девочке. А мне требуется больше!

– В самом деле… – Гейбриел вспомнил, что, перед тем как появилась карета, у служебного входа в театр он натолкнулся на худого мужчину в дешевом вечернем платье. Картина начала проясняться.

Все было очень просто. Она устроила эту помолвку не для того, чтобы скрыть позорное бегство жениха, исчезнувшего в последнюю минуту. Она не ждала ребенка, как он даже мог предположить. Не было, никогда не существовало никакого маркиза – она все это придумала!

Гейбриел посмотрел на нее с возросшим уважением.

– Какая изобретательность, – с откровенным восхищением сказал он. – Как же, черт возьми, вы собирались осуществить этот обман?

На мгновение Психея потеряла дар речи. Он восхищался ее планом? Меньше всего она заслуживала восхищения за свой дерзкий, нарушающий все приличия поступок. Что же он за человек?

Ему явно были не чужды обман или пороки, если верить его рассказам, а именно такой сама Психея никогда не хотела бы быть. Это означало пренебрежение всеми условностями, что было свойственно ее родителям… Она прогнала эту мысль и вызвала в воображении серьезное личико Цирцеи. У Психеи была благородная цель. Чего она не могла бы сказать об этом негодяе.

Гейбриел наблюдал, как нарастает ее гнев, негодование лишает ее холодного самообладания и придает живости ее ясным голубым глазам. Он постарался скрыть улыбку.

– Конечно, я собиралась сделать это с помощью хорошего актера. Как вы думаете, почему горничная обещала вам так много? И если вы намереваетесь с помощью шантажа заставить меня заплатить вам больше, то будете весьма разочарованы. У меня денег нет, то есть сейчас, и они будут, только если мне удастся этот обман. – Она ткнула пальцем в его галстук. – И если вы будете нарушать условия, вы заплатите мне штраф. И получите меньше, а не больше!

– Какое суровое наказание, – с серьезным видом возразил Гейбриел. – И незаслуженное. Я – просто олицетворение приличий. – Он взял ее за руку.

– Приличия! – возмутилась Психея, пытаясь выдернуть руку. – Целовать мою ладонь – прилично? Подмигивать мне – прилично?

Гейбриел не хотел отпускать ее, восхитительно гладкая, нежная кожа возбуждала в нем желания. Он снова поцеловал ее ладонь.

Психея чувствовала прикосновение его теплых губ, его дыхание, и что-то пробуждалось в ней, какое-то незнакомое пугающее ощущение. Она всеми силами старалась сохранять спокойствие.

– Сэр, не забывайте, где вы находитесь!

– Я наслаждаюсь обществом моей невесты и ее любящих родственников, – ответил он, с удовлетворением глядя на вспыхнувший на ее щеках румянец. – А что касается уменьшения оплаты, то я никогда не брал деньги за поцелуи, хотя мне это и советовали. Кроме того, мне не нужно больше денег.

– Тогда в чем же дело?

– Я всего лишь хочу войти в эту роль. Мне хотелось бы стать вашим женихом, моя дорогая. – Гейбриел нежно улыбнулся и еще раз поцеловал ее в ладонь, восхищаясь мягкой гладкой кожей. А такая ли у нее кожа в других, скрытых платьем местах? Ему хотелось погладить ее грудь и показать, как он может по-настоящему смутить ее.

Она и сейчас выглядела достаточно взволнованной.

– Н-но… – Психея старалась не замечать теплоту его руки.

– Я бы сказал, что, целуя руку своей невесты, я только оказываю ей внимание, и ничего больше.

– Это была шокирующая сцена.

– Шокирующая? – Глаза его весело блеснули. – Если такой поцелуй шокирует вас, Психея, то вам следовало бы одолжить у вашей тети нюхательную соль.

– Зачем? – недоверчиво спросила она.

– Затем, что сейчас с вами может случиться апоплексический удар.

С ловкостью, которой, несмотря на его возмутительную наглость, Психея от него не ожидала, он обхватил ее шею и притянул к себе. Только на мгновение их губы соприкоснулись, но от ощущения его близости она замерла и не ударила его по лицу, как он того заслуживал. Возможно, она слишком много выпила вина, и поэтому ее охватывал жар и кружилась голова. Конечно, это вино, а не свежесть его запаха и не тепло его прикосновения. Ни одна неуклюжая попытка поклонников обнять ее так не действовала на Психею.

