Самое гордое одиночество - Богданова Анна Владимировна. Страница 41
– А ты почему не выпил? – тоном строгой учительницы спросила Пулька Алика.
– Как бы... Я, как бы, не могу, не хочу как бы ... – робко пролепетал тот и, кажется, покраснел.
– За присутствующих здесь дам выпить не хочешь? Смотри, Стрелецкий! Вот не зачту тебе практику – будешь знать! – шантажировала Пулька бедного студента медвуза, который ничего, кажется, в этой жизни не знал наверняка.
– Я, как бы, дома сказал, что в библиотеку, как бы, пошел... – признался он и тут же, видимо, пожалел об этом, потому что еще больше покраснел.
– Ой! Когда-то ты дома будешь! Мы еще ко мне заедем, я тебе покажу самые наисложнейшие и интересные случаи из гинекологической практики, – сказала Пулька, имея в виду коллекцию с заспиртованными чудовищами – удаленными кистомами, миомами, фибромами и тому подобной гадостью, которую она умудрилась собрать за несколько лет работы в больнице.
– На практике? – уколола Огурцова Пульхерию и засмеялась.
– Какая же ты, Огурцова, темная!
– Темная не темная, а меня сегодня Михаил поздравил! – проговорила Анжелка с набитым ртом – она снова наворачивала картофельное пюре.
– Да что ты?! – изумилась я.
– Ага. Спросил, приеду ли я сегодня к детям.
– А ты что?
– Что, что! Как видишь, с вами сижу. К детям мамаша поехала. Подложила подушку под юбку и поперлась.
– А отец?! Иван Петрович-то ничего не спрашивал по поводу ее ложной беременности?
– Пока нет, но сегодня точно спросит! Такое пузо здоровенное! Просто жуть!
– А меня Мнушкин... поздравил... сегодня... – рассеянно проговорила я. А вообще зря я это сказала, но мне почему-то было очень важно им сообщить об этом – мол, и меня хоть Мнушкин, но все же поздравил!
– И что говорит этот твой хвост подушкин? – поинтересовалась Пулька.
– Замуж зовет! Надоел он мне, я трубку бросила.
– Ну и правильно сделала!
– Ой! Что-то мне нехорошо! Сейчас, кажется, что-то произойдет! Конфуз! Какой конфуз! – воскликнул Сержик, и из его живота послышалось громкое урчание. Он сорвался со стула и умчался в неизвестном направлении.
– Я тоже, пожалуй, пройдусь. – И Мстислав Ярославович удалился.
– Я, как бы, сейчас приду, типа, – промямлил Алик и исчез.
– Куда это они все убежали? Я не понимаю, не понимаю ничего! – возмущалась Адочка. И тут я заметила, что Пулька давится от смеха.
– Нехорошо ему! Ха! Конечно, жрать-то столько! Четыре тарелки пельменей слопать! – осуждающе проговорила Огурцова, доедая вторую порцию мятой картошки.
– Ты за собой лучше следи! – заступилась Икки за своего кавалера.
– А что мне за собой-то смотреть?! Я и должна за троих есть!
– Нет, а куда они все убежали? Я все-таки не понимаю! Встали все и убежали! – не унималась кузина.
– И правда, все втроем ушли! – Мне тоже это показалось несколько странным.
– Зато у нас появилась возможность поговорить. У нас есть полчаса, – вдруг выдала Пулька. – Ну что вы на меня уставились! Я подсыпала им в рюмки слабительное нового поколения. Мне Серапионович как-то дал. Оно приводит к полному очищению желудка. Полчаса как минимум в уборной проторчат! Ада, а ты нам ничего не хочешь рассказать?
– Да! Мы все сгораем от любопытства!
– А что? Что? Форма будет через неделю готова, но отдам я ее только через месяц. Через месяц только отдам! Потому что у меня выставка! Выставка у меня! Вот приглашения! – И она каждой из нас протянула пригласительный билет, на котором было напечатано:
– Ну-ка рассказывай, где ты своего Славовича подцепила! – приказала Огурцова и впилась в кузину взглядом.
