Змеи Эскулапа - Бессонов Алексей Игоревич. Страница 49

«Наверное, – подумал он, – та зверюга поднялась, ощутив приближение донного землетрясения. Или того хуже – извержения вулкана. Интересно, какая под нами глубина?»

Вскоре он стал понимать, что опасения капитана были небеспочвенны. Едва солнце скрылось в волнах, в лицо Андрею задул пронзительный холодный ветер, заставивший тонко петь тросы антенн, натянутые меж двух невысоких мачт судна. Почти сразу же усилилось волнение. Теперь нос корабля мерно взлетал и опускался, обдавая пушечную башню белыми пенными фонтанами. Андрей поспешил укрыться в кормовой надстройке, забитой всяким корабельным имуществом: бухтами троса, бочками и банками с краской. Оттуда, оасливо прильнув к прямоугольному иллюминатору, Огоновский принялся ждать развития событий. Морская болезнь все еще не давала о себе знать. Ему было не столько страшно, сколько интересно: это продолжалось до тех пор, пока «Зоркий» не начало класть с борта на борт, а через комингс двери не потекли белые струи воды. Турбины завыли совсем уж отчаянно. В призрачном мраке ночи Андрей с ужасом видел, как приближается к нему ревущая масса воды, готовая залить их кораблик. Он цеплялся руками за тяжелые бочки и молил бога, чтобы судно встало наконец на ровный киль – но этого не происходило, «Зоркий» кидало с борта на борт так, что Андрей летал по своей каморке, словно забытый детьми резиновый мячик.

В конце концов капитану Кайну удалось развернуть судно носом к ветру, и теперь его уже почти не кренило – нет, их посудина начала взлетать на волне… Андрей слышал, как ревут выскочившие из воды винты, иллюминаторы надстройки тонули в белой пелене водяной пыли, и он понял – конца этому не будет. Никогда; остается только уцепиться за что-нибудь крепкое и молиться.

Но ничего крепкого на этом корабле уже не оставалось. Ледяная вода залила ему ботфорты, и несмотря на то, что подогрев стелек включился автоматически, Огоновский стал чувствовать, что замерзает.

Иногда ему казалось, что во впадинах между гигантскими волнами он видит дно океана. Всему этому не было конца. Рев, страшный скрип разболтанного старого корабля, вой ветра и глухие, шипящие удары волн – Андрей не мог сказать, сколько времени продолжался этот кошмар.

… Он пришел в себя тогда лишь, когда за мокрыми стеклами иллюминаторов забрезжил рассвет. Сглотнув, Огоновский понял, что шторм неожиданно утих – но он никак не мог понять, когда: сейчас? еще ночью? Он отдраил дверь своей каморки и ступил на мокрую палубу. Первое, что бросилось ему в глаза – это то, что вода, теперь уже такая спокойная, стала ближе. Не понимая, что происходит, Огоновский подошел к борту и с ужасом понял: корабль сидит в воде почти по планшир.

Турбины молчали. Над его головой нависало крыло самолета, с которого штормом сорвало чехол, и нигде на палубе не было видно ни одного человека.

В первые секунды Огоновский впал в панику.

Ему показалось, что экипаж либо смыт штормом за борт, либо покинул судно на шлюпках – а он, всеми забытый, остался один на идущем ко дну корабле! Выбравшись из-под гидроплана, он понял, что ошибается. Возле мостика, ожесточенно жестикулируя, разговаривала с капитаном растрепанная Касси. Рядом с ней стоял и Халеф – насупленный, угрюмый и такой же помятый.

– О, святое утро! – закричал он, увидев Андрея. – Какое счастье! Мы были уверены, что тебя смыло за борт!

– Счастья мало, – отозвался Огоновский, на нетвердых ногах подходя к ним. – Я удивляюсь, почему я не выблевал все, что съел за последнюю неделю. Мы что, кстати… тонем?

– Тонем, – морщась, ответила Касси. – В днище расклепалась обшивка, и нас заливает водой. Капитан с командой сядут в катер и дойдут до островов, тут рядом – это наша территория, там живут рыбаки, а о мятежниках они, наверное, даже и не слыхали.

– А мы? – взвился Огоновский. – Мы тоже застрянем на этих проклятых островах?

– Нет, если нам повезет.

– Что ты имеешь в виду?

