Долгий путь к чаепитию - Берджесс Энтони. Страница 10

Черепаха промолвила:

– Больно умный.

А женщина сказала:

– О дорогой Виллоуби, ты так прав, так прав!

– Я не бываю не прав, моя дорогая Легация, – ответил мужчина, а Эдгар закричал:

– Помогите, помогите! В канаву свалился мальчик! Меня зовут Эдгар. Помогите! Пожалуйста, помогите!

– Ах, мальчик? – сказал мужской голос. – Не люблю мальчишек: они недостаточно почтительны. Не умеют вести себя с теми, кто стоит выше их. Пусть варится в своем собственном соку.

– О нет, Виллоуби, нет. Это было бы так жестоко!

– Ты думаешь? Очень хорошо. Тогда подзовем юного Кроссджея. – И он крикнул: – Кроссджей, мы тебя подзываем. – Затем он добавил: – Пожалуй, я не вполне удачно выразился, моя дорогая Летиция. Вариться в своем собственном соку – нет, вряд ли тут можно так сказать. Гнить в своей собственной канаве – вот это лучше, а, а?

Но Эдгар уже увидел над собой веселое мальчишеское лицо. Он предположил, что это и был Кроссджей.

– А, – улыбнулся Кроссджей (как предположил Эдгар), – ты с черепахой. Замечательно, замечательно. Сам обожаю черепах. Как тебя зовут, старина?

– Эдгар, – ответил Эдгар.

– Нет, я у черепахи спрашивал. Ой, смотри, она обиделась!

Черепаха и в самом деле начала уползать. Она сказала Эдгару:

– Не выношу фамильярности. Я этому парню в прапрабабки гожусь. Что ж, думаю, еще увидимся. Рада была помочь.

И поползла прочь.

– Хватай меня за руки, – сказал Кроссджей Эдгару. – Старик Дердлс держит меня за ноги.

И таким образом Эдгара вытянули из канавы. Он очень обрадовался, опять узрев белый свет и ощутив под ногами дорогу. Дердлс был стариком, лысым и, казалось, покрытым каменной пылью. Он обратился к Эдгару:

– Каждому по его вкусу, так я полагаю. Но раз уж ты хочешь лежать в земле, у меня есть несколько прекрасных свежевырытых могилок на церковном кладбище, и я почти задаром сделаю тебе чудесное надгробие. С ангелочками.

Дама, которую звали Летицией, была худа и высока, но мужчина по имени Виллоуби был еще выше и еще более худ, а на лице у него застыла вечная презрительная усмешка.

– Прежде всего, – надменно сказал он Эдгару, – я должен сообщить тебе, что меня следует называть сэром Виллоуби.

На голове у него был высокий серый цилиндр.

– Хотя я и крайне благодарен вам за помощь, – ответил Эдгар, – не думаю, что мне вновь представится возможность вас как-то называть: я должен спешить в Эдембург. В связи с этим позвольте мне еще раз выразить вам свою благодарность и удалиться.

– О, – сказала Летиция, – он говорит как джентльмен. Ты должен испытать на нем свое стихотворение, Виллоуби.

И Эдгару показалось, что она весьма гордится своим правом не называть его сэром Виллоуби. В том, что она не была ему женой, Эдгар не сомневался. Одежда на ней была очень бедная, вся в заплатах, а он был разряжен как франт. Сэр Виллоуби сказал скучающим тоном:

– Очень хорошо. Просвещать должны просвещенные, не так ли? А? Думаю, неплохо сказано, а, что?

Все это время Кроссджей очень тупым ножом чистил яблоко, которое извлек из кармана, и мягко, добродушно ворчал.

– Итак, приступим, – сказал сэр Виллоуби и, как актер, принял торжественную позу:

Не успела дама по имени Летиция захлопать в ладоши и сказать, как это было восхитительно, а Эдгар пробормотать какую-нибудь вежливую похвалу, как сэр Виллоуби поднял правую руку и строго проговорил:

– Вы должны отдавать себе отчет, что на самом деле я знаю, кто был кем; но разумно время от времени делать вид, что не знаешь всего. Иначе люди могут счесть тебя заносчивым. Это, – завершил он, – и послужило поводом к созданию стихотворения.

– Слишком много слов, – проворчал Дердлс. – Трудно было бы вырезать их все на могильном камне. И все же, полагаю, каждому по его вкусу.

– В том-то и дело, – повторил сэр Виллоуби, – что на самом деле я знаю, кто был кем. Это было лишь поэтической вольностью.

– Наконец-то! – воскликнул юный Кроссджей, показывая очищенное яблоко. – А то я уж думал, никогда с ним не управлюсь. Здорово. – Он зашвырнул его в высокую траву, улыбнулся Эдгару и сказал: – Терпеть не могу их есть. Я их чистить люблю!

– Спасибо вам еще раз, – сказал Эдгар. – А теперь мне надо идти. – И он поклонился так старомодно и изысканно, что Летиция хихикнула.

– Какой вежливый мальчик! – воскликнула она.

– Я знаю, кто есть кто, – повторил сэр Виллоуби громко и сердито.

– Итак, – закончил Эдгар, – всем до свидания.

– У меня есть могилка как раз для тебя, – сказал Дердлс. – Через полгода будет мала – очень уж мальчишки растут, – но сейчас в самый раз. Пойдем, покажу.

– Я знаю, я действительно знаю!

– Конечно, разумеется, дорогой Виллоуби.

– Обернемся за минуту, – сказал Дердлс.

Эдгар побежал. Он бежал и бежал, пока не забежал за поворот. Он еще услышал сердитый крик сэра Виллоуби:

– Я знаю, знаю, на самом деле знаю!

Но вскоре все стихло, и все внимание Эдгара поглотила открывшаяся перед ним панорама великого города Эдембурга, горевшего в лучах предвечернего солнца. Мальчик стоял на холме и смотрел на раскинувшуюся внизу лесистую долину, по которой гигантской змеей вилась серебристая река, а на реке, пересеченной множеством мостов, стоял, сияя куполами, сам город.

– Эдембург! – выдохнул Эдгар и тут же услышал, как рядом тоненький голосок с отвращением повторил это слово.

– Эдембург! – сказал голосок. – Тьфу!

Эдгар посмотрел себе под ноги и увидел белого человечка, одетого во все белое и опиравшегося на кривую палку.

– А как, – продолжал, насупив брови, человечек, – тебя зовут, если у тебя есть имя, чего никак нельзя исключить? Говори, не мешкай.

– Эдгар, а вас?

– Угадай с трех раз, – сказал человечек.

Эдгару хватило одного раза. Он спросил:

– Бел?

– Все зависит от того, как ты пишешь это слово. Если через одно л, то нет. Если через два, то да. Белл.

– Вы, кажется, – заметил Эдгар, – очень невысокого мнения о том величественном городе, что раскинулся внизу в долине.

– Так оно и есть, – сказал мистер Белл. – Я сочинил стихи об этом. Слушай.

Почти все, кто встретился Эдгару в тот день, читали какие-нибудь стихи; тем не менее он подавил вздох и вежливо стал слушать. Человечек продекламировал с горечью:

– Очень сложно, – сказал человечек, – найти рифму к «сардинам». А теперь – самое важное место. Слушай внимательно: