Ампула Грина - Крапивин Владислав Петрович. Страница 58
Глава 3
Я отвел велосипед во двор на улице Успенской, номер шесть. Двор был обыкновенный, рядом с деревянным домом, над которым лениво шевелилась вертушка с жестяным самолетиком. Внутри было пусто и зелено. И полным полно одуванчиков. Одни еще цвели золотистыми звездочками, другие уже стояли с пушистыми шариками. Чуть колыхались на веревке разноцветные мальчишечьи майки…
В конце двора стоял покосившийся сарай, у двери лежала в лебеде большая бочка. Я покатил к бочке велосипед. Из нее вылез кудлатый лопоухий пес – черный с рыжими заплатами. Глянул вопросительно.
– Коржик, ты хороший… – сказал я. Пес махнул хвостом. Я прислонил велосипед к щелястой двери. Коржик опять махнул хвостом.
– Скажи хозяину спасибо, – попросил я. Коржик махнул хвостом несколько раз подряд и смотрел, будто чего-то ждал. Глаза у него были желтые и чистые, как янтарный шарик, который мне подарил Май… Я вдруг почувствовал, что люблю этого пса. И всё вокруг люблю – этот двор, с одуванчиками и пестрыми майками, и небо с белыми клочкастыми облаками, и клены у забора, и ближние улицы… И дальние тоже. И весь город Инск. И всех, кто в этом городе… Тепло подкатило к горлу. Я сел на корточки, притянул за уши голову Коржика и поцеловал его в черный мокрый нос. Коржик не удивился, лизнул меня в щеку.
– Ты хороший… – опять сказал я ему и пошел со двора, моргая мокрыми ресницами.
Потом я шел к нашему дому, и меня по очереди накрывали то радость, то печаль и тревога. Перемешивались… Какое счастье, что судьба привела меня в Инск и что есть Май, Света, Толя, Поля, малыш Евгений, Любаша, Лыш, Грета, тетя Маруся, дядя Толя… Но где Пузырек и Тюнчик? Мне-то хорошо, а им?.. Жить бы всегда-всегда в этом городе, где нет никакой враждебности и страха! Но… а получится ли жить? Сработает ли ампула? Витя держит ее под рукой и готов по первому сигналу примчаться с ней, прихватив с собой «симпатичную опытную медсестру»… А вдруг не успеет? Надо его попросить: пусть все-таки отдаст ампулу мне. Ведь до этого момента осталось несколько дней, и он может наступить неожиданно…
Нет, зря я паникую! Все будет, как задумано! Скоро придет освобождение от последних страхов, скоро Витя, разославший запросы "по своим каналам" получит сведения о Пузырьке и Тюнчике, скоро дядя Толя подарит мне "Бегущую по волнам"… а впереди еще больше половины длинного безмятежного лета…
Господи и все святые, защитите от бед меня и всех, кого я люблю…
Я вспомнил, как недавно, в праздник Троицы, мы ходили в Михаило-Архангельскую церковь. Никто специально не говорил, что это надо. Получилось как-то само собой. Все засобирались, и Май спросил меня:
– Пойдешь?
– Конечно, – сказал я.
Тете Маруся дала мне новую белую рубашку. Я оставил дома свою сине-белую бейсболку (чтобы случайно не забыть снять ее у входа в церковь) и мы пошли все вместе. Тополята были непривычно причесаны. Любаша несла на руках принаряженного лодыря Евгения, который мог бы идти сам, но не желал.
