Молодость без страховки - Богданова Анна Владимировна. Страница 51

– Меня зовут Михаил. Михаил Ягуаров. А вас как?

– Аврора, – ответила я, когда мы дошли до автобусной остановки. – Вот и всё. Дальше я сама.

– Нет, нет! Что вы! Я провожу вас до дома! Или у вас муж ревнивый?

– У меня сейчас нет мужа.

Мы ехали в автобусе. Он что-то рассказывал мне чрезвычайно вдохновенно, но что именно, я не то что не помню – я просто не слышала. Я смотрела на него, чувствовала, что влюбилась. Более того, я была уверена, что и он влюбился в меня и, вполне возможно, сам не понимал, о чём говорит.

– Я подожду вас здесь, – сказал он, когда мы добрались до подъезда.

– Зачем?

– Может, вы выйдете ко мне на пять минут? Мы условимся о встрече. Мне не хотелось бы расставаться с вами вот так, навсегда...

– Я постараюсь.

И тут усталость моя улетучилась – мне совсем расхотелось спать, я чувствовала себя, как после отпуска. Мне казалось, что лифт идёт слишком медленно, – мне хотелось вырваться из него и бежать по лестнице.

Наконец я позвонила в дверь. На пороге стояла мать.

– Ах! Мама! Я, кажется, влюбилась! – воскликнула я.

– Ой! Да что ты?! В кого это?! – странно, но мамаша довольно благодушно отнеслась к моей влюблённости.

– Он ждёт меня внизу, на улице. Он такой! Такой!.. – у меня не хватало слов, чтобы описать его, – меня буквально захлёстывали эмоции.

– А сколько ему лет?! Я надеюсь, он не такой же старпёр, как твой Заде?!

– Что ты, мама! Он мой ровесник! Это моя судьба! Я чувствую это! Ведь так бывает! Правда? Его зовут Михаил! И он такой интеллигентный! Ой! Ты себе не представляешь! Так я спущусь к нему?

– Иди уж! – сказала мать, выхватывая посылку из моих рук.

Я бежала вниз по лестнице. У меня было такое чувство, что ступени горят под ногами. «Я иду навстречу своей судьбе!» – вот единственная мысль, которая пульсировала тогда в моей голове. Когда я увидела в темноте его силуэт, я почувствовала себя абсолютно счастливым человеком. Да, да! В тот момент я была совершенно счастлива и уверена, что передо мной стоит мой будущий муж!»

Поставив восклицательный знак, Аврора Владимировна посмотрела в окно – на улице, как и в её книге, стоял апрель. Она вздохнула с облегчением и воскликнула глухим голосом:

– Вот и всё! Я написала третий том!

Но, как человек сомневающийся и суперответственный, она перечитала финал и сочла необходимым приписать что-нибудь ради того, чтобы заинтересовать, заинтриговать читателя, подготовить, так сказать, его к четвёртому тому своих мемуаров:

«P.S.: А о том, стал ли Михаил Ягуаров моим мужем и была ли та встреча судьбоносной, что стало с Эмином Хосе, со мной, с моими родственниками и коллегами, читайте в моей следующей книге, к написанию которой я приступлю в самом ближайшем времени. Что ещё сказать напоследок? Только то, что: продолжение следует. С приветом. Ваша Аврора Дроздомётова».

Моя героиня закончила свой очередной роман, но я ещё нет.

Вашей покорнейшей слуге для окончательной жирной точки потребуется ещё рассказать о том, что же произошло в реальной, сегодняшней жизни мадам Дроздомётовой после того, как она, познакомившись с сэром Баскервилем, вернулась в Москву, окрылённая и воодушевлённая его обещаниями, касающимися издания её книг в Лондоне.

Надо отдать должное английскому режиссёру – он сделал всё, что обещал.

