Дырчатая Луна - Крапивин Владислав Петрович. Страница 15

Гайка сдержанно дышала у его плеча. Лесь продолжал:

– Мне всегда снится сперва утро. Тихое, раннее. И вдруг раздается музыка. Переливчатая… Знаешь, есть такой инструмент – флейта?

Гайка кивнула.

– Она хорошо так играет, – шепотом рассказывал Лесь. – Музыка эта – старинный марш. Не парадный, а такой… ну, немного печальный. В маршах есть средняя часть, она не боевая, а… словно передышка для отдыха.

– Я знаю. Кажется, это называется «анданте модерато». Мы учили в музыкальной школе, только точно я не помню…

– Хорошее название! – обрадовался Лесь. – Неважно, что не помнишь точно, пусть будет «анданте модерато». Правильно я сказал? Ну, вот… Значит, раздается такая музыка, а потом появляется мальчик. Это он играет на флейте. Идет по лестнице, по улице. А из калиток и переулков к нему сбегаются ребята: кто с трубой, кто с контрабасом, кто с барабаном. И наконец получается целый оркестр. И марш теперь уже веселый. Утренний марш. И они шагают с ним через весь город.

– Куда? – прошептала Гайка.

– Не знаю… Просто такой обычай. Они будят город. И люди смотрят на них из окон и с тротуаров, и всем хорошо…

– Понимаю, – выдохнула Гайка. Словно видела этот город и маленький оркестр с блестящими трубами…

– А потом вечер. И оркестр возвращается. Марш все тот же, но теперь он звучит… ну, так, по-вечернему… И вот музыканты один за другим уходят в свои калитки. И музыка все тише, тише. И наконец мальчик с флейтой остается один. И вот играет ту музыку… «анданте модерато», и шагает, шагает по одной улице, по другой. По лестницам. В ту сторону, где за ходит солнце. Немного печальный такой, но неутомимый.

Лесь замолчал, и Гайка шепотом спросила:

– А что дальше?

– Ну вот… это такой мальчик… Я не могу объяснить, какой он. Это же во сне. Но если бы мы встретились, это был бы тот самый-самый друг…

Они молчали довольно долго. Гайка наконец, вспомнила.

– А в той музыкальной школе, где я училась, была целая группа флейтистов. И… девочки тоже играли…

Лесь не ответил.

– Думаешь… девочки играют хуже?

– Да ничего я не думаю, – терпеливо отозвался Лесь. – Как видел во сне, так и рассказал… Ты, Гайка, никому про мой сон не говори, ладно? Я тебе одной эту тайну… поведал.

Такое признание утешило Гайку. Ведь тайны доверяют лишь настоящим друзьям!

– Лесь, это твоя самая главная тайна, да?

– Нет. Не самая главная… – И Лесь опять сделался задумчиво-отрешенным. Было ясно, что в главную тайну посвящать Гайку он не намерен.

И она чуть отодвинулась:

– Я, конечно… такая назойливая. Лезу с расспросами…

Лесь глянул удивленно:

– Разве ты лезешь? По-моему, ни чуточки… – И он зашевелил пальцем с желтой ниткой.

Гайка, приободрившись, подъехала с другой стороны. С хитринкой:

– А! Я, кажется, знаю. Твоя главная тайна связана с желтой ниткой! И с флагом!

Лесь глянул прямо и ясно. От такой ясности Гайка съежилась больше, чем от ехидства. Поняла: Лесь видит ее насквозь.

– Ладно, – кивнул он. – Я расскажу тебе и эту тайну. Может быть, ты мне поможешь все выполнить…

– Конечно, помогу! – возликовала Гайка.

– Ты только про это дело молчи крепко. Чтобы не сглазили.

– Я клянусь, – обмирая, сказала Гайка.

– В общем-то я теперь уверен в успехе, раз нашел флаг. По-моему, это знак судьбы.

– Да? Не «Курс влево», а «Знак судьбы»?

– Я это просто так выразился. А вообще это знак солнечного затмения.

Гайка удивленно округлила рот. Лесь объяснил:

– Смотри, на флаге – будто небо, желтое от солнечного света, а само солнце закрыто черным кругом. Луной! Так выглядит полное затмение. Похоже?

– Да… – Было и правда похоже. А кроме того, Гайка готова была соглашаться с Лесем во всем.

Лесь довольно улыбнулся. Гайка спросила шепотом:

– А зачем оно тебе… солнечное затмение?

– Сейчас… Но ты приготовься слушать терпеливо.

