Рыцарь понарошку - Бондарев Олег Игоревич. Страница 8

Наконец, когда праздник подошел к концу, игра продолжилась.

И старый хрыч выиграл ее, несмотря на то, что Пижону чуть ли ни силком пришлось впихивать ему карты.

А в третьей, случившейся после огромного пира в честь смерти старого и воцарении нового государя Шахты (еще два месяца – коту под хвост!), Пижон все-таки одержал верх. И то – старый хрыч умер, так и не раскрывшись, после чего шулер спокойно и, главное, по правилам срезал с его бороды клок и отправился на поиски второго оппонента – временного собрата Бледного.

Тут дело обстояло вроде бы полегче, но не все, что кажется простым, обязательно просто…

Вампир, которого ему «заказал» Хорхиус, обитал в заброшенной гостинице «Дворянская корона». Причем не один, а с братиком и шестью дружками. Когда Пижон появился в «Короне», все они, как назло, оказались там. Поэтому сначала пришлось играть против всей честной компании.

Однако тут удача была на стороне проверенного годами шулера. И вот, когда он остался один на один со своей «жертвой» (если не считать, конечно, психованного брата Бледного, Крейза, не игравшего в покер по завету бабушки), – такая фиговая карта! Если бы не внезапные спасители, вполне могло статься, что этот осиновый кол вбивали бы в грудь ему!

– Чего ржешь? – резко повернулся к сопернику Бледный. – Вскрываемся! – и бросил карты на стол.

Пижон завороженно следил за их полетом. Вначале на стол упал король. Прислонившись к нему боком, легла дама. Чуть дальше, словно показывая собственную независимость, прыгнул валет. Десятка-Девятка.

Пижон, едва сдерживая в груди победный крик, веером развернул карты и положил их против стрита соперника.

Бледный замер с открытым ртом, буравя пикового туза ненавидящим взглядом. Ведь именно этот туз – как символично! – лишил его жизни.

– Ах ты, шулер… – Крейз только сейчас понял, к чему «приговорил» его брата Пижон. – Я тебя…

– Усохни, Крейз, – остановил его Бледный. Лицо проигравшего вурдалака, и так не слишком румяное, ныне и вовсе приобрело какой-то «снежный» оттенок.

Крейз, растерянный, заткнулся, изредка косясь на Пижона злыми глазами.

– Чего скисли все? – подал голос кольчужный. – А, дерганный? – это он, видимо, Крейзу.

Вампир хищно оскалился и угрожающе зашипел, словно гадюка перед броском.

– Ты это… Не буйствуй! – Парень погрозил кровососу топором. – Сейчас как дам промеж глаз – и никакое бессмертие не поможет!

Крейз, измерив секиру взглядом, решил, что тут уж кольчужный прав, и шипеть да корчить рожи перестал.

А Бледный тем временем приставил к груди кол. Тот нестерпимо жег ладонь, но вампир геройски терпел.

Знал ведь, на что шел, когда за стол этот садился! Теперь надо выполнять!

Пижон медленно взял молоток в руки. Замер, пристально глядя на осину в руках сородича.

– Чего ждешь? – охрипшим голосом спросил Бледный. – Давай бей, как договаривались!

И шулер ударил.

Кольчужный и бровастый вздрогнули – отчаянный крик умирающего вампира с треском разорвал ночную тишину. И пусть он длился лишь миг, но пробрал до самых пят.

На месте Бледного осталась лишь небольшая кучка пепла.

Крейз рванулся с места. Пижон едва успел откатиться в сторону: когти бешеного собрата мелькнули возле самого лица. Вскочив на ноги, шулер тут же получил удар в бок.

Страшная боль взорвалась внутри, обожгло располосованный бок. Пижон скривился, а Крейз уже заносил лапу для нового удара…

Перед лицом картежника блеснуло лезвие топора, и башка родича Бледного покатилась к дальней стене.

Возле обезглавленного тела мигом оказался бровастый. Зубами выдрав из маленькой бутылочки пробку, он живо полил им шею вампира.

Тело дернулось в предсмертной конвульсии и рассыпалось прахом. Голову в углу постигла та же участь.

Похоже, мужик не обманывал, когда говорил о святой воде.

Пижон опустился на лавку, прижимая ладонь к раненому боку. Боль потихоньку отступала: вампирская регенерация делала свое дело.

– Эк тебя угораздило! – покачал головой кольчужный. – Чего он такой буйный, а? Крови у бешеной собаки напился?

– Черт его знает, – пожал плечами вампир. – Я с ним, считай, и не знаком!

