Уснувший принц - Корепанов Алексей Яковлевич. Страница 10

Черная книга адорнитов…

Никто толком не знал, откуда переселились адорниты на остров Мери. Считалось, что они пришли из каких-то дальних земель – но из каких? Где находились эти земли? И что вынудило адорнитов покинуть их? Сами адорниты ничего не говорили о себе. Они жили замкнутой колонией на окраине Имма и было их совсем мало – сотен семь-восемь, не больше. Дети у них рождались редко, в основном, девочки, в браки с инородцами они не вступали, и подавляющую часть населения колонии составляли глубокие старики и старухи. Почти одни старухи… Аленора никогда не интересовало, как они живут и чем занимаются, и запомнилась ему, пожалуй, только одна фраза, брошенная кем-то из гостей в разгар веселого шумного музыкального вечера с фейерверком, танцами, состязанием острословов и поцелуями в кустах: «Ты просто прелесть, чародей, колдун – ну прямо адорнит да и только!» Адорниты вымирали, как древние народы, населявшие некогда континент и оставившие после себя развалины городов и неразгаданные письмена; адорниты вымирали – это было ясно. Может быть, какое-то давнее проклятие висело над ними, заставив уйти с обжитых мест и постараться – увы, безуспешно – обрести процветание на большом и прекрасном острове Мери? Аленор не задавался этими вопросами – ему не было никакого дела до молчаливых старух с окраины Имма.

Почему он и отец в тот день, двенадцать лет назад, оказались там? Просто проезжали мимо? Или отцу было что-то нужно от адорнитов? Тот день давно забылся, и в памяти юноши осталась только процессия, которую они встретили, подъезжая к Имму. И если бы не таинственный голос в ночи, если бы не черный орел – вряд ли бы вспомнилась и она.

Тогда, в тот день, отцовский конь миновал очередной поворот и Аленор увидел вереницу стариков и старух, растянувшуюся по узкой дороге, с обеих сторон зажатой деревьями. Идущие были одеты в одинаковые фиолетовые балахоны, перетянутые широкими черными поясами. Впереди медленно вышагивали несколько седобородых старцев, держа, как поднятые копья, отполированные шесты, на которых был укреплен деревянный настил. На настиле, возвышающемся над головами идущих, покачивался, плывя в воздухе, черный гроб без крышки.

Отец свернул на обочину, остановился и спешился, а Аленор остался сидеть на спине коня и смог хорошо разглядеть того, кто лежал в гробу, по плечи накрытый фиолетовым покрывалом. Изрезанное глубокими морщинами лицо ушедшего с впавшими щеками и чуть крючковатым носом было спокойным, а закрытые глаза под густыми седыми бровями наводили на мысль о том, что лежащий в гробу крепко спит после трудных дел. Длинную седую бороду, уложенную поверх покрывала, шевелил слабый ветерок. На голове ушедшего была надета круглая черная шапочка с вышитыми разноцветными узорами. Внезапный порыв ветра на мгновение отбросил тонкую накидку, покрывающую маленькую подушку, и Аленор увидел под ней какой-то черный предмет, лежащий в изголовье ушедшего.

Теперь, двенадцать лет спустя, он не сомневался, что это была книга.

А тогда, в детстве, похоронная процессия не вызвала у него особых эмоций. Ну и что с того, что понесли куда-то уснувшего бородатого старца? Вот черный орел, которого незадолго до этой встречи показал ему отец – это да! Хорошо бы сесть на такого орла, как на коня, и взмыть в небеса, к самому солнцу – орел большой и сильный, он, наверное, сможет поднять не только его, Аленора, но и отца. Главное – держаться покрепче за шею птицы, чтобы не свалиться, а то можно сломать руку или ногу…

И все. Ушли по своим делам молчаливые живущие в темных одеждах, скрылись за поворотом – и вновь можно было вместе с отцом ехать вперед, к городу,

– во-он к тем домам, что уже виднеются за деревьями. Отец обязательно придумает для него, Аленора, какое-нибудь развлечение в Имме, и будет о чем по возвращении домой рассказать маме.

Черная книга адорнитов. Ее обязательно нужно найти – и получить знание. Интересно, какое оно – это знание?..

