Разоблаченная Изида. Том I - Блаватская Елена Петровна. Страница 102

– он только изложил вновь на хорошем английском языке то, что преподавалось на добром дорическом языке неисчислимые столетия до того, как первый христианский философ появился на свет.

Чудеса, совершаемые служителями теургической магии, настолько достоверны и их очевидность, – если свидетельства людей вообще чего-нибудь стоят, – настолько ошеломляюща, что вместо того, чтобы признать, что языческие теургисты далеко превзошли в чудесах христианских, сэр Дэвид Брюстер благоговейно признает за первыми большие успехи в физике, а во всем, что касается естествознания наука оказывается в весьма неприятном положении между двух огней. Она или должна признать, что древние физики обладали большим знанием, чем их современные представители, или что в природе существует нечто, выходящее за рамки физической науки и что дух обладает силами, которые и не снились нашим философам.

«Ошибку, сделанную нами в науке, развитием которой мы специально занимались», – говорит Бульвер-Литтон, – «часто можно увидеть лишь благодаря свету, пролитому другой наукой, развитием которой занимался кто-то другой» [25].

Ничто не может быть так легко объяснено, как высшие возможности магии. Благодаря свету, излучаемому магнетическим океаном вселенной, чьи электроволны связывают весь космос воедино, и в своем непрестанном движении пронизывают каждый атом и молекулу беспредельного творения, ученики месмеризма, – какими бы незначительными их исследования ни были, – постигают альфу и омегу великой мистерии. Только изучение этого агента, являющегося божественным дыханием, может открыть тайны психологии и физиологии космических и духовных феноменов.

«Магия», – говорит Пселл, – «сформировала последний раздел жреческой науки. Она изучала характер, силу и качество всего сущего под луной; химические элементы и их состав, животных, различные виды растений и их плоды, камни и злаки. Короче говоря, она исследовала квинтэссенцию и мощь всего. Поэтому она и производит свои воздействия. Она соорудила изваяния (намагниченные), которые приносят здоровье, создала фигуры и вещи (талисманы), которые в одинаковой мере могут приносить болезнь и также здоровье. Часто проявляется также божественный огонь и тогда изваяния смеются и лампы внезапно загораются». [214]

Если современное открытие Гальвани может приводить в движение конечности мертвой лягушки и заставлять лицо мертвого человека, благодаря искажению его черт, выражать самые различные эмоции, от радости до дьявольского гнева, отчаяние, ужас, то полагаясь на объединенные свидетельства древних, которые заслуживают наибольшего доверия, языческие жрецы достигали еще больших чудес, заставляя свои каменные и металлические изваяния потеть и смеяться. Божественный, чистый огонь на языческом алтаре был электричеством, извлеченным из астрального света. Поэтому изваяния, если их правильно сделать, могут обладать способностью, без всякого обвинения в суеверии, наделять здоровьем или болезнью при прикасании к ним, так же как какой-нибудь современный гальванический пояс или батарея с большим зарядом.

Ученые скептики, так же как и невежественные материалисты, последние два столетия весьма потешались над нелепостями, приписываемыми Пифагору его биографом Ямвлихом. По его словам, самосский философ убедил медведицу отказаться от употребления в пищу человеческого мяса. Подчинив белого орла своей воле, заставил его спуститься к нему из облаков и, тихонько поглаживая его рукой, беседовал с ним. В другой раз Пифагор заставил быка отказаться от еды бобов, просто прошептав ему что-то на ухо! [75] О, невежество и суеверие наших предков, какими смешными они выглядят в глазах просвещенных потомков! Тем не менее давайте проанализируем эту нелепость. Ежедневно мы встречаемся с необразованными людьми, владельцами бродячих зверинцев, приручающих и совершенно подчиняющих самых диких животных просто силой своей непреклонной воли. Более того, сейчас в Европе есть несколько молодых физически слабых девушек, младше двадцати лет, бесстрашно занимающихся этим делом. Каждый или был свидетелем или слышал о подобной магической силе некоторых магнетизеров и психологов. Они могут подчинять себе своих пациентов на какое-то время. Регазони, магнетизер, вызвавший большое удивление во Франции и Лондоне, достигал гораздо более удивительных фокусов, чем приписываемые Пифагору, о которых упоминалось выше. Зачем тогда обвинять древних биографов Пифагора и Аполлония Тианского в каком-то неправильном представлении или нелепом суеверии? Когда мы поймем, что большинство из тех, кто настроен скептически в отношении магических сил, которыми обладали древние философы, кто смеется над древними теогониями и заблуждениями мифологии, тем не менее они слепо верят в боговдохновенность Библии, и едва ли дерзнут усомниться тому чудовищному абсурду, что Иисус остановил солнце. Тогда мы можем уже сказать аминь справедливому упреку Годфри Хиггинса:

