Разоблаченная Изида. Том I - Блаватская Елена Петровна. Страница 152
Что же касается скептиков, то вот что говорит о них и о их последователях профессор Александр Уайлдер в своих очерках по «Неоплатонизму и алхимии»:
«Прошло столетие с тех пор, как составители французской «Энциклопедии» ввели скептицизм в кровь цивилизованного мира и сделали позорной всякую веру в существование чего бы то ни было, если этого нельзя продемонстрировать посредством тигля или критического рассуждения. Даже теперь требуется беспристрастность так же, как и мужество, чтобы отважиться трактовать о предмете, который долгие годы считался выброшенным за негодность и осужденным только потому, что не был правильно понят. Смелым должен быть тот человек, который будет рассматривать герметизм чем-то другим, а не псевдонаукой, и, следовательно, потребует ознакомления с ним и терпеливого выслушивания. И все же, провозглашатели и исповедники когда-то были князьями ученых исследований и героями среди обычных людей. Кроме того, ничто не должно быть презираемо, во что люди благоговейно верили; и пренебрежение к серьезным убеждениям других есть признак невежественного и неблагородного ума».
А теперь, воодушевившись этими словами ученого, который сам не является ни фанатиком, ни консерватором, мы припомним несколько происшествий, о которых рассказали путешественники, как они видели их в Тибете и в Индии; местные жители хранят, как сокровище, память об этих вещах, как практическое доказательство истинности философии и науки, переданных им предками.
Сперва мы можем рассматривать весьма замечательные феномены, наблюдавшиеся в храмах Тибета, описания которых поступили в Европу, от других очевидцев, а не миссионеров католицизма, свидетельства которых по понятным причинам мы исключаем. В начале нынешнего века одному флорентийскому ученому, скептику и корреспонденту Французского Института, было разрешено проникнуть переодетому в священные пределы буддийского храма, где в то время происходила наиболее торжественная изо всех церемония. Он повествует о нижеизложенном, как о виденном им самим. Алтарь в храме готов к приему перевоплотившегося Будды, найденного посвященным духовенством и опознанного по некоторым тайным признакам воплотившегося в новорожденном ребенке. Ребенка, которому исполнилось всего несколько дней от рождения, приносят к присутствующим и почтительно кладут на алтарь. Вдруг, приняв сидящую позу, ребенок начинает произносить громким мужским голосом: «Я – Будда; я – его дух; и я, Будда, ваш далай-лама, оставил мое старое, пришедшее в негодность тело в храме… и выбрал тело этого младенца в качестве следующего моего земного обиталища». Наш ученый, наконец, получив разрешение от присутствующих священнослужителей, берет с должной почтительностью младенца на руки и относит его на такое расстояние от них, которое вселяет в него уверенность, что никакой чревовещательный обман тут не был применен; при этом младенец смотрит на серьезного ученого таким взглядом, что у ученого, по его собственному выражению, «мороз по коже продирает», и повторяет ранее сказанные слова. Подробный отчет обо всем этом, удостоверенный подписью очевидца, был отправлен в Париж, но члены Института, вместо того, чтобы принять свидетельство ученого наблюдателя с заслуженным доверием, пришли к заключению, что флорентинец или пострадал от солнечного удара, или был обманут посредством ловкого акустического трюка.
Хотя по словам Станислава Жульена, французского переводчика китайских текстов, в «Лотосе» [307] имеется стих, в котором говорится, что «Будду так же трудно найти, как цветы Удумбара и Палача», – если мы должны поверить нескольким очевидцам, такой феномен случается. Разумеется, такие случаи редки, ибо они происходят только после смерти каждого великого далай-ламы, а эти уважаемые старые джентльмены обладают очень долгими жизнями.
Бедный аббат Хак, чьи труды о путешествии по Тибету и Китаю хорошо известны, рассказывает о том же самом факте нового воплощения Будды. Он еще добавляет то любопытное обстоятельство, что младенец – оракул доказал правдивость своего заявления, что он является старым сознанием в молодом теле тем, что давал «тем, кто знал его по прошлой жизни, самые точные подробности своего предыдущего земного существования».