Буквально спустя неделю после премьеры «Горя от ума» сэр Джон потащил Аврору Владимировну в нотариальную контору, где она по закону передала права на перевод своих произведений на английский язык и их издание за рубежом. Естественно, не просто так, а за солидный гонорар. Уже к июню мистер Баскервиль обязался перевести первый том мемуаров, а в сентябре сдать в печать.

Более того, душка Джон каким-то совершенно непостижимым образом умудрился уговорить Арину бросить провинциальный драматический театр и уехать работать в Лондон, к нему под крылышко. Он рассказывал, что мисс Арина три дня и три ночи сопротивлялась, крича как сумасшедшая:

– А как же мои роли тут? У меня тут главные роли! Мои! Мои! Мои! И ничьи больше!

Однако на четвёртый день она засомневалась, а на пятый – принялась собирать чемоданы. Остап Ливонович поначалу был в шоке. Он проклинал себя за то, что позвал на премьеру сэра Баскервиля. Но скоро успокоился, передав Аринины роли Лиле Сокромецкой (не нужно, наверное, описывать тут Лилин восторг по этому поводу).

Пока Аврора Владимировна писала третий том, её дочь оформляла документы для отъезда в столицу туманного Альбиона, а месяц назад она с одним чемоданом усвистала покорять мир, пообещав матери пригласить её на свой первый спектакль.

Что касается Вероники Бубышевой, то у неё ничего нового за всё это время не произошло – она, как обычно, перекатывается в своей кровати с боку на бок, поглощает шоколадки, гадая, что же всё-таки случилось в 1992 году, когда от неё ушёл любимый муж Ларион. Нет, пожалуй, есть всё же одна новость в жизни несчастной, горем убитой женщины. Дело в том, что у Вероники Александровны снова начали расти усы. Да, да! Только зажила у неё кровавая корка под носом, как толстые, неистребимые дубины полезли опять, будто никогда и не подвергались эпиляции. Более того – казалось, что эта самая дорогостоящая и болезненная процедура укрепила луковицы, и волоски попёрли с новой силой, зацвели, как говорится, пышным цветом. Теперь Бубышева тонко намекает Авроре Владимировне, чтобы та подарила ей на день рождения хорошую электробритву.

Нет, всё-таки у всех в жизни происходит что-то новое, пусть даже такое незначительное, как вновь выросшие усы! Только в так называемой Осрани всё было по-прежнему, без изменений. Право же! Такому консерватизму, наверное, даже англичане позавидовали бы!

Семейство Рыбохвостовых так и не излечилось от странного заболевания, основным симптомом которого является цепная реакция. Они живут, слепо подчиняясь ей (этой реакции): сначала бабка отвешивает крепкий подзатыльник главе семейства, тот в свою очередь дёргает жену за тонкую сальную косицу, она – щиплет за мягкое место сына, мальчик от души дубасит сестру – та, неистово крича, подлетает к бабке, всякий раз пытаясь сорвать с неё длинную юбку на резинке. Как только дело доходит до старухи – всё начинается снова.

Мужеподобная баба Маруся ежедневно пытается продать плесневелые семечки, но безуспешно.

Дядька с синей физиономией в рытвинах каждое утро предлагает ей купить у него засушенные, цвета горького шоколада, астры.

За вокзалом на забетонированной площадке всё ждёт кого-то одна-единственная машина, вся уже ржавая, с облезлой краской.

Даже косо прибитая буква «н» на привокзальной вывеске в названии города, грозившая вот-вот упасть, героически держится на честном слове.

А мужчина в котелке а-ля Чарли Чаплин в любую погоду (и в снег, и в дождь) стоит на рельсах по щиколотку в луже в своих жёлтых сандалиях на босу ногу и с глубокой тоской смотрит вслед ушедшему в Москву поезду.

– Уехал, – печально вздыхает он и, взобравшись на платформу, идёт прочь в пугающую серую бесконечность с её невероятными бескрайними лугами и лесами, навевающими на жителей одну лишь скуку и тоску.