Мятный шоколад - Брикер Мария. Страница 21

Процессия остановилась, провожающие образовали вокруг гроба плотный полукруг, сняли крышку. Наступил момент последнего прощания.

– Друзья! – громко сказал полный лысый мужчина с траурной повязкой на руке. У гроба тихо запричитала тетушка, Алечка, пробираясь сквозь толпу, заспешила ей на помощь. – Друзья! Как это ни прискорбно, но сегодня мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь нашего товарища! Человека, так сказать, э… – Тетушка запричитала громче. Мужик прервался, посмотрел на Зинаиду с осуждением: мол, чего с мысли сбиваешь, и продолжил: – Товарищи! Мы собрались здесь, сегодня, в этот скорбный миг, чтобы проводить в последний путь… – Тетушка упала грудью на гроб и громко завыла. Алечка решила, что и ей пора, и… застонала на все кладбище так, будто ее переехали трамваем. Чиновники схватились за сердце и одновременно тяжко вздохнули. – Так вот, мы собрались здесь… – вякнул заметно тише мужик с повязкой.

– Родненький ты наш! – глотая совершенно реальные слезы, завопила Зинаида. – Кровинушка ты наша! Как же мы без тебя! Кормилец ты наш единственный!

При словах «кормилец ты наш единственный» вдова, которая до этого стояла рядом с гробом мужа, скорбно опустив голову, вздрогнула, сорвала темные очки с носа и осела на землю. Несколько женщин бросились ее поднимать и сочувственно заохали. Мужики опять тяжко и одновременно вздохнули.

– И собрались мы здесь сегодня… – не унимался чиновник, – в скорбный этот миг, чтобы…

– Надорвался, родимый, на работе этой проклятущей! Сердечко не выдержало и остановилось! – трагично вмешалась Аля.

– Он от язвы умер, – шепнула тетушка Алечке на ухо.

– И органы все, как один, отказали-и-и! – «нашлась» Аля, судорожно пытаясь все-таки выбить из себя слезу, но проклятая слеза не «вышибалась», поэтому девушка продолжила «по-сухому»: – Родненький ты на-а-аш!

– Кровинушка ты наша-а-а-а! – подхватила тетка.

– Горе-то како-о-е! – вопила Аля. – Да на кого же ты нас покину-у-ул!

– Надорвался, родимы-ы-й! – взвыла тетушка. – Слишком много ты, родимый, бра-а-ал…

– Теть, ты это о чем? – шепотом одернула тетку Аля.

– … брал на себя чужих пробле-е-м! – поправилась тетка.

– Кто ж теперь тебя заменит, незаменимый ты на-а-аш! – закричала Аля, и ее истеричный крик эхом разнесся по всему кладбищу.

Вопрос этот оказался актуальным и злободневным. На секунду все смолкли, перестали дышать, испуганно переглянулись и уставились на мужика с повязкой на руке. Мужик нервно откашлялся, вытащил из кармана большой носовой платок, громко высморкался, вытер вспотевшую лысину, решительно подошел к гробу, поцеловал покойника в лоб и печально, с надрывом, произнес:

– Прощай, друг! И знай, ты можешь спать спокойно! Незаменимых, как говорится, у нас не было и нет!..

– Аля, я тебя умоляю, ну не нужно так убиваться, – поглаживая по голове рыдающую племянницу, успокаивала ее тетка.

– Я, я, я… никчемная актриса, – судорожно всхлипывала Алевтина.

– Ты прекрасная актриса, – возмущенно возразила тетушка.

– Ага, такая прекрасная, что эта мымра крашеная отказалась оплатить нашу работу, – рыдала Аля.

– Не говори ерунды, Аля. Она отказалась платить совсем не поэтому, – опять возразила Зинаида.

– А почему же тогда? – с вызовом спросила Аля, вытирая слезы траурным палантином.

– Да потому что… – тетка на секунду задумалась, пытаясь подобрать подходящее объяснение.

– Ну почему? Почему? – усмехнулась Аля.

– Потому что жлобье – оно и есть жлобье, – устало вздохнула Зинаида. – Надо было с нее аванс потребовать. Я сама виновата, видела же, что она собой представляет!

– Не ты виновата, а я! – крикнула Аля сквозь слезы.

– А я говорю, что… – Тетка вновь не успела закончить свою мысль, на этот раз ее перебил Сан Саныч, который робко заглянул в спальню.

