Гопники - Козлов Владимир Владимирович. Страница 24
Я мотаю головой:
– На хуй надо.
– Ссышь. А кто не ссыт, тот всех баб ебет.
– Я с Кузьминой начал ходить из восьмого класса, – говорит мне Клок. Мы идем по району и ищем, где бухнуть.
– Зачем тебе она?
– Как зачем? Нормальная баба. Правда малая еще, ну и ладно.
– Ебется?
– Ты что, охуел? Ей еще пятнадцать лет только.
– А зачем она тебе?
– Так, погулять. Я ж говорю – нормальная баба. Красивая. Или скажешь – нет?
– Ну, вообще красивая. Отличница, кстати.
– Я знаю. А хули мне – отличница, двоечница? Баба есть баба.
– А как ты снял ее?
– Обыкновенно. Ехал из учила, и они откуда-то ехали классом. Ну, я подошел поговорить с пацанами, а там и она стоит. Поглядывает там, улыбочки. Потом смотрю – она выходит на Магазине. Ну, я тоже вышел на Магазине, типа по дороге. Побазарил. Говорю – пошли в кино завтра. Она говорит – пошли. Ну, сходили, потом в коктейль бар само собой – по сто пятьдесят мороженого с сиропом, коктейль, пирожное. Потом сосались в подъезде…
– Она умела?
– Нет. Ты хуйню говоришь – кто ее научил?
– А потом что?
– Потом ничего. Пошла домой.
– Ты пиздишь, что это так, погулять. Ты хочешь ее выебать. Целку сломать.
– А если и хочу, что тут такого? Ты все завидуешь и злишься, потому что ты еще «мальчик». Но ты сам виноват. Баб кругом много, а ты ни хуя не делаешь, хочешь, чтобы тебе бабу привели и сказали «еби».
– Да нет баб нормальных.
– Не пизди только, хорошо. В классе у тебя сколько баб?
– Что, я со своего класса буду снимать бабу?
– Ну, не хочешь со своего – сними с другого. Или, ты вон на УПК ходишь. Там что, не можешь снять?
– Там такие бабы все крученые – не доебешься.
– Ну, как хочешь. Нравится дрочить – дрочи. А трусы сам стираешь или мамаша?
– Я счас ебну.
– Ладно, не злись. Это я так.
На школьную дискотеку со мной приходят Вэк и Клок с Кузьминой – она накрасилась, как блядина какая-нибудь, но все равно видно красивая баба, хоть и малая. Садимся на стулья, смотрим, как бабы и пацаны крутят жопами, топчутся и махают руками, обсираем их.
– Расскажи им про физика, – говорит Клок Кузьминой.
– Ай, не охота.
– Расскажи. Тут все свои люди.
– Ладно. Ну, короче, я была дежурная, и он мне говорит – останься после урока, поможешь отнести приборы в лаборантскую. А Ленки не было тогда, так что я одна. Ну, ладно, понесла эти приборы его в лаборантскую. Поставила на стол и хотела уже выходить – тут он заходит. Спасибо, молодец. И улыбается. Потом говорит – хочешь я тебе что-то покажу. Ну, ладно, говорю, показывайте. Он достает из шкафа карты. С голыми женщинами.
– Перефотографированные? – спрашиваю я.
– Нет, настоящие. Цветные. И дает мне их. Я посмотрела, потом говорю – все, можно идти? А он опять улыбается и говорит – а можно тебя о чем-то попросить? Я говорю – смотря о чем и улыбаюсь: ну, что он мне сделает? А он мнется. Я опять – ну что? Он тогда говорит – я хотел бы посмотреть на тебя обнаженной…
– Так и говорит?
– Да, так и говорит. Не бойся, говорит, я даже близко не подойду, на три метра. У тебя, говорит, интеллигентное тело, не то, что у этих колхозниц.
– А ты что?
– Спрашиваю – а что я с этого буду иметь? А он – могу дать тебе двадцать пять рублей. Я ему тогда – это вы меня во столько цените, Петр Михайлович. И вышла.
– И как он после этого с тобой.
– А никак. Обыкновенно. Как всегда.
– Смотри, вон Гулькина, – показывает Вэк. Я давно не видел ее. Она с какой-то подругой не с нашего района.
– Где она теперь? – спрашиваю я.
– В тринадцатом училе. На швею. Слушай, иди побазарь с ней. Скажи, что я хочу с ней поговорить.
– Так сам иди и побазарь.
– Нет, так не солидно. Надо, чтоб кто-то другой.
– Ну, ладно.
Я подхожу к бабам.
– Привет.
– Привет, – говорит Гулькина. Какая встреча. Ты где, в девятом?
– Да. А ты?
– В тринадцатом училище.
– Слушай, с тобой Вэк хочет поговорить.
– О чем?
– Ну, он сам тебе скажет.
Я махаю ему рукой, а сам отхожу. Ее подруга тоже отваливает. Они базарят минут пять, из-за музыки я не слышу, о чем. Потом Вэк идет к нам.
– Ну, как? – спрашиваю я.
– Заебись. Забил стрелку на завтра. Пойдем в кино, потом мороженое и все остальное. По полной программе, – Вэк ухмыляется.
После дискотеки Клок ведет Кузьмину провожать домой, а мы с Вэком – на остановку. Там сидят Бык, Суша и еще несколько пацанов. Мы выкуриваем по сигарете, потом всей бандой идем гулять.
Из ментовки выходит Миша Горбатый с другим ментом. Мы орем:
– Менты – пидарасы, козлы, хуесосы.
Горбатый машет нам дубинкой, но нам все по хер, и мы орем дальше:
– Хуй вам в рот, ментам поганым, скоро всех вас передушим.
Они стоят, смотрят, ухмыляются – типа, вот молодежь оборзела – потом кидаются на нас. Мы – удирать. Они – за нами. Бык бежит последним: он плохо бегает, потому что толстый, и Горбатый хватает его за куртку. Они вдвоем валят Быка на тротуар и начинают мочить дубинками. Мы останавливаемся и смотрим.
– Что, вы тоже хотите? – кричит Горбатый. Мы отходим подальше. Менты волокут Быка в свою контору, взявшись с двух сторон.
Настроение поганое, делать нечего, и мы расходимся.
Возле дома ко мне подваливает Дима – алкаш из нашего подъезда.
– Привет. Можно тебя на минутку?
– Что тебе?
– Так на минутку.
– Ну, что ты хочешь?
Дима бухает каждый день и уже стал похож на бича: морда – красная, ебло опухшее, волосы – грязные и со струпьями перхоти. Я не знаю, сколько ему лет – может, тридцать пять, может, пятьдесят. Он живет один в однокомнатной квартире, такой как у нас, только на первом этаже. Говорят, жена давно от него ушла.
– Понимаешь, они нас не задавят. Мы не сдадимся.
– Кто – они?
– Как кто? Ты что не понимаешь?
– Нет.
– Жиды. Это наши враги.
– И что они тебе могут сделать?
– Все могут. Убить, зарезать. Но мы не сдадимся. На силу есть сила.
– Правильно.
Дима сует мне руку, я жму ее и хочу забрать, но он не отпускает. Смотрит на меня, как шизанутый.
– Ладно, все. Мне надо идти, – говорю я.
– Иди. Но на силу есть сила. Ты понял?