Вместо ответа Касси махнула рукой в сторону самолета. К немалому изумлению Андрея, летающая лодка нисколько не пострадала во время шторма. Оглядев ее, он даже подумал, что и буря-то, на самом деле, была не такая уж ужасная, просто у него, человека насквозь сухопутного, от страха сильно разрослись глазные яблоки. Если бы не старость, «Зоркий» вполне мог бы обойтись одними лишь разорванными антеннами – но время и отсутствие ухода сделали свое дело.

– И как ты собираешься стартовать? – опасливо поинтересовался он. – Катапульта, наверное, уже не сработает?

– Через час корабль уйдет под воду. К тому времени мы освободим самолет из креплений, сядем в кабину и будем надеяться, что двигатель удастся запустить… я смотрела систему питания – вроде все в порядке. Топлива нам хватит: тогда еще час, может быть, полтора, и мы будем над архипелагом.

Андрей вздохнул и отправился к буфетчику в поисках чего-нибудь съестного. Под мостиком кипела работа: двое матросов упаковывали консервы в длинный водонепроницаемый мешок, а третий, тот самый буфетчик, резво таскал из-под палубы прозрачные пластмассовые бутылки с пресной водой.

– Вайрих, – сказал Андрей. – Сорум вайрих, сорум арра.

За время, проведенное, на Трайтелларе, он сумел усвоить некоторые простые слова на языке мариш – по крайней мере, его словарного запаса вполне хватало, чтобы попросить выпить и закусить. Расплатиться в ресторане он, конечно, не смог бы, но вот заказать арры – это сколько угодно.

Буфетчик молча вручил ему бутылку пива и пакет с бутербродами, зачем-то показал пальцем на рот и глупо ухмыльнулся.

– Балбес, – мрачно заметил Андрей и ушел, оставив его с раскрытым от ужаса ртом.

…С правого борта матросы спускали на воду большой металлический катер с застекленной рубкой на носу. Андрей посмотрел на них, послушал, как мокро поскрипывает лебедка, и отправился на корму. Посудина уже сидела в воде почти по верхнюю палубу – вода вливались через шпигаты и быстро, как-то воровато убегала через вентиляционные люки вниз. Возле самолета суетились Касси и Халеф со здоровенным разводным ключом в руке. Гидроплан был закреплен в четырех точках: два кронштейна держали его лодкоообразный корпус, и еще два – подкрыльные поплавки. Андрей с некоторым сомнением оглядел здоровенный мотор в круглой гондоле, поднятой над крыльями, большой пятилопастный пропеллер и подумал, что на такой рухляди летать ему еще не приходилось.

– Лезь в кабину! – крикнула Касси. – Нас уже заливает!

Халеф тем временем, натужно фыркая, пытался отвернуть здоровенный болт последнего кронштейна. Андрей видел, что болт прирос и юноша вряд ли сможет его отвернуть. Вместо того, чтобы забираться в машину, он быстро обогнул хвост и оттолкнул парня в сторону.

– Дай сюда, – сказал он.

Ржавая железяка, которая помогла самолету справиться с бурей, теперь способна была утащить его на дно морское вместе с кораблем. Уперевшись в ключ, Андрей хоть и не без труда, но сорвал болт – дальше он крутил его уже пальцами.

Волна залила палубу и подходила уже к днищу гидроплана. Андрей закинул болт далеко в море, сполоснул в воде пальцы и поднялся на ноги.

– Ну, ты уверена? – спросил он у Касси.

Девушка закусила губу и полезла вверх по легкой металлической лесенке. Халеф уселся в носу, в открытой все ветрам «лунке» стрелка, а Андрей протиснулся вслед за Касси в пилотскую кабину. Через боковые стекла он видел, как над катером взвился сизый дымок выхлопа, но уходить команда не спешила, ожидая, пока не поднимется самолет. Касси перещелкнула несколько тумблеров на усыпанной приборами панели, потом, после короткого вздоха, потянула на себя неприметную серую рукоять. Андрей услышал короткое шипение, звонкий чих и, наконец – неровный, дергающийся грохот мотора.

– Все в порядке! – прокричала сквозь грохот Касси. – Сейчас прогреемся – и вперед!

– Компас-то у тебя хоть есть?

Она покачала головой и вытащила из чехла с видеокамерой сложенные полупрозрачные карты.

– Сейчас мы вот здесь, – ее палец ткнул в жирную точку посреди океана, – а архипелаг, вот он, в тысяче лонов отсюда. Ты говорил, корабль стоит на этом острове?