Колыбельная для брата - Крапивин Владислав Петрович. Страница 2
– Да правда внук, только двоюродный. У Деда племянница есть, а она его старше. Так ведь бывает. А Митька – ее сын. Вот и посчитай.
– В самом деле, – сказала мама. – Забавно… Ну, если точно говорить, это называется "внучатый племянник".
– Ну а он тогда "дедистый дядя". Или "дедовый". Все равно – Дед.
– А я думала, это его братишка. Они так похожи…
– Только с виду. Митька знаешь какой сахар! И привидений боится. Вечером дома ни за что один не сидит. Дед с ним замучился.
– Почему же он с ним мучается? Где у этого Митьки родители? Они живы?
– Конечно. Только они геологи, в экспедиции ездят.
– Бедный ребенок… Все время ездят?
– Не все время, но часто…
Мама вздохнула.
– Вот и папа наш тоже ездит…
– Еще пять дней, – утешил Кирилл. – Протянем.
– Протянем, – согласилась мама. – Ты у меня герой… А в школе как? Все в порядке?
– Вроде… Чего это ты среди ночи про школу вспомнила?
– Ты сам вспомнил. Все проезжался сейчас насчет школы.
– Это я так. У меня переходный возраст, я над всем и-ро-ни-зи-рую.
Мама опять взлохматила ему волосы.
– Ну, беги спать.
– Угу…
Кирилл пошел к себе и завалился в постель, надеясь увидеть продолжение сна. Но ничего он не увидел. А проснулся уже утром от шумных голосов: неожиданно вернулся из Риги отец.
Отец весело рассказывал, как пустился на хитрость: позвонил на завод, попросил прислать телеграмму, что срочно нужен на производстве. Потому что, в самом деле, на заводе масса дел, а совещание занудное и организовано бестолково: не столько говорят о деле, сколько осматривают достопримечательности…
Кирилл выскочил в большую комнату и облапил отца за круглый живот.
– Папа! Сбежал, да? Вот молодец!
Отец ухватил Кирилла под мышки, слегка приподнял.
– Эх, не подкинуть уже. Больно длинен… Я тебе подарок привез.
Подарок был что надо! Алая майка с крутобокими маленькими каравеллами и галеонами, разбежавшимися по плечам, спине и коротеньким рукавам. На груди у майки была напечатана старинная карта полушарий с пальмами, китами, индейцами и средневековыми городами. Хоть вешай на стену и любуйся.
– Ух ты! – восхищенно сказал Кирилл. – Урок истории и географии! Вот бы в школу в такой заявиться!
Но в школу надо было идти в форме. Несмотря на жару. В других школах было не так строго: разрешалось ходить без курток, но там, где учился Кирилл, появилась новая директорша и завела железный порядок. Это была дама крупных размеров, с громким голосом и суровым нравом, хотя порой хотела казаться добродушной. С первого дня она получила от старшеклассников прозвище Мать-генеральша…
До школы Кирилл нес куртку под мышкой. Хотя шла вторая неделя учебного года, стояло еще полное лето. Лишь клены кое-где пожелтели, но они начинают желтеть уже в августе.
В квартале от школы Кирилл догнал длинного Климова и хлопнул его курткой по спине.
– Привет, сказал Климов. Не дерись, будь воспитанным ребёнком хотя бы перед лицом учителей.
– Кого?
– Вон Вера Сергеевна идёт.
– Она же спиной к нам, а не лицом, – рассудил Кирилл. – Давай догоним.
Они с двух сторон обогнали невысокую седоватую математичку и разом сказали:
– Здрасте, Вера Сергеевна!
– Здравствуйте… А, Векшин и Климов!
– Дайте, я ваш портфель понесу, – сказал Климов.
– Буду весьма благодарна.
– Ого, весу-то… Наверно, наши тетрадочки?
– Ваши… Но лично вашей тетради, Климов, я не нашла и крайне этим озадачена. Вы не сдали работу?
– Увы, – сказал длинный Климов.
– Почему же? Я не верю, что вы не сумели решить.
