Раздумья Атланта - Корепанов Алексей Яковлевич. Страница 4
Теперь я был почти уверен, что даму интересовало не мое мнение относительно политики и экономики, а мамино блюдо. А спустя несколько дней появилась… эта… Звенья одной цепи.
Но куда она делась, выбежав от меня? Я уже выяснил, что Алена никого в подъезде не встретила. Дверь моей квартиры была распахнута настежь и Алена сразу вошла и направилась в комнату. И так далее…
Я подумал, что вряд ли та, прикинувшаяся Аленой, расхаживает сейчас голышом по городу, как этакая леди Годива или джайнистский монах-дигамбар. Можно было предположить, что она побежала не к выходу из подъезда, а наверх, чтобы потом вернуться и забрать свою одежду. Но она не забрала одежду.
Мне не хотелось строить никаких предположений. Мне хотелось проснуться… или очнуться… Вернуться в прошлое, до начала этих непонятных и пугающих событий…
– Мне страшно, – повторила Алена.
Я успокаивающе погладил ее по волосам, хотя сам чувствовал озноб.
– Не надо, Андрей.
Она отстранилась и выскользнула из угла. Брезгливо отбросила ногой под диван белые трусики. Поджав губы, принялась рассматривать блузку на стуле.
– Такая же… – Она растерянно взглянула на меня. – Но не моя. У моей тут шов разошелся, я сама зашивала. А здесь нет… Андрей, что это за блюдо?
Я положил блюдо на письменный стол и сел. Пожал плечами.
– Я тебе уже сказал. Старинная вещь – вот и все. Если бы не ты – я его, наверное, уже подарил бы… тебе… Если бы не ты… – Вдруг я вспомнил недавние слова Алены. – А что ты там говорила насчет Маринки?
Алена бросила на меня быстрый взгляд и ответила не сразу, словно сомневалась – нужно ли вообще отвечать на мой вопрос?
– Я и пришла из-за Маринки…
Она рассказывала, а я слушал ее, и открыл для себя, что Алена, оказывается, ревнива. Она направилась ко мне домой из-за ревности.
Вот как все получилось: на работу ко мне она не звонила и никакого шампанского не сулила. Пришла домой из своей лаборатории и занялась выкройками, а потом возникла необходимость проконсультироваться по белошвейным делам и она позвонила подружке Маринке. Разговор у них получился примерно такой: «Еще не вечер, а ты уже дома? – удивилась Маринка. – Поругалась со своим Андрюшей?» Алена ответила, что не имела счастья встречаться со мной сегодня, на что Маринка возразила: «Да я же вас обоих из троллейбуса видела, за мостом, у светофора – обшарпанный такой синий „москвичок“. Махала вам, махала, да все без толку. Троллейбус стоял на перекрестке, а вы сзади». Алена предположила, что подруга что-то путает, а Маринка в ответ заявила, что еще не совсем спятила. А потом, сообразив, видимо, что Алена просто хочет скрыть ссору со мной, оставила эту тему и дала консультацию по швейному делу.
Однако Алене было уже не до выкроек. Конечно, Маринка могла ошибаться… но все-таки Алена была готова заподозрить меня в нелояльном, так сказать, поведении. Несколько раз она звонила мне, но безуспешно. Работа валилась у нее из рук и она, наконец, позвонила в бюро ремонта и попросила проверить мой номер. Там проверили и ответили, что, вероятно, поврежден телефонный аппарат. И тогда она направилась ко мне…
– Да, телефон у меня не пашет почему-то, – подтвердил я.
И в этот момент в прихожей раздался телефонный звонок.
Мне сделалось как-то не по себе, Алене, кажется, тоже, потому что она вздрогнула и испуганно посмотрела на меня.
– О! Заработал! – преувеличенно бодро сказал я, поднялся и направился в прихожую.
– Приглас-сите Олю… пжалс-ста… – сказали в трубке, заплетаясь и спотыкаясь на словах и шумно дыша. – Пр-рошу…
– Попробуйте правильно набрать номер, – посоветовал я, нажал на рычаги и послушал: телефон, кажется, был вполне исправен, из трубки лился нормальный непрерывный гудок.
Алена, нахмурившись, стояла посреди комнаты и смотрела на диван со скомканной простыней. Выходило так, что я ей невольно изменил… не зная, что изменяю. С кем же это я ей изменил?..
