Алые перья стрел. Трилогия - Крапивин Владислав Петрович. Страница 61

Часть вторая

Луна запуталась в облаках, радостно выскочила из них, посветила мимоходом на крыши вагонов мчавшегося поезда и снова ушла в тучу… По обе стороны железнодорожного полотна притаились двое. Слева, на склоне насыпи, медведь обирал позднюю землянику, находя ягоды по запаху. Он уже научился не бояться грохота поездов, знал, что от них, кроме шума и вони, вреда не будет.

Справа от насыпи скорчился в кустах человек. Минуту назад он спрыгнул с тормозной площадки заднего вагона и сейчас ощупывал ногу, которая побаливала. «Просто легкое растяжение», – подумал он. Однако резкая боль заставила охнуть и сесть. В ответ за рельсами испуганно рявкнул медведь. Человек быстро побежал на четвереньках в сторону болота, пытаясь на ходу достать что-то из-за пазухи. Медведь короткими скачками умчался в лес.

Когда участкового перевязали рукавом белой Пашиной кофточки и широкоплечий умчался искать машину, Варфоломей всхлипнул:

– Ага, вот ты и познакомился с Айвенго. Лучше бы не знакомиться… Он живой?

Он был живой, но лежал совсем тихо. Без сознания. Его сильно ударили сзади по затылку. Наверное, проломили череп. Кровь уже не шла из-под повязки, но и так ее натекло много на ковбойку и на руки всех, кто ему помогал. Паша тряслась мелкой дрожью, прижавшись к сосне. Алексей в ужасе думал о том, что смерть может наступить раньше, чем придет машина. Варька продолжал всхлипывать и вдруг начал икать. Паша прижала к себе его голову и стала дуть ему в темя, как поступают в подобных случаях с младенцами.

Машина приехала довольно быстро. Это был фургон «Скорой помощи», и все поместились в нем. Алексей с изумлением поглядел на майора милиции, который всхлипывал почти как Варька. Мрачно смотрел в окошечко подполковник с синими просветами на погонах. Женщина-врач поддерживала голову Айвенго, которого положили на носилки вниз лицом. Паша так и не могла унять дрожь. Варфоломей ехал в кабине.

У окраины поселка автобус притормозил, видимо, шофер знал, где живут Мойсеновичи. Вместе с Пашей вылез Алексей. Подполковник не очень дружелюбно спросил:

– А вам куда? Насколько я знаю, Вершинины дальше живут.

Алексей ничего не ответил. Не мог он в таком виде являться к Мите, Соне и Ляльке: брюки, тенниска, руки – все в засохшей крови.

Дома Паша вскипятила на керогазе большую кастрюлю воды, напоила сначала Варфоломея чаем с какими-то листьями и непререкаемо скомандовала – спать. А он и так уже спал за столом.

Потом Паша поливала Алексею во дворе на руки и голову, снова грела воду, застирывала его одежду, а он сидел на крыльце в старых брюках и наброшенном пиджаке Ивана. Глядел в темную августовскую ночь. «Ничего себе – тихая ночка!..»

За калиткой послышались шаги и нарочитый кашель. Алексей узнал Дмитрия. Встал, подошел к брату со смешанным чувством вины и готовности обороняться. Но Дмитрий не думал его упрекать. Тихонько проговорил:

– Он в сознание приходил. Ненадолго. Говорит, что ударил его тот, за которым он шел. Спрятался после поворота, пропустил мимо и ударил. Выходит, знал, что милиционер. В кителе, говорит, какой-то…

– И с чемоданом, – добавил Алексей. – Видели мы его, нас он тоже обогнал. Почему его сразу на разъезде не взяли?

– Спрашивал я об этом подполковника. Говорит, что рано было брать. Хотели узнать, зачем он идет в Красовщину.

Алексей горько усмехнулся:

– Вот и проследили. Ищи ветра в поле.

– Да нет, дальше на дороге имеется еще один товарищ…

Алексей попросил у брата закурить. Тот удивился: сроду не видел Алешку курящим. Но сигарету вынул.

– Что, нервы?

– Есть немножко, – признался младший. – В самом деле, на мне словно тавро какое-то… Ну, если тебе уже все рассказали, то скажи, зачем там был этот… с велосипедом? Нас выгонять с перрона?

– Не дури. Лейтенант Харламов – один из лучших здесь оперативников. Между прочим, сын того бывшего майора, из Гродно.