– Я и не пытался, Вера Сергеевна, вздохнул Климов. – Совершенно не о том были мысли.
– Если не секрет, о чём же они были?
– Не секрет, но трудно объяснить… Кажется, о смысле жизни.
– Ну и… отыскали смысл?
– Увы, – опять сказал Климов. – И от огорченья подумал: пускай уж лучше двойка.
– Жаль, – сказала Вера Сергеевна.
– Ничего, я до конца четверти исправлю.
– Жаль, что не доискались до смысла жизни. А ставить двойку я вам не собираюсь. Даже не имею права.
– Почему? – искренне удивился Климов.
– По ряду причин. Самая простая та, что эта работа была внеплановая, сверх программы, я её дала вам для проверки. Так что ставить двойки я не могу… Хорошие оценки – другое дело. Вот, например, как пятёрка Векшина…
– Ой, правда?! – возликовал Кирилл.
– Разумеется. А почему вы удивляетесь?
– Можно подумать, у меня каждый день пятёрки по математике, – засмеялся Кирилл.
– Это зависит от вас… У вас хорошие аналитические способности, но не всегда хватает дисциплины в работе… А вот Климов меня весьма огорчил.
– Я не способен к математике, – сказал Климов.
– Вы же в прошлом году участвовали в районной математической олимпиаде!
– Да. А сейчас я эту науку разлюбил.
– Тем более я не могу ставить вам двойку. Потому что не сумела воспитать в вас прочную любовь к своему предмету, – усмехнулась Вера Сергеевна. – Здесь двойку заслужила скорее я.
– Это вы шутите, – сумрачно сказал Климов.
– Не совсем… А вы в свою очередь не совсем серьёзны.
– Почему же…
– Потому что нельзя разлюбить науку, которую вы ещё не знаете. Ваши некоторые успехи в прошлом году настроили вас бодро, а столкнувшись со сложностями, вы разочаровались…
– Ну, да… Но это лишь одна из причин.
– Возможно. Боюсь только, что не самая малая… Я вспоминаю своего старого преподавателя французского языка. Это было, естественно, во времена, которые кажутся вам доисторическими. Так вот, я ему как-то сказала, что терпеть не могу "этот ужасный французский". Он засмеялся: "Голубушка, вы сначала выучите его, а потом решайте. Чтобы любить или ненавидеть какой-либо предмет, надо его знать…" Потом, когда я читала в подлиннике Стендаля, я уже не испытывала ненависти к французскому…
– Стендаль – это хорошо, – сказал Климов. – Но диссертации по математике никто не читает как романы.
– Разумеется. Но математика помогает постигать жизнь не менее, чем это делает искусство… А жизнь у вас, Климов, к счастью, впереди.
– Вера Сергеевна, – с чувством сказал Климов. – Следующую работу я обязательно сдам.
– Вы меня очень обяжете. Тем более, что это будет уже плановая контрольная.
– Я не ради оценки. Я и на олимпиаду пойду, так и быть.
– «Так и быть» не надо. Раз вы разочаровались в математике…
– Я не ради математики. Я ради вас, – брякнул Климов.
Вера Сергеевна подняла брови.
– Да? Стоит ли?.. Впрочем, для начала можно и так… Ну, мы пришли, дайте портфель. Спасибо.
Когда Вера Сергеевна исчезла в дверях, Кирилл засмеялся:
– Ты чуть в любви ей не объяснился.
– Шутки шутками, а она отличная тётка.
– Давно знаю, – сказал Кирилл.
– Давно или сегодня, когда про пятёрку узнал? – добродушно подцепил его Климов.
– Не в отметках дело, сам говорил… А ты, правда, почему не сдал работу?
– Правда – мысли были не о том.
– А о чём? Неужели о смысле ?
– Ага… И о Маргарите Сенокосовой из седьмого "А".
– Ну, ты даёшь, – только и сказал Кирилл.
– Тебе не понять. Судя по всему, в тебя ещё не попадали стрелы Амура.
– Упаси господи, – засмеялся Кирилл. – И без того забот хватает.