Плацкарт - Козлов Владимир Владимирович. Страница 3

В зале моим соседом оказался культурист в белой майке, обтягивающей мощные плечи и грудь. Сиденье с другой стороны пустовало. Зрители не спеша входили в зал и рассаживались.

Перед самым началом прибежал и сел рядом со мной невысокий парнишка в «вареном» жилете, надетом поверх черной майки «Def Leppard», с выбеленными волосами – на вид, моего возраста или чуть старше.

Свет в зале погас. На сцену вышел парень в светло-бежевом пиджаке и вытертых джинсах, сказал, что он – председатель горкома ВЛКСМ, и что он очень рад сообщить, что фестиваль состоялся благодаря непосредственному участию комсомола и молодежного культурного центра «Июль». Зрители вяло зааплодировали. Парень ушел.

Первой играла хэви-метал-группа «Девятый этаж». Длинный нескладный вокалист неуклюже топтался на сцене, тряс гривой волос, иногда обнимал гитариста. Несколько «металлистов» прыгали перед сценой и махали руками, изображая игру на гитаре.

«Девятый этаж» закончил играть, и крашеный паренек повернулся ко мне.

– Что, любишь рок?

– Да. А ты?

– Конечно. А ты от чего больше всего тащишься?

– Я? От «Кино».

– И я тоже. – Он показал у себя на жилете значок с лицом Цоя. – Классно! А как тебя зовут?

– Дима.

– А я – Сэм. Вообще, Саша, но в тусовке – Сэм. Классно! А ты кого-нибудь знаешь из музыкантов?

– Нет, никого.

– Ты что? Я многих знаю, и этих тоже ребят… – Он кивнул на музыкантов «Девятого этажа», которые сматывали провода на сцене. – Они – нормальные, в общем, ребята. Просто у них вкусы немного такие… своеобразные. Я, например, «металл» не люблю. Это я так, ты внимания не обращай. – Он ткнул пальцем в свою майку.

– И я «металл» не люблю.

– Ну, супер. Класс! А ты тусуешься где-нибудь?

– Не-а.

– А я в центре тусуюсь, у кинотеатра «Сатурн». Место – прикольное! Супер! Только гопники всякие ходят. Иногда их много бывает – не справляемся.

– А кто это – гопники?

– Ты что, не слышал слова ни разу? Уроды. Люди с одной только мыслью – бухнуть.

После всех групп рок-клуба играли приглашенные гости – группа «Нате» из Ленинграда. Солист был похож на Костю Кинчева из «Алисы»: такая же точно прическа, такой же грим на лице, и даже двигался он по сцене почти так, как Костя.

Зрители танцевали, встав с мест. Кое-кто вышел в проходы. Перед сценой стояли человек пятьдесят.

Вокалист сказал в микрофон:

– Спасибо. Мы, если честно, не надеялись на такой теплый прием. Короче, мы просто потрясены… А теперь – наша последняя песня. Мы посвящаем ее вам всем.

Слова припева были простыми: «Все будет так, как мы захотим». Стоящие рядом обнимали друг друга за плечи, пытаясь сделать «волну». Сэм обхватил за плечи меня, я – культуриста, и мы качались из стороны в сторону. Получалось немного не в такт, но никто про это не думал. Зал подпевал:

Все будет так, как мы захотим!

Концерт закончился, мы вышли на улицу, Сэм махнул парню в рваных вытертых джинсах. Я узнал его – он пел в группе «Вечные вопли». Рядом с ним стоял барабанщик «Воплей».

Сэм сказал:

– Пошли подойдем к пацанам, потусуемся. Я тебя познакомлю.

Мы подошли. Сэм пожал руки парням.

– Знакомьтесь – это Димон. Большой поклонник советского рока и, в частности, вашей группы.

Мы пожали руки друг другу. Вокалист называл себя «Урри», а барабанщик – Иваном. У Урри к рукаву черной рубашки был приколот американский флаг, сделанный из булавок, покрашенных в синий, красный и белый цвета. На воротнике висели значки «Секс-инструктор», «СПИДу – нет» и «Не учите меня жить!»

Иван спросил у меня:

– Деньги есть?

– Есть.

– Сколько?

– Около трехи.

– Отлично. Пить с нами будешь?

– Буду.

– Тогда давай, деньги – на бочку.