Церковь была внутри украшена свежими березками. Было много народу. Горели свечки. Пахло непривычно – сладко и празднично. В окна широкими лучами входило солнце. Светился позолотой большой иконостас, который сработали дядя Толя и его помощники. Среди узоров из виноградных листьев и цветов я видел Богородицу с мальчиком Иисусом, множество святых с золотыми обводами вокруг голов, ангелов с крыльями… Я не различал подробностей, все как-то смещалось, плыло перед глазами под звуки церковного пения. Так, наверно, и должно быть, когда ты рядом с Чудом… Я поднял глаза, глянул выше иконостаса, на своды. Они, расписанные разными картинами и образами тоже слегка плыли. И вдруг из них как бы выступили, сформировались из красок, света и мелодии три ангела с задумчивыми лицами, в которых были и грусть, и радость… Я вспомнил! Я видел таких ангелов, когда рассматривал альбом Мая со старыми храмами и образами. Май сказал тогда, что это знаменитая икона…
Вот она какая, Троица! Не маленькая, не на альбомном листе, а как бы распахнувшаяся под широким сводом. Настоящая … Я понял, что наступил очень важный миг. Что сейчас должна возникнуть минута особой связи, которую нельзя пропустить. Я сделал шаг назад, за спины тех, кто был рядом, чтобы оказаться один на один с Тремя Ангелами. (По правде говоря, еще и потому, что стеснялся, не хотел, чтобы увидели, как я молюсь, но это была не главная причина.) Не отрывая глаз от Троицы, я неумело перекрестился несколько раз и прошептал одними губами:
– Пожалуйста… пусть все будет хорошо… Пожалуйста. Я очень прошу. Я молю …
И потом до конца дня я ходил с ощущением, что Три Ангела невидимо реют надо мной в широте неба. И смотрят на меня. Причем смотрят сквозь чистоту и прозрачность громадного хрустального шара, который повис над всей планетой…
С той поры, когда страх вдруг догонял и прижимал меня, я, как за спасение, хватался за память о Троице. И тогда появлялось чувство, которое, видимо, называется Надежда…
И сейчас, после того, как отвел велосипед, я возвращался домой с этим чувством. Оно в конце концов прогнало боязнь.
На крыльце я увидел Любашу с Евгением на руках. Щеки Евгения были измазаны вареньем. Он был полностью доволен жизнью. А Любаша – не полностью.
– Гришенька, все разбежались куда-то. Ты не мог бы с полчасика повозиться с этим обормотом, я должна залезть в Интернет, надо готовить контрольную по "Евгению Онегину"… Никуда от этих Евгениев не денешься, хоть волком вой.
Любаша училась в заочном пединституте.
Я протянул к Евгению (не Онегину, а Веткину) руки.
– Иди ко мне…
Тот охотно пошел.
– Почему ты такой лентяй? Надо не ездить на других, а ходить самому, большой парень уже… Пойдем вместе! Ты топ-топ и я топ-топ…
– Не-а… – сказал Евгений.
– Ты бессовестный.
– А-га… – согласился бессовестный Евгений.
Я поставил его на ступеньку.
– Ну-ка, шагай…
Евгений сделал вид, что собирается зареветь. Я снова сказал, что он бессовестный, и сдался:
– Ладно. Давай прокачу на плечах…
– Гы-ы! – просиял Евгений.
Я посадил его (довольно увесистого) на плечи и вышел за калитку.
– Пошли папу встречать, он скоро придет на обед.
Евгений не возражал.
Анатолий Андреевич (дядя Толя) и в самом деле вышел из-за угла нам навстречу. Радостно удивился:
– Это что за генерал Скобелев на белом коне? Опять лентяйничаем?
– Ы-гы… – жизнерадостно согласился младший Веткин.
Дядя Толя снял его с моих плеч, понес, усадив на левый локоть.
– Кто самый ленивый младенец в городе Инске, а?
– Й-я… – гордо сказал Евгений.
Конечно, в тот же вечер мы рассказали Вите про встречу Мая с "членами комиссии" и про взрыв ("вызвонили" его по мобильнику Греты и встретились на пустынном дворе у памятника букве И – Света, Май, Грета и я).
– Господа искатели приключений, – сказал Витя озабоченно. – В связи с вышеизложенным, обращаюсь к вам с настойчивыми просьбами. Первая: не посвящать в эти события никого из окружающих. До поры, до времени. Даже родителей – чтобы не терзать лишними заботами их чувствительные сердца…
– Валерия и Лыша тоже не посвящать? – спросил я.
– Их можно. Тем более, что им наверняка и так все известно…
– Откуда? – удивились мы хором.
– Ха… – непонятно сказал Витя. – Вторая просьба. Пусть его величество в ближайшие дни поменьше болтается по улицам. И уж ни в коем случае не ходит в одиночку… Едва ли, конечно, они после всего случившегося решатся на что-то серьезное, но все-таки…
– А третья просьба? – сказал Май.
– А третья такая: не устраивайте пока новых экспериментов с вашим лучеметом… Вообще-то следовало бы его сразу реквизировать, но вам ведь ничего не стоит соорудить новый, сами говорили…
– Это был не эксперимент, а необходимая защитная мера! – обиделась Грета.
– Ну да, «мера». Надо было сообщить мне, а не грохать машинку так сразу. Теперь никаких следов и доказательств.