Заслуживает внимания, что де Мюссе, который пускается в длинные рассуждения по поводу этого феномена и, разумеется, приписывает его Дьяволу, серьезно замечает о самом аббате, что тот факт, что с него был снят духовный сан (defroquй), является событием, которое «едва ли говорит в пользу нашего (его) к нему доверия». По нашему же скромному мнению, это маленькое обстоятельство тем более усиливает доверие к нему.
Труд аббата Хака был занесен в «Индекс» за правдивый рассказ о сходстве буддийских церемоний с католическими. Кроме того, аббат был отстранен от его миссионерской деятельности за то, что он был слишком искренен.
Если бы пример этого чудо-младенца был единственным, мы имели бы некоторое основание сомневаться, но, не говоря уже о Камисардских пророках 1707 г., среди которых был пятнадцатимесячный мальчик, описанный Жаком Дюбуа, говорящий на хорошем французском языке «точно Бог говорит его устами»; и о младенцах Севенны, чья речь и пророчествование было засвидетельствовано первейшими учеными Франции, – мы имеем примеры современности, и при этом замечательные примеры «Еженедельная газета Ллойда» за март 1875 г. содержала отчет о следующем феномене:
«В Саар-Луисе, Франция, родился ребенок. Мать только что разрешилась от бремени, повивальная бабка с большим словообилием разглагольствовала по поводу „благословенного дитяти“, и друзья поздравляли счастливого отца с сыном, когда кто-то спросил, который час. Судите сами об удивлении всех, когда они услышали, как новорожденный ребенок четко ответил: „Два часа“ Но это было ничто по сравнению с тем, что последовало. Потерявшие от удивления дар речи присутствующие еще продолжали со страхом взирать на младенца, когда последний открыл глаза и сказал: „Я послан в мир, чтобы сказать вам, что 1875 год будет хорошим годом, но 1876 год будет годом крови“. Произнесши это пророчество, он повернулся набок и умер, прожив всего полчаса»
Нам неизвестно, что бы это чудо получило официальное засвидетельствование со стороны гражданских властей, – и напрасно мы стали бы искать такого свидетельства у духовенства, раз из этого дела нельзя извлечь ни выгоды, ни почета, – но даже если уважаемый британский коммерческий журнал не несет ответственности за это сообщение, то все же результаты его придают ему особый интерес Год 1876, который только что кончился (мы пишем в феврале 1877 года), был особенно, и, с точки зрения марта 1875 года, неожиданно – годом кровопролития. В этом году в Дунайских княжествах в историю войн и грабежей была вписана одна из самых кровавых глав – глава насилия мусульман над христианами, которой едва ли можно найти равную с тех пор, как католические солдаты убивали простых туземцев Южной и Северной Америки десятками тысяч, и протестанты-англичане пробирались к имперскому трону в Дели шаг за шагом чрез реки крови. Если Саар-Луисское пророчество было только газетной сенсацией, то все же ход событий возвысил ее в ранг исполнившихся предсказаний; 1875 год был годом великого изобилия, а 1876 год, к удивлению всех, – годом кровавой бойни.
Но даже, если бы оказалось, что младенец-пророк никогда не раскрывал своих уст, то остается пример младенца Дженкинов, которого достаточно, чтобы поставить в тупик исследователя. Это один из наиболее удивительных случаев медиумизма. Матерью ребенка была знаменитая Катя Фокс, а отцом Г. Д. Дженкин, лондонский адвокат. Ребенок родился в Лондоне в 1873 г., и уже до того как ему исполнилось три месяца, проявил доказательства духомедиумизма. Постукивания слышались на его подушке и в колыбели, и также персонально на его отце, когда последний держал ребенка на коленях и когда матери не было дома. Двумя месяцами позже рукою этого ребенка было написано сообщение, состоявшее из двадцати слов, не считая подписи. Некий джентльмен, поверенный из Ливерпуля по имени Дж. Уазон присутствовал в это время и присоединился к свидетельству матери и няни об этом случае, что было напечатано в лондонском «Медиум и рассвет» от 8 мая 1874 г. Профессиональный и научный ранг мистера Дженкина делает в высшей степени невероятным предположение, что он сделался жертвою обмана. Кроме того, от ребенка до Королевского Института, в котором состоит членом отец ребенка, так недалеко, что непростительно профессору Тиндалю и его коллегам, что они не исследовали и не информировали мир об этом психологическом феномене.