Трудно быть мачо - Кивинов Андрей Владимирович. Страница 8

Собственно, ирония и стала причиной увольнения Бушуева из органов. Как-то он пошутил над самым святым – показателями. Надоело ему сочинять всякую белиберду в постановлениях об отказах в возбуждении уголовных дел, говоря проще – отказниках. Что, к примеру, у потерпевшего не украли кошелек, а он его сам посеял, что дамочку не изнасиловали, а она сама дала… И прочие чудесные, но маловероятные истории.

В итоге, как-то раз мучаясь над очередным постановлением, плюнул, и хохмы ради напечатал все честно и откровенно. Вышло примерно следующее: «Тогда-то, тогда-то в отдел милиции обратился гражданин Тютюнин с заявлением о краже из его квартиры личного имущества – ювелирных украшений, видеокамеры и фотоаппарата. Дверь квартиры имела следы взлома. Проведенными оперативно-розыскными мероприятиями установить местонахождение указанного имущества не представилось возможным, однако, учитывая, что в отделе крайне низкая раскрываемость квартирных краж, на совещаниях руководство отдела получает за это по фуражке, личный составы лишается премий, а главное, один хрен, ничего не найдем, постановил: 1. Уголовное дело по данному факту не возбуждать, розыск имущества Тютюнина прекратить, материал сдать в архив. 2. Заявителя о принятом решении уведомить устно, послав его подальше…» Ко всему прочему Бушуев извратил и фамилию потерпевшего, превратив ее из Тюнина в Тютюнина.

Напечатав, впопыхах вместо нормального постановления сунул в материал потешное. Начальник, не глядя, подмахнул и переправил его в прокуратуру для утверждения. Но там хоть иногда, но постановления читали. Прокурор чуть со стула не рухнул от подобного цинизма и наглости. Иронии он не понимал напрочь. Сразу два дела возбудил. Первое по факту кражи у посланного Тюнина – Тютюнина, второе в отношении оперуполномоченного Бушуева. Почему-то за превышение должностных полномочий и халатность. Начальник отдела, неосмотрительно подмахнувший «отказник», отделался пятым кряду «неполным служебным», а Толику, невзирая на его прошлые заслуги, предложили искать место в другом подразделении.

В этот момент жизнь и свела его с Чернаковым, подбирающим четвертого детектива в свою бригаду. Толик особо долго не раздумывал, в «Планете» никаких «отказников» сочинять не надо. Правда, показатели все равно существовали, без них никуда, даже в частном секторе. Надо же как-то работу сотрудников оценивать.

Бушуев оправданное доверие доказал, план по «несунам» делал исправно, не хуже опытных филеров. Да и вообще парнем был сообразительным и толковым, Чернаков пока не жалел, что взял его в команду. Но предупредил, что хохмить с покупателями не следует, покупатель, как говорил американский основателей крупнейшей сети супермаркетов «Вал-Март» Сэм Уолтон – наш единственный Бог. Толик не хохмил, правда, поначалу ударился в другую крайность. Как-то Чернаков застал его в самом темном углу склада. Бушуев рулоном финских обоев вдохновенно дубасил по почкам какого-то волосатого, студенческого вида юношу, прикованного к трубе наручниками. При этом в общедоступных народных выражениях убеждая последнего не появляться больше в «Планете» под угрозой лишения жизни. Юноша умолял оставить ему хотя бы одну почку и клялся, что воровать больше не будет. От потери здоровья парнягу спасло появление начальника службы безопасности.

– Что он украл?

– Набор отверток.

– Я бы заплатил, – промямлил прикованный, потирая свободной рукой бок.

– Хотел бы заплатить, положил в корзину, а не в карман. Я тебе, вонючка давно срисовал, через день у нас шатаешься.

– Идите, молодой человек, – отстегнул парня Чернаков, – и постарайтесь больше не путать карман с корзиной.

Когда волосатик, вытирая сопли исчез в зале, начальник накинулся на детектива.

– Ты чего творишь то?

– Так, воруют, Андреич! По беспределу! – Толик положил рулон на стеллаж, – приходится обоями воспитывать. Они ж, крысы, добрых слов не понимают. Зато остальным урок.

– Твое дело их на кассе брать, а не морды на складе бить! Хочешь воспитывать – воспитывай на стороне в личное время.

– Я морды и не бью. Только по почкам. Никаких следов.