Гейбриел посмотрел в затуманившиеся глаза Психеи, удивляясь самому себе. Невинный легкий поцелуй не мог заставить его сердце биться быстрее, чем во время побега через весь Лондон. Но оно билось! Он всего лишь хотел узнать вкус деликатеса, а теперь ему хотелось съесть все блюдо целиком.

Вероятно, его роль доставит ему больше удовольствия, чем он предполагал.

Психея обеими руками оттолкнула его и выглянула из-за драпировки. Только одна пара искоса поглядывала в их сторону, даже Перси увлеченно беседовал с ее дядями.

– Вы с ума сошли? – прошептала она. Гейбриел тряхнул головой.

– Должно быть.

– Вы ужасный распутник! Вы… вы… – Не найдя подходящего слова, чтобы выразить свое возмущение, Психея вышла из ниши, надеясь, что выглядит не слишком раскрасневшейся.

Гейбриел с ангельской улыбкой на смуглом лице не спеша последовал за ней.

– Ваше поведение, сэр… – снова попыталась она заговорить.

– Неприлично? – подсказал он.

– Да! Очень неприлично. Вы бессовестный негодяй, как и говорил Перси, и совсем не умеете себя вести.

– Бедная невинная Психея, неужели вы считаете это оскорблением?

– Конечно, – ответила она с сомнением в голосе.

– Надеюсь, вы и дальше будете так думать, – со странным выражением в глазах заметил Гейбриел.

Уж не жалеет ли он ее? Психея хотела уйти, но одна мысль остановила ее – ничто не мешает ей самой правильно вести себя.

– Я поступлю с вами честно. Этот поцелуй обойдется вам в пять фунтов!

Гейбриел только усмехнулся.

Он безумен, явно безумен. Психея повернулась, намереваясь присоединиться к гостям. Из другого конца комнаты раздался недовольный голос Мэрис:

– Послушай, Психея, удели нам внимание. Ты обещала перевертывать ноты, когда Матильда будет играть нам новую пьесу.

Кузина Матильда, чье мастерство в игре на фортепьяно было весьма посредственным, умоляюще посмотрела на мать, но Мэрис не обратила на это внимания. Психея покорилась неизбежному. Она убеждала себя, что рада избавиться от самозванца.

– Потом поговорим, – шепотом сказала она Гейбриелу. – И, пожалуйста, больше никаких сказок об экзотических островах!

– Может быть, рассказать о Европе? – так же тихо ответил он. – У меня там тоже было несколько забавных приключений.

– Господи, не надо! Так не долго попасть в беду.

– Психея!

– Да, тетя Мэрис, я иду.

Гейбриел смотрел, как она шла через комнату – у девушки была осанка королевы. Психея заняла место возле Матильды и ободряюще улыбнулась толстушке-кузине.

– Я уверена, новая мелодия восхитительна, – сказала она.

Гейбриел скрыл усмешку. Она не была эгоисткой, хотя и любила деньги. Однако она отвоевывала собственные деньги, и это выгодно отличало ее от большинства женщин. Чаще всего они стремились получить от очередного любовника как можно больше и не раз очищали его карманы. Гейбриел подозревал, что эта женщина, несмотря на свою красоту и скрытую под холодностью страстность, мало чем отличалась от прочих. Стараясь не утратить своего цинизма, он оглядел комнату.

Все семейство слушало игру Матильды, храбро сражавшейся с фортепьяно. Ее мать, очевидно, полностью лишенная музыкального слуха, одобрительно кивала, остальные стоически делали вид, что восхищаются.

Первая мелодия закончилась, раздались слабые аплодисменты.

– Очень мило, дорогая, – заметила одна из дам.

– А теперь новую балладу, – распорядилась Мэрис.

– Ах, мама, мне не хочется петь, – взмолилась Матильда.

– Глупости, у тебя неплохой голос, – настаивала любящая мать.

Матильда поставила на пюпитр новые ноты и, медленно проведя пальцами по клавишам, запела. Гейбриел невольно поморщился. Голос у нее был слабый, и она, боясь заслужить неодобрение матери, пела еще хуже, чем играла.