– То-то мне фамилия в удостоверении показалась знакомой.

– Он должен был страховать участкового. На какую-то минуту опоздал свернуть на ту дорогу… Сейчас как мальчишка ревет в больнице.

– Лешенька, ты где? – испуганно крикнула с крыльца Паша. – Все готово, иди переодевайся.

Дмитрий Петрович протянул брату ключ:

– Кончай свои дела и иди домой. Не звони, чтобы женщин не будить.

– Соня здорово волнуется?

– Ничуть она не волнуется, раз передали, что ты здесь сошел. Только и сказала: «Правильно, не оставлять же ему после всего Пашу и Варьку одних». Вот так-то. Завтра, то есть уже сегодня, мы с тобой в Гродно прокатимся. Мне в обком надо, а ты – куда там хочешь. Так что торопись выспаться.

У Алексея полгоры с плеч свалилось после разговора с братом. Он передал этот разговор Паше. Она тоже взбодрилась:

– Главное, что живой, а врачи у нас хорошие. Знаешь, он такой одинокий, живет службой да мальчишками. Варьке вроде отца… Леша, ты умеешь яблоки, чистить? Я хочу ему приготовить сок, утром отнесу в больницу. Больше-то ничего, наверное, не примут. А спать все равно не хочется.

Не хватило духа у Алексея сказать ей о наказе брата. Он достал перочинный нож и принялся за яблоки, а Паша орудовала теркой…

Варька спал беззвучно, только пальцы на откинутой руке все разжимались и сжимались. Разжимались и снова сжимались плотно-плотно. Кому-то крепко грозил Варфоломей ободранным кулачком.

«Грустно ему завтра будет, – подумал Алексей – Развеять бы парнишку. Что, если попросить Митю взять его тоже прокатиться в Гродно?»

«Победа» промчалась по заречной улице Пограничников, миновала мост через Неман и остановилась на yглу Советской и Замковой. Дмитрий Петрович сказал:

– Мне отсюда до обкома два шага, а вас, ребята, водитель отвезет на квартиру к Голубу. Там и встретимся вечером. Ну, скажем, в шесть часов. День у вас свободный. Не забыл, Женя, где живет подполковник Голуб?

Чубатый шофер Женя снисходительно процедил:

– Чего тут забывать. Не такое помним…

– Ну-ну… Сразу вернешься к обкому, ясно?

– Чего тут неясно. Вернемся.

Еще через пять минут машина затормозила на зеленой и тихой улице Лермонтова. Здесь стояли двухэтажные коттеджи. У того, к которому подъехали, наверху была раскрыта дверь балкона. На балконе сидел в кресле-качалке мальчик лет четырех. Он увидел вышедших из машины и крикнул внутрь квартиры:

– Мама, мы туда не поедем, он сам приехал!..

Алексей узнал шустрого Мирослава. Сразу же выглянула Татьяна Григорьевна:

– О господи! Без предупреждения! Антон, гости!

Появилась мужская физиономия с усами. После короткого рассматривания приехавших Антон Сергеевич Голуб сообщил:

– Спускаться я не буду, потому что в пижаме. Отпуск завершаю. Шагайте вон по этой боковой лестнице, тут такая дурацкая архитектура.

По жидким ступенькам гости поднялись на второй этаж. Варфоломей сразу оробел при виде большого цветастого ковра на полу. Однако вскоре робость прошла. Когда Алексею было сказано хозяином, что «ни в жисть бы тебя не признал», а тот отрекомендовал Варьку как родного брата Ивана Мойсеновича, Антон Сергеевич сказал:

– Ты, хлопец, со своего старшого и бери пример. Ванька сроду не спасует ни перед какими коврами. Он в сорок четвертом добрался до самого Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, начальника всех белорусских партизан. Тот уже первым секретарем ЦК был в Минске, а ковры там, думаю, побольше этого. Так наш Иван протопал по ним мимо всех помощников и секретарш и предстал, как был, в прожженной телогрейке перед очами нашего дорогого партизанского генерала. Спросите, по какой надобности? А кровно оскорбился, что его друга забыли внести в наградной список.

Попутно гости узнали, что смутивший сельского хлопца ковер – всего лишь лотерейный выигрыш Славки. («На милицейскую зарплату разве купишь, а Мирослав потянул однажды в парке билетик на счастье – и на тебе!»)