– Ни фига себе! – поразился парень и повернул голову к бровастому: – Да если бы все незнакомые на нас с тобой так бросались, мы б давно на погосте отдыхали!

– Я ведь его брату кол в сердце вбил, – объяснил Пижон. – А он, чувствительный малый, посчитал меня за убийцу. Но я-то чего – Бледный мне сам предложил такие условия!

– А Бледный – это, стало быть, его брат и твой соперник, которого ты в тлен обратил? – спросил спутник кольчужного. – Правильно сэр Жруно говорит – лучше уж на деньги играть!

– Я б и играл, – вздохнул Пижон и, подойдя к стулу Бледного, смахнул его пепел в ладонь, – коли б меня вампиром не сделали.

И поведал о том, как его укусил вурдалак. Естественно, про Хорхиуса, вызвавшегося его от напасти избавить, картежник разумно смолчал: нечего каждому встречному-поперечному всю свою подноготную выкладывать!

– Грустно, – искренне посочувствовал кольчужный. Насчет пепла, который вампир высыпал в небольшую колбочку, никто дознаваться не стал. – Пижон ты, значит? А я сэр Жруно де Фэт, можно просто – Фэт! А это…

– Кушегар. Можно просто – Кушегар, – бровастый склонил голову в знак почтения.

– Фу, как тут жарко! – тяжело вздохнул Фэт и стянул надоевшую кольчугу.. – Ты, кстати, кусаться не будешь?

– Нет, – усмехнулся Пижон. – Вы мне шкуру спасли, так что я, наоборот, ваш должник.

– Шкуру? Ничего мы не спасали! Так ведь? – сэр Жруно вопросительно посмотрел на Кушегара. Тот лишь пожал плечами:

– Да мы только Крейза этого, будь он неладен, прижучили. Да и то – кто знает, не кинулся бы он после Пижона на нас с тобой?

– Ну, – согласился сэр Жруно и снова повернулся к вурдалаку.

– Когда вы вышибли дверь, братцы отвернулись, а я подменил три карты! – объяснил Пижон. – И выиграл!

Фэт и Кушегар переглянулись.

– Нечестно, выходит, ты победил! – покачал головой парень. – Надо б тебе плюх за то надавать и гнать отсюда в шею!.. Но, коли не вернуть уже обратившихся в тлен вурдалаков, пусть все остается, как есть! Можешь идти, куда хочешь, а мы пока спать будем укладываться. И смотри: ежели укусишь нас, дремлющих, прахом обратишься, заклинаю!

Вампир серьезно кивнул и пошел к черному прямоугольнику выхода.

– Стой-ка, Пижон, – окликнул его Кушегар.

Шулер остановился и повернулся к зовущему.

– И о должке своем не забывай! Авось пригодится?

Картежник еще раз кивнул и, постояв с чуток, видимо, ожидая новых вопросов, прыгнул в ночь. Спутники аж рты пооткрывали: так и убиться можно. Но вместо смачного удара и ругани, до слуха долетел хлопот крыльев.

– Перекинулся! – разом выдохнули оба.

Полночь приближалась неминуемо, как похмелье после пьянки.

Фэт убрал кольчугу в мешок, а Кушегар стал досматривать седельные сумки на предмет ужина.

– А вообще в таких местах лучше бы в ней переспать! – так, между делом, заметил Комод.

– Чего я, совсем дурак? – покрутил пальцем у виска Фэт. – Чтоб к утру изжариться?

– Ну, изжариться ты, конечно, не изжаришься… Но, сам подумай: разве лучше сдохнуть в зубах какой-нибудь нелюди, вроде нашего вампира, зато без кольчуги?

– Сдохнуть, – не задумываясь, ответил рыцарь. – Так хоть меньше мучиться!

Комод страдальчески поднял взгляд к небу, умоляя забрать остолопа с грешной, но такой родной земли. К сожалению, до резиденции Бога был еще потолок, крыша и второй этаж между ними, да и под ногами – не земля, а доски пола. В общем, не исполнил Бог его просьбу. Можно было даже не пытаться ползать на коленях и громко взывать к нему.

Кушегар и не стал: затеплив огонь в камине, он нашел в кухне котелок почище и, сходив к колодцу за водой, принялся за стряпню. Для истинного барона готовил он просто отлично: по крайней мере сварить вкуснейший суп мог запросто.

Вскоре по залу разнесся чудеснейший аромат. Фэт, от нетерпения перебравший все ложки и, наконец, выбравший одну, невольно облизнулся: где еще придется отведать столько мяса, как не здесь? У короля, наверное, одни мужики на уме. А придворным поварам из-за этого не о стряпне думать приходится, а о собственной чести.