– Так это… может, это самое… – промямлил он и изобразил характерный жест рукой. Тетушка посмотрела на суженого с укором, и Сан Саныч мгновенно испарился.

– Аля, все! Прекращай рыдать! – строго сказала тетка. – Я могу тебе сказать как профессионал – там все было глухо. Ты морды этих людей видела? Да они все рады были до смерти, что этот человек отправился на тот свет и расчистил многим дорогу. И вдовушка тоже не сильно опечалена была, так и зыркала глазищами по сторонам, подыскивая муженьку замену.

– Я просто что-то сильно устала, теть, – всхлипнула Аля.

– Ну, это дело поправимое, – улыбнулась тетушка. – Отдыхай, моя золотая. Хочешь, поспи. Вон синячищи под глазами какие ужасные!

– Ночью уснуть не смогла, – виновато объяснила Аля, понемногу успокаиваясь.

– Вот и ложись, – подбодрила ее тетка. – Постель я с утра свежую постелила. Давай-давай, снимай все с себя и под одеялко забирайся.

– Неудобно мне как-то, теть, – широко зевая, вяло возразила Аля.

– Глупости какие! Спи. – Зинаида поцеловала племянницу и вышла из комнаты.

Аля еще раз широко зевнула и мгновенно провалилась в глубокий сон.

Глава 10

Сумасшедший Ихтиандр

Николай не обманул: рыбы в озере было полно, она нагло плескалась вокруг поплавков, жрала прикормку, срывала насадку с крючка и радостно и сыто ухмылялась из воды, поигрывая хвостом.

К двенадцати часам дня подул северный ветер, погнал по воде рябь, и без того капризный клев совсем прекратился. Клим положил удочку на подставку, потер покрасневшие, воспаленные от напряжения глаза и завистливо покосился на Заболоцкого, который дремал неподалеку в рыболовном кресле, крепко держа удилище в руке. Вокруг Петра на земле валялись пустые бутылки из-под пива в количестве семи штук, а в садке бултыхалась единственная плотвичка размером с мизинец. В общем, у Заболоцкого рыбалка удалась на славу, в отличие от Клима, который вообще ничего не поймал. Расстраивало еще одно обстоятельство: принять «на грудь» и вкусить всю прелесть отдыха на природе у Клима так и не получилось.

– Как улов? – прогудел за спиной Николай, и Клим от неожиданности вздрогнул и подскочил в кресле. – М-да, не густо, – оглядывая пустой садок, изрек егерь.

– Такое впечатление, что рыба просто издевалась над нами, – обиженно засопел Клим. – Может, снасть поменять?

– Снасть тут ни при чем, – тихо и серьезно сказал егерь.

– А что ж тогда, насадка? – полюбопытствовал Клим.

– Да нет, не в этом дело, – замялся Николай и задумчиво посмотрел вдаль.

– Что ж еще? – разозлился Клим. – Давай, Коля, выкладывай все свои рыболовные секреты. Хватит нас за лохов держать!

– Секрет в том, что вы зря приехали, – нагнувшись к Климу, зашептал Николай. – Уезжайте, пока не поздно, мой вам совет.

– Не понял? – растерялся Клим.

Николай резко выпрямился, затравленно посмотрел по сторонам и громко сказал:

– Я говорю, что секретов особенных здесь нет. Просто день не клевый. Такое иногда случается перед грозой. Обед будет готов через десять минут. На улице кушать будете или вам в номер подать?

– В номер, – буркнул Клим и, щурясь, посмотрел на небо: яркое полуденное солнце купалось в белоснежных облаках, и на грозу даже намека не было. Ветер тем не менее усилился, его резкий порыв сорвал с головы Клима бейсболку. Он нагнулся за головным убором, подхватил его с земли, открыл было рот, чтобы тихонько расспросить егеря о его недавних странных словах, но Николая уже и след простыл, и Клим так и остался сидеть с отвисшей челюстью.

Очередной порыв ветра донес до его носа аппетитные запахи жареной рыбки, незнакомых приправ, чесночка и свежего хлеба, и рот пришлось закрыть, дабы не залить слюной новенький рыболовный костюм цвета хаки. Заболоцкий тоже учуял запах скорого обеда и пробудился.

– Что? Уже обедать пора? – уставился он на Клима осоловелыми глазами и сглотнул слюну.

– Ага, пора, только не обедать, а сваливать отсюда, – уточнил Клим и тоже уставился на Заболоцкого осоловелыми глазами.

– Ты о чем, Клим? – испугался Петр.