Превращение - Берг Кэрол. Страница 28

— Этот раб уже уходит, — сказал Александр. — Он может закончить работу потом.

Я соскользнул со стула, опустился на колени перед принцем, потом встал и собрался уходить.

— Задержись на минутку, — обратилась ко мне Лидия, вскакивая с кресла. Я замер и скрестил руки на груди. — Нет, повернись.

Я повернулся к ней спиной. Пятьдесят плетей, даже не совсем настоящих, превратили мою спину в сплошную рваную рану. Но на мне, к счастью, была туника, и она не видела всего.

— Вы чудесный учитель, господин. Он порвал бумагу или посадил кляксу? — Ее голос стал жестким.

— Мой раб не должен вас занимать, госпожа, — принц произнес эти слова очень вежливо, но он с трудом владел собой. — Можешь идти, Сейонн, — я был почти уверен, что принц все-таки чувствует разницу между велением долга и пустой жестокостью. Этим объяснялось то, почему Вейни, хотя и униженный и оскорбленный, продолжал жить и оставался свободным человеком, а его зять Сьерж был казнен. Именно поэтому был жив и я, и он не позволил мне чрезмерно пострадать после случая с кинжалом демона. Ничем другим объяснить это было невозможно.

— Пойдемте, моя госпожа. Я вижу, ужин уже готов. Сейчас придут друзья поиграть в ульяты. Может быть, вам удастся выиграть сокола взамен того, что вы проиграли Кирилу в прошлом году. Вы все еще верите, что женщина может постичь игру, требующую мужской логики и холодного расчета?

Ее лицо вспыхнуло и почти сравнялось по цвету с волосами, но голос звучал по-прежнему спокойно.

— Надеюсь, на этот раз игру не будут прерывать дела государственной важности и как раз в тот момент, когда я начну выигрывать?

Я поклонился и вышел, жалея, что не могу остаться и наблюдать за их словесными баталиями. Они обещали быть интересными.

Глава 12

В полдень первого дня четвертого месяца года, месяца Атоса, Айвон Денискар, Император Дерзи, прибыл в Кафарну. На всем пути следования монарха сопровождали звуки фанфар и обязательные в подобных случаях группы танцоров и барабанщиков, повсюду развевались разноцветные ленты и флажки. Восемь воинов держали над головой высокого, крепко сложенного императора алый навес, который защищал его от тяжелых хлопьев мокрого снега. Как только он спешился у дворцовых ворот, перед ним раскатали белый ковер с цветочным узором. Ковер раскатывали перед ним и закатывали за его спиной, как только он делал следующий шаг, чтобы никакая другая нога не смела коснуться его после императора. Айвона сопровождали его жена Эния, красавица с холодным взглядом, мать Александра и верховный посол Келидара.

Принц Александр встретил монарха в колоннаде Летнего Дворца, низко склонившись перед ним. Айвон поднял его и крепко обнял, чем вызвал восторженные крики зевак. Затем они вдвоем прошли в Главный Зал, где Айвон официально объявил открытие двенадцатидневного праздника, который должен был завершиться помазанием Александра и сделать его вторым человеком в государстве. Потом отец и сын в сопровождении двух тысяч друзей и соратников уселись за пиршественный стол и провели остаток дня и вечер усердно напиваясь.

Всего этого я не видел. Меня подняли задолго до рассвета, и я целый день носил в комнаты гостей горячую воду, выносил помои, карабкался на лестницы, чтобы стереть пыль с ламп и заменить сгоревшие свечи, относил чистое белье в ванные комнаты, доставлял в комнаты дрова, выносил ведра с золой и вытирал бесконечные грязные следы с плиток пола. Тем же был занят каждый раб и слуга из дворца и еще множество женщин, девушек и юношей, нанятых в Кафарне. В следующие двенадцать дней поспать вдоволь не удастся никому из нас. Принять непосредственное участие в праздновании мне удалось уже после полуночи, когда я, ползая на четвереньках, вытирал лужи блевотины с пола Главного Зала. Я так устал, что не чувствовал даже отвращения.