Видимо, работа в милиции научила Толика не только хорошему.

– Ты нам устроишь рекламу, на весь Питер прогремим. Еще раз застукаю, пойдешь периметр охранять. Или вообще турну.

– Я чего для себя стараюсь? – обиделся тогда Бушуев, но впоследствии со славными ментовскими традициями все-таки завязал. Переломался, как говорят наркоманы.

Вячеслав Андреевич провел дежурный инструктаж личного состава, попросив быть внимательней в предпраздничные дни – самую жаркую пору для службы безопасности. Вообще, сейчас она жаркая не только поэтому. На дворе зима, покупатели ходят в куртках и пальто, под которыми можно вынести гораздо больше, чем под пиджаком или жилеткой.

– Вопросы есть?

Вопросов не было, народ разошелся по рабочим местам. Бушуева начальник попросил задержаться.

– Толя, вчера машина с парковки опять ушла. Дело, конечно, не наше, но авторитет падает. Чувствую, одна команда работает. Свяжись с «восьмым» [6] отделом, подкинь тему. Пускай покрутятся.

– Если захотят.

– Пообещай премию к Новому году. Деньги найдем. И передай Тимохину, чтоб одну камеру вывел на парковку. На всякий случай.

– Может, парочку?

– Одной хватит. Но пускай включит запись. Хотя бы до Нового года, пока наплыв народа.

– Хорошо.

– Да, подыщи человека для контрольной закупки. Кассирша одна с дисконтами шалит. Завтра проверим.

– Понял… Андреич, кстати, насчет премий. Нам то выпишут что-нибудь к католическому Рождеству? Или только к православному?

– Надеюсь. Я, во всяком случае, список отдал.

– Аршанскому?

– При чем здесь Аршанский? Глухареву. От Аршанского по бутылке шампанского и календарику получим. А то и вообще ничего.

– Могли бы и две бутылки подарить. Мы им на пятьдесят тонн в месяц товара возвращаем.

– Они нам за то и платят…

– Кстати, Пингвин вчера нас навещал. В начале девятого.

– А он не сидит, разве? Мы ж его еще в мае прихватили.

– Дело прекратили. То ли по болезни, то ли просто в наглую.

Пингвин, или Аркаша Пингвинов был лидером одной из команд магазинных воров.

Внешне он действительно походил на пингвина. Маленького, жирного. Но бегал резво, быстрее антилопы гну. У него была любимая фраза, которую он любил повторять в кругу близких по духу персон: «Мне чужого не надо, я на краденном проживу».

– Поговорил с ним?

– Зачем? Просто походил. Полчаса он по залу ползал, купил мелок от тараканов и свалил. На рамке не зазвенел.

– Точно ничего не вынес?

– Гарантирую. Его Боря на входе срисовал, сразу мне передал, а я его ни на секунду не терял. А Стас по секреткам вел. А мелки, говорят, сейчас наркоманы покупают. Растолкут и нюхают. Торкает не хуже кокаина. Правда, рожа потом опухает. Но им же не в кино сниматься. Может, и Пингвин подсел?

– Ладно, ступай в зал.

Когда Бушуев закрыл за собой дверь, Чернаков ослабил галстук и, откинувшись в кресле, закрыл глаза.

«Пора заканчивать с чтением стихов в клубе. Не мальчик, силы уже не те. Организм поэзию отторгает».

Стеклянные «Планеты» двери, украшенные разноцветными снежинками плавно разъехались, молодая женщина лет двадцати пяти выкатила на улицу тележку, доверху груженую тяжелыми пакетами с купленным товаром – коробками стирального порошка, туалетной бумагой, средством для посудомойки и всевозможными рождественскими сувенирами для родственников и друзей. Новенький, пятый «Фольксваген – гольф», подаренный на день рождения мужем, дожидался ее на стоянке перед супермаркетом. Женщина перегрузила пакеты в багажник, недовольно посмотрела на забрызганный грязью капот. Ужас, что за погода. Только вчера машина из мойки, и снова гнать надо.

К ней подскочил неопрятный мужичок с рюкзаком в руке и предложил приобрести щетки для авто. Родные, прямо из Германии, знакомый моряк привез. Цены дешевле, чем на рынке. Женщина отказалась, кошелек ее мужа позволял покупать нормальный товар в фирменных магазинах, а не у всяких сомнительных личностей.