– Ничего я его не цепляла! Сам пристал! Я мою пол в магазине, задницу отклячила и мою! Он об меня споткнулся! Простите! Извините! Как это возможно, чтобы такая очаровательная девушка уборщицей работала! А мне, говорю, удобно, потому что никакая я не уборщица, а модельер! С 9 до 12 поработаю, и иду себе спокойно домой до 19.00 моделировать, и зарплата капает, и стаж идет. А у меня в этом доме контора – я недвижимостью торгую, у меня сегодня секретарь заболел, пришлось самому за лимонами идти. Как вас зовут? О! Какое чудесное, редкое имя! А меня Мстислав! Давайте встретимся. Встретились. Раз. Два. Три. На четвертый – предложил спонсировать мою выставку, а на пятый сказал, что я слишком способный модельер, чтоб закапывать талант в овощном магазине. Увольняйся и выходи за меня замуж! Я уволилась, а замуж что-то не хочется! Не хочется что-то замуж!
– Ты что, дурочка?! Такой мужик шикарный, а ты нос воротишь! – горячо проговорила Икки.
– Да Фроденьке он не очень-то нравится. Она все порывается его за пятку укусить! Привыкла девочка, что мы все вдвоем да вдвоем! – сказала кузина тоном заботливой матери.
– Адочка, ты что, так и собираешься всю жизнь с собаками прожить? – Я даже рассердилась.
– А может, он женат и у него трое детей! – как-то нараспев предположила Пулька.
– Нет, нет, нет! – запротестовала сестрица. – Меня в этих делах не проведешь! Он когда в душ ходил, я у него и паспорт проверила, и все документы, и телефоны даже переписала, какие надо, а потом позвонила по этим телефонам и все разузнала. Разузнала все! Не женат, детей нет, дом в Подмосковье и трехкомнатная квартира в Москве.
– Так что ж тебе еще надо? Выставку-то он, наверное, устроил? И материал на форму для аптеки тоже оплатил, ведь так? – я негодовала, потому что знала – кузине, может, больше никогда не представится подобного случая.
– Что ж я теперь, должна ему ноги мыть и воду пить? Ноги мыть и воду пить? Да?
– При чем тут ноги с водой? Нужно выйти за него замуж, вот и все, – смягчилась Пулька, после того как узнала, что Мстислав Ярославович не женат и детей у него не имеется. – Взять хотя бы Икки! Она, чтоб замуж выскочить, вон с какой образиной встречается! Ты меня, конечно, извини, Иккусик.
– Кто бы говорил! – взорвалась заведующая единственной проктологической аптекой Москвы. – Лучше посмотри, с кем ты встречаешься! Скоро совсем на младенцев перейдешь! Этому твоему Алику, поди, и восемнадцати нет еще.
– Во-во! – поддержала Икки Огурцова с набитым ртом.
– Между прочим, не такой уж этот Алик тихоня, каким хочет казаться. Сам завалил меня вчера в ординаторской на столе! К тому же он не мальчик – ему 23 года!
– И ты его к себе повезешь сегодня? – спросила Анжелка.
– Он не чемодан, чтобы его взять да повезти куда-нибудь! Сам напросился! А мамаша позавчера в Кишковерзстск с Протычкиным укатила. Слушайте! У них, по-моему, роман! Маманя так уж расфуфыривалась в дорогу, так расфуфыривалась – даже моей помадой губы намазала, а ведь никогда косметикой не пользовалась! Бедный папочка – ютится в каморке сторожа, а она с жуковедом в двухместном купе трясется!
Потом я рассказала подругам удивительную историю о том, как к родительнице моей прискакал рыцарь в железном шлеме с рожками на лошади Пржевальского.
– Все равно рыцарь, – с невыразимой печалью в голосе проговорила Икки. – А мне каракатица какая-то досталась! Ты права, Пуль! Что ж я, не вижу, с кем встречаюсь?! Думаешь, я ослепла? Все это от безысходности!
– Бедная, бедная Икки, – пожалела подругу Пульхерия. – Как же ты с ним можешь...
– Как, как! Только после бутылки водки! – выпалила Икки.
– Слушай, а он правда девственник? – поинтересовалась я.
– Да уж, конечно! Это он мамаше своей лапшу на уши вешает! А на самом деле он такой же девственник, как я.
Анжела доела блинчики с мясом, откинулась на спинку стула, выкатила живот и, похлопав по нему, сказала:
– Ешьте, ешьте – насыщайтесь, пока мама добрая!
– Огурцова, не сходи с ума! – прикрикнула на нее Пулька, и в этот момент у столика вырос Сергей Юдин.
– Икки, а я опять есть хочу!
– Я бы тоже не отказался, – проговорил Мстислав Ярославович у него за спиной.