Продавец слов - Кивинов Андрей Владимирович. Страница 9

Слева раздался визг тормозов. Знакомая синяя «девятка» с шашечками на крыше припарковалась возле магазина. Матвей Тараконов, не заметив одноклассника, устремился в «Книжный рай», отказался от подарочного шарика, и минут через пять вынырнул обратно, сжимая подмышкой знакомый фолиант в плёнке. «Матвею на память от Антонины». Желаем победы в лотерее.

Доев мороженое, Антон поднялся с поребрика, прогулялся до площади и через полчаса вернулся в «Книжный рай».

Антонина Бекетова уже закончила одаривать народ автографами, столик пустовал. Несколько лопнувших шариков, валявшихся на полу и обрывки одежды, говорили, что борьба за подписи прошла не без потерь.

Невыглаз, как и обещал, ждал в своём кабинете, за журнальным столиком, попивая кофе с молодым автором, отдыхавшим после напряжённой творческой встречи. Когда Антон переступил порог, директор поднялся и, улыбаясь, сделал шаг навстречу.

– Добро пожаловать… Антонина, молодой человек большой поклонник вашего таланта, мечтает получить автограф, – Федор Михайлович посторонился, пропуская вперёд Антона с книгой, – кстати, он может угостить вас самыми вкусными бананами в городе.

– Я не очень люблю бананы, – мягко улыбнулась писательница, протягивая руку за книгой, – как вас зовут?

– Как и вас… Антон. Вы обалденно пишете… Я говорю абсолютно искренне.

– Спасибо…

Невыглаз указал на свой стул.

– Присаживайтесь, Антон. Мне надо в зал выскочить. Угощайтесь кофе… Тоня, водитель подъедет минут через пять.

Директор оставил талантов и поклонников наедине. Поклонник налил себе кофе.

– Простите, я читал, что Антонина – это псевдоним. А как настоящее имя, если не секрет. А то как-то не очень удобно…

– Настя, – просто, без жеманства ответила девушка, – я, вообще-то не хотела брать псевдоним. Издатели настояли. У меня слишком распространённая фамилия.

– Понимаю. Можно затеряться.

– Да, именно так. Правда, никак не могу привыкнуть. На Антонину не всегда отзываюсь.

«А уж мне-то как непривычно».

– Словно в тебя вдруг вселился кто-то другой…

– Представляю, – без тени иронии произнёс Антон.

– А какое отношение вы имеете к бананам?

– Я их покупаю и продаю. Многие называют это бизнесом.

– А вы?

– Жизнью.

«Где это я слизал? Ах да, „Девять с половиной недель“, недавно крутили. Романтичное начало. А девочка ничего. Жаль, я не Микки Рурк».

Настя-Антонина достала из сумочки ручку.

– А вы от руки пишете или на компьютере? – отпив кофе, поинтересовался Антон.

– От руки. В тетрадках. Смотрите, какая мозоль, – писательница подняла руку и растопырила пальцы. На среднем краснел натруженный бугорок.

«Вот это обстава! Даже мозоль натёрла! Молодец, деваха! Вжилась, так вжилась! Станиславский рта не раскроет! Сколько ж тебе приплатили за такой творческий подход? Не бескорыстно же ты кривляешься?»

– Мне кажется, настоящий писатель должен писать только от руки. Хотя, это, конечно, дело вкуса. Говорят, на компьютере удобнее, но я не хочу менять привычку.

– Да, согласен. Между прочим, я тоже немного сочинял в студенчестве, – похвастался Антон, – но до вас мне далеко. И не дотянуться. Такой сюжет никогда бы в голову не пришёл. Вы сами додумались?

Антонина сделала глоток, ответила не сразу и нехотя, не поднимая глаз на собеседника.

– Да… Сама.

– Класс! Мне даже показалось, что история случилась на самом деле. А продолжение будет?

– А вам хотелось бы?

– Конечно!

– Будет. Скоро, – Антонина зачем-то взглянула на часы, будто написание романа дело ближайших минут.

– Вы, правда, учитель математики?

– Была. В семнадцатой школе. Пришлось уволиться. Времени не хватает.

«Интересно, чему ж ты детишек учила, красавица? Всегда говорить правду?».

– Издатели торопят, приходится даже по ночам работать.

«Да что вы говорите! Бедняжка!»

– Нелёгкий хлеб, – посочувствовал Антон, – зато популярность. А кино снимут, на всю страну прогремите.