Дырчатая Луна

Лесь на четвереньках подобрался к будочке, скрылся за дощатой дверцей и скоро появился с темным и ржавым шаром в руках. Размером с очень крупное яблоко. Сел по-турецки, перекинул шар из ладони в ладонь:

– Как по-твоему, что это?

Гайка недогадливо молчала.

– Это пушечное ядро!

Гайка не хотела спорить, но все же сказала:

– Ядро ты еле-еле поднял бы, а этот шар кидаешь. Видно же что он пустой.

– Потому-то это не настоящее ядро, а де-ко-ра-тивное… Знаешь, у Штаба флота старинные пушки стоят? А перед ними ядра горками сложены. Все думают, что они настоящие, а они специально для украшения сделанные… Памятники ведь всегда пустые делают, чтобы зря металл не тратить, а эти ядра тоже вроде памятника… Стенки совсем тонкие. Видишь, навылет пробило…

Лесь катнул ядро Гайке по черепичному желобку. Она поймала. В черном нетяжелом шаре были два отверстия. Одно – с краями внутрь, другое – с рваными, торчащими наружу зубчиками.

Гайка почему-то испугалась:

– Чем это пробило?

– Пулей, конечно… Помнишь, прошлой весной была там пальба? Ну, когда вместо одного штаба сделалось два и заспорили, чья охрана должна у ворот стоять…

Гайка зябко повела плечами:

– Папа говорил: совсем голову потеряли от своей дурацкой политики… Там одного мичмана ранили, да?

– Да. Но не сильно… Патруль схватился за автоматы, и одна пуля – в это ядро. А оно к другим только чуть-чуть было приварено, вот и отлетело в траву… Мы с ребятами на другой день приходили следы от пуль на камнях смотреть, я его тогда и нашел… Стасик Мельченко хотел его у меня на старый газовый баллончик выменять, но я не стал… Я, может быть, потом Стаське его и так отдам, а пока оно мне нужно.

– Зачем, Лесь?

– Думаешь, на память о стрельбе? Вовсе нет! Просто это ядро у меня – как модель дырчатой Луны.

– Дырявой Луны?

– Дырявыми кастрюли бывают, – веско сообщил Лесь. – А Луна – дырчатая. Пробитая метеоритами насквозь. И замолчал, ушёл в свои мысли.

Гайка с минуту тоже сидела тихо. Трогала теплое ядро. При чем тут этот шар, дыры в Луне, затмение?

– По-твоему выходит, что Луна – пустая?

Лесь встряхнулся:

– У какого-то ученого есть такая мысль. Называется – гипотеза. Он считает, что Луна – спутник искусственного происхождения и что она пустотелая. И я тоже так считаю…

– Почему?

– Ну… потому что мне это подходит… А раз она пустая, метеориты могут пробить ее корку насквозь, верно? Возможно, некоторые маленькие кратеры на Луне совсем без дна, только астрономы не обратили на это внимания… Может так быть?

Гайка торопливо кивнула. Лесь, довольный ее согласием, подобрался ближе, взял шар, покрутил.

– Ну вот. Значит, может и так случиться, что солнечный луч проткнет Луну насквозь. В один кратер влетит, в другой вылетит. – Он поднял шар к лицу, глянул на солнце через два отверстия, зажмурился от горячей вспышки. Дал глянуть Гайке. Она тоже зажмурилась и ойкнула. И засмеялась – с готовностью радоваться всему, что радует Леся. А Лесь объяснял дальше:

– Я вот ни настолечко не сомневаюсь, что такое случается. Только увидеть это можно лишь в очень редких случаях…

– При затмении? – обрадованно догадалась Гайка.

– Да! При полном затмении, когда Луна точно между Солнцем и нашими глазами. Если два кратера совместятся на одной линии, луч проскочит Луну навылет. И мы увидим в телескопе… ну, будто искру на черном диске. Как вон там! – Лесь кивком показал на флаг. В черном круге мелькала крошечная дырка.

– Почему же ученые ничего такого не замечали?

– Может быть, и замечали, но не обратили внимания, – быстро откликнулся Лесь. Было ясно, что он немало думал об этом. – Или решили, что видят просто блик в оптической системе… Или скорее всего еще не было случая, чтобы два дырчатых кратера оказались на оси между Солнцем и Землей…

– А тебе, думаешь, повезет? Увидеть такое…

– Гайка, я абсолютно уверен! Смотри, сколько счастливых совпадений: и флаг появился, и банку я раздобыл…