Разоблаченная Изида. Том II - Блаватская Елена Петровна. Страница 52

Станут ли христиане все еще утверждать, что «Отец» Иисуса и Иегова одно и то же, если с достаточной ясностью можно доказать, что «Господь Бог» был ничем иным, как языческим Вакхом. Дионисом? Но тождественность Иеговы Синайской горы с Вакхом едва ли оспорима. Имя есть Иава или Иао, согласно Теодорету, что представляет собою тайное имя финикийского бога мистерий; [162] и оно в действительности, было взято от халдеев, у которых оно также было тайным именем творца. Где бы ни поклонялись Вакху, фигурировало предание о Ниссе и пещере, где его воспитали. Такое название носил Бет-Сан или Скифополь в Палестине; такое же название носило одно место на горе Парнас. Но Диодор заявляет, что Ниса находилась между Финикией и Египтом; Еврипид сообщает, что Дионис пришел в Грецию из Индии, и Диодор добавляет свое свидетельство: «Озирис воспитывался в Нисе, в Счастливой Аравии; он был сыном Зевса и был назван по отцу (именительный – Зевс, родительный – Диос) и по месту воспитания – Дио-Нисос» – Зевс или Иове из Нисы. Эта тождественность имени или титула весьма значительна. В Греции Дионис считался первым после Зевса, и Пиндар говорит: «Так правит Отец Зевс всем, и также он правит Вакхом».

Но за пределами Греции Вакх является всемогущим «Загреем, высочайшим из богов». Кажется, Моисей поклонялся ему лично и с населением у горы Синай, если мы не допустим, что он был посвященный жрец, адепт, который знал, как поднять завесу, которая висит за всеми такими экзотерическими культами, но сохранял тайну. «И построил Моисей алтарь и назвал его именем Иегова-Нисси!» или Иао-Ниси, Какое же еще лучшее доказательство требуется, чтобы доказать, что бог Синая был без различия Вакхом, Озирисом и Иеговой? М-р Шарп также добавляет свое свидетельство, что место, где родился Озирис, «была гора Синай, которую египтяне называли горой Нисса». Медный Змий был нис, а месяц еврейской Пасхи – нисан.

Если Моисеев «Господь Бог» является единственным Богом Живым и Иисус является Его единственным сыном, то как объяснить мятежный язык последнего? Без колебаний и разбора от отметает еврейский lex talionis и заменяет его законом милосердия и самоотверженности. Если Ветхий Завет является божественным откровением, то как может им быть Новый Завет? Требуется ли от нас, чтобы мы верили и поклонялись божеству, которое противоречит самому себе через каждые несколько сотен лет? Был ли Моисей боговдохновенным или же Иисус не был сыном Бога? Вот эта дилемма, которую богословы обязаны нам разрешить. Именно от этой дилеммы гностики пытались избавить разрастающееся христианство.

В течение девятнадцати веков справедливость ждала умных комментаторов, которые оценили бы это расхождение между Тертуллианом и гностиком Маркионом. Грубое насилие, нечестность и фанатизм «великого Африканца» отталкивают всех, кто принимает его христианство. «Как может Бог», спрашивает Маркион, «нарушать свои собственные заповеди? Как мог он запрещать идолопоклонство и поклонение изображениям и все же заставлять Моисея воздвигнуть Медного Змия? Как можно давать заповедь: „Не кради“, и затем приказывать израильтянам грабить у египтян их золото и серебро?» Предвидя результаты современной критики, Mapкион отрицает применимость к Иисусу так называемых мессианских пророчеств. Автор «Сверхъестественной религии» пишет [259, т. II, с. 106]:

Глава IV

Восточные космогонии и записи Библии

Утверждают, что Пятикнижие написано Моисеем, и все же оно содержит отчет о его собственной смерти [Второзаконие, XXXIV, 6]; и в «Бытии» [XIV, 14] именем Дан назван город, про который в «Судьях» [XVIII, 29] сказано, что он получил это имя только в их время, а раньше был известен под именем Лаиш. Иосия вполне мог бы разорвать на себе одежды, если бы услышал слова «Книги Закона», ибо в ней осталось от Моисея не больше, чем в «Евангелии от Иоанна» осталось от Иисуса.

У нас имеется одна прекрасная альтернатива, которая предлагается нашим богословам, позволяя им выбрать самим, и обещая уважать их решение. Только им придется признать одно из двух: либо Моисей был обманщик, либо его книги являются подделками, написанными в различное время и различными людьми, или же, что они полны жульническими вставками. В любом случае этот труд теряет все права на то, чтобы считаться божественным Откровением. Вот проблема, которую мы приводим из Библии – слово Бога Истины:

«Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем „Бог Всемогущий“, а с именем Моим Иегова [ «Господь»] не открылся им» [Исход, VI, 3], – говорил Бог Моисею.

Это сообщение становится весьма поразительным, когда, еще не дочитавши до «Исхода», читаешь в «Бытии» [XXII, 14], что «Авраам назвал то место» – где патриарх приготовился перерезать горло своему единородному сыну – «Иегова-ире»! (Иегова видит). Который из текстов боговдохновенный? – оба не могут быть – который подделка?

Теперь, если бы Авраам и Моисей не принадлежали к одной и той же святой группе, мы, возможно, помогли бы богословам, подсказав им подходящие меры, как избегнуть этой дилеммы. Им следовало бы призвать на помощь почтенных иезуитских отцов – в особенности тех, кто были миссионерами в Индии. Последние ничуть не смутились бы. Они бы хладнокровно сказали нам, что вне всякого сомнения Авраам слышал имя Иегова и заимствовал его от Моисея. Разве они не утверждают, что именно они изобрели санскрит, редактировали «Ману» и составили большую часть Вед?

Маркион вместе с другими гностиками указывал на ошибочность идеи воплощенного Бога и поэтому отрицал телесную реальность живого тела Христа. Его сущность была только иллюзией; она не была сделана из человеческой плоти и крови, также она не была рождена человеческой матерью, ибо его божественная природа не могла быть осквернена каким-либо контактом с грешной плотью [483, III, 8 ff]. Он считал Павла единственным апостолом, проповедовавшим чистое Евангелие истины, и обвинял других учеников в «искажении чистой формы евангельских учений, переданных им Иисусом, и в смешивании вопросов Закона со словами Спасителя». [164]

Наконец, мы можем добавить, что современная библейская критика, которая, к сожалению, стала действительно активной и серьезной только к концу прошлого века, – теперь, вообще, признает, что Маркионовский текст единственного Евангелия, о котором он что-нибудь знал – «Евангелия от Луки», значительно превосходит нынешние синоптические Евангелия и значительно вернее их. В «Сверхъестественной религии» мы находим следующее поразительное (для каждого христианина) выражение: