Разоблаченная Изида. Том I - Блаватская Елена Петровна. Страница 133

В данном случае имеется одна любопытная особенность: Жак обладал полной властью только над воробьями, малиновками, щеглами и полевыми жаворонками; иногда он мог заворожить небесного жаворонка, но, как выразился Жак, – «они часто убегают от меня».

В большей мере тою же самою силою пользуются лица, известные как укротители диких зверей. На берегах Нила некоторые из туземцев могут с помощью своеобразного мелодичного посвистывания заставить крокодилов выйти из воды и безнаказанно с ними обращаться; другие же обладают такою же властью над самыми смертельными змеями. Путешественники рассказывают, что они видели очарователей змей, окруженных множеством рептилий, которыми они распоряжались, как им угодно.

Брюс, Хасселквист и Лемприер [290] свидетельствуют о факте, который они наблюдали в Египте, Марокко, Аравии и в особенности в Сенае: некоторые туземцы совершенно не опасались укусов наиболее ядовитых ехидн так же, как и ужалений скорпионов. Они обращались и играли с ними свободно и по собственному желанию приводили их в состояние онемения.

«Зря латинские и греческие писатели», – говорит Салверт, – «уверяли нас, что дар очаровывать змей унаследовался в некоторых семьях с незапамятных времен, что в Африке им владели псилли, в Италии – марсы и на Кипре – офиозены. Скептики забывают, что в Италии, даже в начале шестнадцатого века, люди, претендующие на то, что они ведут свое происхождение от святого Павла, не боялись, подобно марсам, змеиных укусов» [123, т. i].

«Сомнения на этот счет», – продолжает он, – «отпали со времени французской экспедиции в Египет, и приведенные повествования засвидетельствовали тысячи свидетелей. Псилли, которые, по словам Брюса, претендуют на обладание этой способности… ходили из дома в дом, чтобы уничтожать всякого рода змей… Удивительный инстинкт привлекал их к тем местам, где прятались змеи. Свирепо завывая, они яростно хватали их и рвали на куски ногтями и зубами».

«Пусть заматерелый скептик», – говорит Салверт, – «отнесет к шарлатанству это завывание и ярость, но все же инстинкт предупреждал псилли о присутствии змей, значит, тут есть кое-что более реальное».

На Антилах негры обнаруживают присутствие змеи, которую они не видят [287].

Всем нравится музыка. Тихое посвистывание, мелодичная песнь или звуки флейты неизменно привлекают рептилий в странах, где они водятся. Мы неоднократно убеждались в правдивости этого факта. В верхнем Египте каждый раз, когда наш караван останавливался, молодой путешественник, считавший себя превосходным флейтистом, услаждал слух спутников своею игрою. Погонщики верблюдов и другие арабы неизменно прекращали его игру, так как им несколько раз досаждали неожиданные появления различных семейств из племени пресмыкающихся, которые обычно уклоняются от встречи с людьми. Наконец, наш караван встретился с партией путников, среди которых были профессиональные очарователи змей. Они пригласили нашего флейтиста продемонстрировать ради опыта перед ними свое искусство. Как только он заиграл, послышался легкий шорох, и музыкант пришел в ужас, внезапно увидев большую змею, внезапно появившуюся в опасной близости у его ног. Змея с поднятой годовою и глазами, сосредоточенными на нем, медленно и как бы бессознательно повторяла все его движения. Затем на расстоянии показалась вторая, третья и четвертая змеи, за которыми быстро следовали другие, и мы очутились в очень избранной компании. Несколько путешественников забрались на спины своих верблюдов, другие же искали убежище в палатке-столовой. Но это была напрасная тревога. Очарователи змей, трое числом, начали свои напевы и заклинания и, привлекая этим пресмыкающихся к себе, вскоре оказались покрыты ими с головы до ног. Как только змеи приближались к людям, они проявляли признаки оцепенения и вскоре погружались в глубокую каталепсию. Глаза их были полузакрыты и остекленелые, а головы поникали. Осталась только одна не подчинявшаяся, большая, глянцевитая черная змея с пятнистой кожей. Эта «меломанка» из пустыни продолжала грациозно изгибаться и подскакивать, точно она танцевала на хвосте всю свою жизнь, и притом проделывала все это в такт музыке. Эта змея не поддавалась «чарованию» арабов, но продолжала медленно скользить по направлению флейтиста, который наконец убежал. Современный псиллиан вынул из своей сумки наполовину увядшее растение и начал размахивать им по направлению змеи. Растение имело сильный запах мяты, и как только пресмыкающееся учуяло его, оно последовало за арабом, все еще стоя на хвосте, оно старалось приблизиться к растению. Еще несколько секунд, и «традиционный враг человека» уже обвивался вокруг руки чарователя и в свою очередь вступил в стадию оцепенения, и вся эта уйма змей потом была сброшена в пруд после того, как им отсекли головы.

Многие думают, что такие змеи заранее подготовлены и натренированы для этой цели, или же у них вырваны ядовитые зубы или зашиты рты. Несомненно, могут быть низкопробные фокусники, из трюков которых и возникло такое представление. Но настоящие заклинатели змей слишком хорошо установили свою репутацию на Востоке, чтобы прибегать к таким приемам. По этому поводу существуют свидетельские показания слишком заслуживающих доверия путешественников, в том числе и ученых, чтобы не обвинять их в шарлатанстве. Что очарованные змеи, которых заставляют танцевать и стать безвредными, все еще ядовиты, установлено Форбсом.

«Или оттого, что музыка внезапно прекратилась», – говорит он, – «или по какой-то другой причине, змея, танцевавшая внутри круга, образованного зрителями сельской местности, кинулась на зрителей и ужалила в горло молодую женщину, которая умерла в муках полчаса спустя» [288, т. i, с. 44; т. II, с. 387].

По рассказам путешественников, негритянки Голландской Гвианы, женщины Обеах, не превзойдены в укрощении очень больших змей, называемых амодитес или папа; они заставляют их спускаться с деревьев и следовать за ними просто тем, что говорят им [289, т. iii, с. 64, 65].

Мы видели в Индии небольшое братство факиров, поселившихся вокруг маленького озера или, вернее, пруда с водой, дно которого было буквально выстлано огромными крокодилами. Эти чудовищные амфибии выползают, греются на солнце в нескольких футах от факиров, причем некоторые из последних могут находиться в бездвижимости, погруженные в молитву и созерцание. До тех пор, пока виден хотя бы один из этих святых нищих, крокодилы безобидны и безвредны, как котята. Но мы никогда не советовали бы иностранцу рискнуть одному приближаться к ним на несколько ярдов. Бедный француз Прадин так и нашел безвременную могилу в утробе одного из этих чудовищ, которых индусы называют моудела. [291] (Следовало бы сказать ниханг или гхариял.)

Когда Ямвлих, Геродот, Плиний или какой-либо другой древний писатель рассказывает нам о священнослужителях, которые заставляли очковых змей выходить из алтаря Изиды, или тауматургах одним взглядом укрощающих самых свирепых животных, то их считают лжецами или невежественными идиотами. Когда современные путешественники рассказывают нам о тех же самых чудесах, совершаемых на Востоке, их считают экзальтированными болтунами или незаслуживающими доверия писателями.