Сэм толкнул Урри в плечо, забрал у него бутылку «Агдама», отпил и передал мне. Мы сидели на лавке на набережной – я, Сэм, Урри, Иван и еще один парень, стриженный налысо, в черных очках.

Урри заговорил, размахивая кулаком:

– Сейчас – наше время. Цой все правильно спел: «Мы ждали это время, и это время пришло». Сейчас так и будет. Скоро всю эту банду – Кобзонов, Пугачевых, Ротару – выкинут на помойку, и весь народ будет слушать только нормальные группы, все будут слушать рок. И я уже больше не буду ходить на свой сраный завод. Будем ездить с концертами по Союзу. Вообще, поездки уже начинаются – в июне пригласили на фестиваль в Запорожье.

Я сделал глоток, передал бутылку Ивану. На другом берегу химзавод выпускал в черное небо сизое облако дыма. Светила луна. У ограды набережной целовались парень и девушка. По мосту тепловоз тащил за собой цистерны.

Пятница

Сторож на вахте поглядел на меня и снова повернулся к черно-белому телевизору. Я поднялся по ступенькам на пятый этаж, открыл дверь с табличкой «Вечерний курьер». В коридоре стоял письменный стол, над ним к стене был приклеен лист А4: «Прием рекламных объявлений в газету с 10-00 до 18-00, обед с 13-00 до 14-00». Я зашел в дверь с табличкой «Корреспонденты».

Книжный шкаф, стоящий поперек комнаты, разделял ее надвое. На его полках лежали потрепанные подшивки газет.

Я заглянул за шкаф. Анюта набирала на компьютере текст. Мацкевич листал свой блокнот, а Бурляев курил, глядя в окно на стену соседнего здания – склада завода металлоизделий.

Я сказал:

– Здрасьте.

Мацкевич и Бурляев кивнули. Анюта улыбнулась мне, оторвавшись от монитора.

– Присядь, подожди. Мне осталось закончить всего два абзаца. И Макса пока еще нет.

Я сел за свободный стол. На нем лежал лист бумаги с распечатанной страницей «Курьера». Страница была перечеркнута ручкой, внизу стояла чья-то размашистая подпись и дата «29/05/2004». Это был раздел «Высший свет», с фотографиями Бритни Спирс, Вайоны Райдер и Жерара Депардье.

На столе Анюты стояла фигурка человечка в зелено-желто-красной панаме с листиком марихуаны.

– Это что, тебе кто-то подарок принес? – спросил я.

– Не мне, Пивоваровой. Это – ее стол.

Мацкевич – дядька под пятьдесят, седой, в очках с толстыми стеклами – отодвинул стопку блокнотов, зевнул.

– Ну вот, опять… До восьми часов на работе. А потом спрашивается – почему времени ни на что не хватает? На что тут его хватит?

– На то, чтобы Чехова перечитать. – Бурляев улыбнулся.

Мацкевич резко взмахнул рукой.

– Какого там Чехова? Мне современное некогда почитать. Мураками купил вон недавно. Ну и что с того, что купил? Лежит себе, руки все не доходят… А все читают, говорят – интересно…

– Раз все читают, значит – фуфло. Настоящее должно принадлежать посвященным. – Бурляев улыбнулся, наморщив высокий лысеющий лоб, тряхнул собранными в хвост волосами.

Мацкевич вытащил из портфеля металлическую плоскую флягу, открутил крышку, отпил. Бурляев хихикнул.

– Что, Семен Павлович, поддерживаем бодрость духа вискариком?

– Каким еще там вискариком? Обычный компот. Вишневый. Не верите? Могу дать попробовать…

– Нет, спасибо. Я, честно говоря, не большой любитель ни виски, ни, тем более уж, компота. А вот водочку нашу русскую люблю иной раз – чтобы спрятаться от окружающей хренотени. Такой вот у меня эскапизм…

– И чем это окружающая действительность так вам насолила? – перебил его Мацкевич.

– А вы, можно подумать, от нее в великом восторге…

– Какое там – в восторге?! – Мацкевич резко мотнул головой. – Сплошная коррупция, произвол. Во власти – одни карьеристы и жулики. Когда обо всем этом думаешь, волком выть хочется…

– А вы повойте, Семен Павлович. Иногда помогает… – Бурляев улыбнулся и подмигнул мне.