Закат медленно остывал, отдавая свои краски набирающим силу звездам. Печальная нежная музыка продолжала звучать из окна кузины Элинии. Альд Беонаст и альдетта Радлисса – родители отчима – вышли из беседки и, о чем-то переговариваясь, медленно направились через внутренний двор к фруктовому саду. Аленор знал, что вряд ли сможет сейчас уснуть, и все-таки решил идти к себе и лечь в постель. Он горячо желал, чтобы ночь прошла как можно быстрей и намерен был прямо на рассвете скакать в Имм, в колонию адорнитов.

«Я должен разыскать черную книгу, – думал он, шагая по переходу. – Лишь бы она оказалась именно той, которая мне нужна…»

Пройдя длинным тихим коридором, юноша постучал в дверь покоев альдетты Мальдианы.

– Можно войти, – раздался из-за двери голос матери.

Альдетта сидела в кресле у окна и вместе со стоящим напротив нее глонном сматывала в клубок светло-коричневые нити пряжи. Ее комната буквально утопала в цветах. Цветы стояли везде: на полочках, на столиках и на подоконниках – в больших и маленьких разноцветных вазах и кувшинах, а один букет с недавно срезанными алыми бутонами лежал прямо на полу, источая горьковато-сладкий запах уходящего лета.

– Ты как цветок среди цветов, – улыбаясь, сказал Аленор, подойдя к матери.

Он ничуть не кривил душой, потому что альдетта действительно выглядела очень хорошо. Босоногая, в легком светлом платье, с разбросанными по плечам пепельными волосами, она была сродни красавицам на картинах, развешанных по стенам комнаты. Альдетта Мальдиана любила живопись и никогда не упускала случая съездить в Имм и еще дальше, в города у пролива, узнав, что там демонстрируются новые полотна.

– Ты хочешь сказать: увядший цветок? – улыбнулась в ответ альдетта и бросила клубок глонну.

Аленор видел, что матери приятны его слова.

– Какое там увядший, мамочка! – с жаром воскликнул он. – Ты только-только начинаешь расцветать.

Глонн принес им фруктовый напиток и они немного поговорили о цветах – близился праздник лучших букетов, – а потом Аленор сообщил альдетте Мальдиане, что собирается на рассвете ехать в Имм.

– Понимаю, тебе не сидится на месте, сынок. – Альдетта задумчиво покивала, а затем пытливо взглянула на сына: – Уж не обнаружился ли там некий магнит, притягивающий твое сердце?

«Мой магнит в неведомых краях», – подумал Аленор.

Он не хотел раскрывать истинную цель своей поездки в Имм и ответил вопросом на вопрос:

– Скажи, мама, а у тебя в юности было много таких магнитов?

Альдетта Мальдиана с веселым изумлением подняла брови.

– Тебя интересует, часто ли я влюблялась? Наверное, не реже, чем ты теперь. Влюбленность – это прекрасное состояние души, сынок. – Альдетта Мальдиана отвернулась к окну и вздохнула. – Жаль, что с годами оно повторяется все реже.

«Потом хватает и одного лишь уважения, – вспомнил Аленор слова матери.

– Ну уж нет, у меня будет совсем не так!»

Альдетта встала и забрала клубок у глонна, переводящего печальный взгляд с нее на юношу.

– Ты ведь еще погостишь у нас, Аленор?

– Да, мама. Мне хотелось бы все-таки дождаться возвращения, – юноша запнулся на мгновение, – моего дяди.

Альдетта Мальдиана опустила голову и промолчала.

Поздней ночью Аленор, проворочавшись с боку на бок и измяв все подушки, все-таки сумел уснуть – и ему показалось, что глонн разбудил его почти сразу, словно поджидая за дверью, карауля тот момент, когда юношу одолеет сон. На самом же деле уже светало и глонн просто выполнил то, о чем с вечера попросил его Аленор.

Наскоро проглотив принесенный исполнительным прислужником завтрак, юноша, немного поколебавшись, все-таки облачился в панцирь, защищающий грудь и спину. Кто знает, не сидит ли в засаде на лесной дороге неистовый Дат, сын Океана? Пусть панцирь и не слишком подходящее обмундирование для долгой дороги теплым летним днем – куда приятней скакать в одной тонкой сорочке нараспашку! – но чего ради рисковать жизнью из-за чьей-то непонятной прихоти? Натянув поверх панциря шелковую светло-сиреневую сорочку, накинув на плечи легкий плащ цвета морской волны и вооружившись мечом, Аленор отправился на конюшню.