Я принадлежал к числу рабов, непосредственно обслуживающих принца, обычно меня не занимали работой на бойнях и не заставляли выносить помои, я вообще не работал за пределами дворца. И вся моя деятельность, даже ночная переписка бумаг для Фендуляра, считалась работой для принца. Сейчас принц был слишком занят, чтобы давать мне какие-либо задания, поэтому на весь период дакраха я поступил в полное распоряжение господина главного управляющего. Как я и опасался, Фендуляр счел, что мне нечего бездельничать, занимаясь чтением и перепиской, и вообще вертеться возле принца или гостей.

На четвертую ночь дакраха уже после полуночи, когда гости разошлись по своим комнатам, мне приказали убирать Зал. Я уже шел к выходу, неся четыре тяжелых ведра с помоями, когда нечаянно поскользнулся на мокром полу. Это само по себе было плохо, поскольку теперь я должен был заново собирать с пола грязь, вместо того, чтобы пойти спать, но еще хуже было то, что помои попали на Бореша, одного из помощников Фендуляра.

— Безрукий идиот! — Завизжал он, тыкая мне в лицо носком башмака. Он не был так силен и ловок, как Александр, но и он справился. Следующие два часа, когда я собирал с пола отвратительную жижу, я плохо различал окружающие предметы из-за синяков и шишек, покрывавших мое лицо. Обычно я брал для себя перед сном ведро воды и мылся, зная, что тогда я смогу лучше выспаться. Но в эту ночь я обессилено рухнул на солому как был, грязный, обещая себе, что завтра утром вскочу, как только услышу крики стражи и самым первым доберусь до нашей единственной бочки с водой.

Никуда вскочить мне не удалось. Мне повезло, что один из рабов увидел меня спящим уже после побудки и, проходя мимо, ткнул в бок. Я успел лишь выбежать на двор, а затем явился к Борешу. И, конечно, именно в это утро Александр вызвал меня к себе.

Я стоял на верхней ступеньке шаткой лестницы под самым потолком Главного Зала и старался отскрести воск с медной лампы. Мой правый глаз совсем заплыл, поэтому мне никак не удавалось определить расстояние до предметов, и я очень долго возился. Мне уже пригрозили поркой за медлительность, но я пропустил эту угрозу мимо ушей. Меня больше беспокоила лестница. Я совсем не хотел превратиться в бесформенную кучу кожи и костей на поблескивающем где-то далеко внизу полу.

— Здесь есть раб по имени Сейонн? — закричал помощник главного управляющего.

Мое имя эхом разнеслось по залу. По моему телу прошла нервная судорога.

— Здесь наверху.

— Ступай к его высочеству в комнату для даров.

Я слез с лестницы и подошел к Борешу прежде чем уйти.

— Наверное, мне следует сперва помыться? — Спросил я, когда его физиономия скривилась от моего отвратительного вида и запаха.

— Принц хочет видеть тебя немедленно. Что с того, что он увидит тебя таким, каков ты на самом деле? Я слышал, что вы, дикари, обычно расписываете себя навозом.

От меня несло хуже, чем от навозной кучи. Пусть Александр полюбуются, во что меня превратили по его милости. Я стал ходячим воплощением мерзости. Принца, наверняка, оскорбит мой вид, он накричит на меня за неуважение к нему и, скорее всего, захочет узнать, чем я заслужил колотушки. Чтобы морально подготовиться к общению, я пошел в его крыло через все залы и переходы, и видел, как встречные вздрагивали от отвращения при виде меня.

Комната для даров была большой приемной, заставленной статуями, стеклом и серебром, ларцами с драгоценностями, флаконами духов и прочими предметами, которыми люди Империи надеялись купить благосклонное внимание принца. На пятидесяти длинных столах были расставлены мелкие вещи, предметы покрупнее стояли просто вдоль стен. Комнаты охраняли вооруженные до зубов дерзийские воины. Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем из-за двери пришло подтверждение, что меня действительно звали. К несчастью, Александр был не один. В комнате находились три изыскано одетых молодых воина, смуглая сузейнская женщина в алых шелках и… леди Лидия.

Я опустился на колени возле самой двери и наклонил голову как можно ниже, от души надеясь, что Александр не прикажет мне подойти ближе.