«Когда я вижу», – говорит он, – «что ученые буквально понимают «Книгу Бытия», которую древние со всеми ее погрешностями с полным основанием воспринимали, как аллегорию, у меня возникает соблазн усомниться в реальности прогресса человеческого разума» [52, т. i, с. 807].

Одним из немногих комментаторов древнегреческих и латинских авторов, который отдавал должное древним за их умственное развитие, является Томас Тэйлор. В его переводе Ямвлиха «О пифагорейской жизни» мы находим следующие строки:

В их глазах вселенский эфир не есть что-то пустое, простирающееся через все небесное пространство, а это есть безграничный океан, населенный, как и известные нам моря, чудовищными и маленькими созданиями, в каждой молекуле которых имеется зерно жизни. Как океан и более мелкие водоемы кишат различными видами рыб, и каждый вид имеет местожительство в определенном месте, к которому он особо адаптировался, некоторые из них дружественны людям, другие враждебны, некоторые приятны, другие страшны на вид, некоторые ищут пристанища в тихих уголках и закрытых гаванях, другие пересекают обширные водные пространства Они верили, что различные виды элементальных духов населяют различные области огромного эфирного океана и что все адаптированы к особым условиям этих областей. Если мы только представим себе, что движение планет в пространстве безусловно должно вызывать изменение этой пластичной и разреженной среды, как пушечный выстрел вызывает в атмосфере, а пароход в воде, также и на космической скале, мы должны понять, что некоторые планетные аспекты, если допустить, что наши предпосылки правильны, могут производить более сильные волнения, порождать более сильные течения и устремлять их по заданному направлению, чем что-то другое. Допуская такие предпосылки, мы можем также понять, почему, благодаря таким различным звездным аспектам, толпы дружественных и враждебных «элементалов» могут проникать в нашу атмосферу или в какую-то ее часть и, в результате оказываемых ими воздействий, мы начинаем ощущать их.

Согласно древним доктринам, элементальные духи, не имеющие души, возникли в результате непрестанного движения, присущего астральному свету. Свет есть сила, а последняя рождается волей, т. к. эта воля проистекает из разума, которому не свойственно ошибаться, ибо в нем нет никаких материальных органов человеческого мышления; будучи тончайшей, чистой эманацией высочайшего божества (платоновский «Отец») – она проистекает, согласно непреложным законам, чтобы создать элементарную материю, необходимую для последующих поколений, называемых нами человеческими расами. Все последующее, независимо от того принадлежит ли оно этой планете, или какой-то другой из мириадов планет в пространстве, имеет земные тела, получившие формы и развившиеся из тел определенного класса этих элементальных существ, исчезнувших в этих невидимых мирах! В древней философии не было недостающего звена, которое нужно было восполнять тем, что Тиндаль называет «развитым воображением», не было пробела, который нужно было заполнять целыми томами материалистических рассуждений, необходимых для абсурдной попытки решить уравнение только с одним рядом величин. Наши «невежественные» предки проследили закон эволюции, общий для всей вселенной. Закон этот остается незыблемый, как при постепенном развитии от звезды-облачка до физического тела человека, так и от универсального эфира до инкарнации человеческого духа; древние усматривали одну непрерывную серию существований, эти эволюции происходили из духовного мира в мир плотной материи и через нее опять обратно к источнику всего. «Происхождение видов» для них было нисхождением от духа, первичной причины всего к «деградации материи». В этой законченной цепи эволюции элементальные, духовные существа имели такое же определенное место посредине между началом и концом этой цепи, как недостающее звено Дарвина между обезьяной и человеком.