– Что делать, Андрей? – Алена зябко передернула плечами. – Надо куда-то заявить. Это же все неспроста…
– Куда заявить? В милицию? Думаю, пошлют они меня подальше с таким заявлением.
Я попытался сосредоточиться. Кому-то, видимо, очень хотелось заполучить блюдо (я старался даже не предполагать, кому именно). Заполучить его, в принципе, несложно. Меня целый день нет дома. Первый этаж. Улучи подходящий момент, высади окно (или аккуратненько, стеклорезом, чтобы не шуметь) – и забирай. К чему же эти необъяснимые сложности с лже-Аленой?. Стоп-стоп-стоп! По семейному преданию, блюдо все равно возвращается к владельцу… Значит… значит, владелец должен отдать его добровольно… Подарить! Именно подарить – чего и добивалась от меня лже-Алена. Но то же предание запрещало продавать или отдавать его… Что же из этого следует?
Что из этого следует, я не мог сообразить. Я чувствовал себя возбужденным и измотанным одновременно. Надо было по возможности отключиться от прокручивания происшедших событий и постараться хорошенько выспаться. Хватануть двойную дозу снотворного – и забыться…
– Пойдем, – сказал я подавленной Алене. – Отвезу тебя домой и попробую отрубиться. Надеюсь, второй попытки сегодня не будет.
Порывшись в ящиках письменного стола, я отыскал ключ от верхнего замка входной двери. Подумал немного, и все-таки отнес блюдо в мамину комнату и положил в шкаф, под полотенца.
«Агасфер», просыпаясь, недовольно заквохтал и потащился по вечерней улице. Алена сидела очень тихо, и я ласково и ободряюще погладил ее по плечу. И опять она отстранилась. Что ж, возможно, на ее месте я вел бы себя точно так же…
– Ты знаешь… я все думала, – с запинкой сказала вдруг Алена. – Ты спрашивал, не встретила ли я кого-нибудь в подъезде… Я и не встретила. Только когда вошла, с твоей площадки вверх по лестнице кошка побежала.
– Какая кошка? – тупо спросил я. – Чья кошка? Нет у меня никакой кошки.
– Не знаю… Обыкновенная, серая.
Я взглянул на бледную Алену, вновь ощутил, как чьи-то холодные коготки прошлись по спине под рубашкой и подумал: «Обыкновенная ли?..»
Наутро все происшедшее и все страхи мои показались мне внезапным помрачением сознания; но осталось пятно на выцветших обоях в том месте, где вчера висело блюдо, и осталась выдранная из дверной коробки металлическая планка. И лежала на стуле чужая одежда. Я не находил случившемуся никаких объяснений, но был почему-то уверен, что ничего хорошего все эти дела, связанные с блюдом, мне принести не могут.
И тут же, за бритьем, принял решение, хотя далось оно мне не без некоторой внутренней борьбы. Я не очень верил во всякую чертовщину, вернее, не интересовался ею, но случившееся поуменьшило мой скептицизм. Что я мог противопоставить приступившим к действиям неведомым силам? Ровным счетом ничего. А ведь следующая попытка завладеть блюдом может оказаться не такой мирной… и бескровной… Поэтому я вынул блюдо из шкафа, положил в старый полиэтиленовый пакет с оборванными ручками и крест-накрест перевязал веревкой. Посмотрел на мамину фотографию на трюмо и мысленно сказал: «Прости, мама…»
Я уже допивал чай, когда раздался звонок телефона. Звонила Алена.
– Ну что, Андрюша? – спросила она. – Как ты там?
– Все нормально, Аленушка. Спешу на службу. И думаю принять кое-какие меры.
– Какие меры? – насторожилась Алена.
– Дабы подобные случаи больше не повторялись.
Она вздохнула, но расспрашивать не стала. В трубке слышался чей-то заливистый смех – коллектив у них в лаборатории подобрался веселый.
– Кого это там у вас разбирает? – полюбопытствовал я. – Уж не Титову ли?
– Ее, – подтвердила Алена. – А меня в командировку посылают. До пятницы. Позвонишь?
– Конечно. Не переживай, все будет хорошо.
Алена опять вздохнула.
– Ладно, Андрюша. Целую…
– Целую, Аленушка.
Захватив пакет с блюдом, я вышел из дому, разбудил «Агасфера», как всегда ночевавшего на площадке у погребов напротив моего окна, и поехал на работу.