– Мне просто нравиться сочинять.

«Заметно».

– Даже не ради популярности.

«Браво!!!»

– Представляете, я вчера письмо получила, – Антонина извлекла из сумки конверт, – точнее, в издательство пришло для меня. Мужчина один написал, с Урала. Он строитель, увечье получил тяжёлое на работе. Никакой жизни не стало, хотел даже руки на себя наложить. А тут друг какой-то у него «Укус Шершня» случайно забыл. Он прочёл, и словно мир перевернулся! Он так прямо и пишет – мир перевернулся! Никакой хандры, на ноги смог подняться. Сейчас работу нашёл! Вот, благодарит за роман.

– Здорово!

«Если письмо не фальшивка, то жизнь прожита не зря».

В кабинет вернулся Невыглаз.

– Тоня, водитель приехал.

– Да, я сейчас, – она развернула книгу и поднесла ручку к титульному листу.

– Что вам пожелать, Антон?

– Вдохновения. Оно нам не повредит.

Антонина сделала дарственную надпись и вернула роман.

Звонок в дверь оторвал Антона от написания финального диалога. Он посмотрел на часы. Одиннадцать вечера. «Кто это ещё, на ночь глядя?»

На площадке стоял Боря Лосев, тридцатилетний сосед с нижнего этажа. На его вытянутом лице читалась неподдельная тревога и волнение.

– Тоха, беда!

Антон пригласил соседа в прихожую.

– Брательника на «Скорой» увезли! Прямо с работы. У него мотор давно побаливал, а тут конкретно прихватило! – Лосев прижал руку к сердцу, – позвонили оттуда, срочно операция нужна.

Антон пока не улавливал, при чем здесь он.

– За сутки не сделают – все, не откачать. А для операции лекарства нужны, – сосед помахал бумажками с какими-то каракулями, – дорогущие, немецкие. На полторы штуки евро! Я наскрёб пару сотен, сейчас по знакомым бегаю! Выручи, сколько сможешь! Мне на пару дней буквально, я у шефа перезайму, когда он с Кипра вернётся… Ты знаешь, я всегда возвращаю! Хочешь, расписку оставлю!

– Да нет, не надо, – немного растерялся Антон.

Боря действительно иногда занимал у него небольшие суммы, до пятидесяти рублей и всегда отдавал. Парень он был какой-то непутёвый, не добившийся в жизни более-менее стабильного положения. Возможно, из-за своего взбалмошного характера. Лет пять назад он трудился в автосервисе, затем резко сменил профиль, уйдя в большой бизнес – скупал золотосодержащие радиодетали и выпаивал из них презренный металл. Но и это занятие, видимо, не приносило финансовой и душевной радости. Ещё через год Боря осел в охранной фирме, продержавшись там пару месяцев. Со слов, не сошёлся темпераментом с начальником. Затем последовала работа официантом в ресторане, потом на автостоянке. Месяц назад, встретив Антона, он похвастал, что, наконец, нашёл достойное место в какой-то брокерской конторе. Жил Лосев вдвоём с матерью, слегка больной на голову и состоящей на учёте в диспансере. Да, что-то рассказывал про старшего брата. Любил выпить, но в разумных пределах и без последствий. С Антоном у них были вполне нормальные, соседские отношения.

Деньги у Антона имелись, гонорар за первый роман и аванс за новый лежали в носке, а носок в шкафу. (Не сейф, конечно, но лучшего пока нет). И в принципе, он мог одолжить, тем более, что речь шла о жизни и смерти.

– Если можешь, тысячу, – продолжал упрашивать Борис, – триста Ленка подвезёт, ну, жена Сашкина… Блин, если б днём случилось, я бы нашёл, а сейчас – вилы! В долг эти эскулапы не лечат! А ещё Гиппократом клялись, сволочи! Я с процентами верну, клянусь!

Борис ещё раз приложил ладонь к грудной клетке.

– Да ладно, не надо никаких процентов, – отказался Антон, – у меня есть заначка… Как раз тысяча… Погоди.

Он сходил в комнату, открыл сейф-носок, отсчитал десять сто долларовых купюр.

– Держи. В евро нет, только в долларах.

– Да мне без разницы, – трагедия на лице соседа уступила место радости, – в пятницу все верну, отвечаю! Тоха, мамаше только про брата ничего не говори, если встретишь. А то у неё от переживаний совсем крышняк съедет.