Прохождение Венеры по диску Солнца - Крапивин Владислав Петрович. Страница 21
Когда забрезжило солнце, Матвейка понял: можно все исправить! Ведь Венера-то еще на солнечном диске! Надо только взглянуть на нее снова и перезагадать…
Кругом никого не было. Матвейка прислонился к забору, дождался солнышка в облачном разрыве, вытащил секстан, умело направил его в нужную точку. Венера была, разумеется, на месте – куда она денется раньше срока!
«Пусть папа скорее поправится и больше не болеет…»
Вот и все!.. Но в этот миг чьи-то крепкие пальцы схватили Матвейку за локоть. Рядом оказался широколицый белобрысый парень. Глаза у парня были безжалостные – Матвейка это увидел сразу. И ослабел, пискнул только.
Парень одной рукой держал Матвейку, а другой выхватил секстан.
«Ты где взял эту штуку, малёк? Ну-ка, отвечай, как на дознании».
Матвейка залепетал, что секстан ему дал знакомый мальчик.
«Не ври, пацан! Ты эту вещь где-то украл! В магазинах их не продают, это военно-морской секретный прибор… Придешь с родителями на угол Октябрьской и Красных Партизан, там Штаб отряда содействия милиции…»
Парень выхватил у Матвейки пакет, сунул в него секстан и пошел прочь. Решительный такой.
«Отдайте, пожалуйста», – хныкнул вслед Матвейка, но парень не оглянулся. Наверно, даже и не слышал. Матвейка несколько секунд стоял, замерший от отчаяния. Потом хотел кинуться следом, вцепиться, завопить, но рядом с тротуаром остановился пыльный «рафик» с надписью «Милиция». Из «рафика» вышел милиционер с капитанскими погонами, окликнул парня. Они о чем-то поговорили, как знакомые, потом оба сели в машину, и та укатила…
Матвейка не посмел кинуться к ним, пока стояли. Он был перепуган. Ясно было, что парень и вправду из милиции. А что, если секстан и в самом деле секретный? А что, если дознаются, чей он, и Бриса посадят в колонию?
Куда было бежать за помощью? Ну не к тете же Лире и не к тете Кларе, они только заохают. Матвейка кинулся к Брису и там разревелся без удержки. Еле его успокоили. Дома оказалась мама Бриса. Она была человек решительный, умыла Матвейку и тут же с ним и с Брисом отправилась на угол Красных партизан и Октябрьской. Никакого милицейского штаба там не оказалось. На трех углах были двухэтажные жилые дома, а на четвертом кафе «Лотос». Зато неподалеку располагалось отделение милиции номер четырнадцать, куда, ухватив ребят за руки, и направилась отважная мама. Отделением заведовал капитан, но не тот, что уехал с парнем. Мама заговорила с капитаном бесстрашно и с напором. Это что же делается? Какой-то тип останавливает на улице ребенка, отбирает ценную вещь, пугает мальчика до полусмерти и уезжает на милицейской машине!..
Капитан, конечно, сказал, что ничего не знает. Какой «тип», какая машина? Номер запомнили? Будто Матвейке в тот момент было до запоминания номера! Он только сказал, что капитан, говоривший с парнем, был лысый – он снимал фуражку и вытирал блестящую голову платком. Начальник отделения сказал, что не помнит в городской милиции ни одного лысого капитана. Вот если мальчик встретит на улице его или парня, отобравшего секстан, пусть проследит за ними, а потом приходит сюда. Мама Бриса сказала, что ловить преступников должны не мальчики, а сотрудники милиции, а то они только гоняют старушек, торгующих на улице свежей зеленью. Начальник отделения сказал, что не только. Час назад угнали машину одного из заместителей главы города, поэтому вся милиция «стоит на ушах». Впрочем, если гражданка так настаивает, то пусть оставит заявление – «разберемся».
Мама оставила. Но было ясно, что разбираться милиция не станет и секстан не найдет (как, скорее всего, и машину)…
Понятно, в каком горе был Матвейка. И в отчаянии, и в стыде. Из-за того, что не просто лишился секстана, а при этом еще безобразно струсил (так ему казалось). Несколько раз по дороге домой (то есть к Брису) он снова ударялся в слезы, и его успокаивали как могли. Мол, не такая уж большая потеря. А кроме того, может быть, секстан и найдется…
5
А потеря была большая. Во-первых, сам секстан, заслуженный штурманский прибор, морская вещь. А во-вторых, память о хорошем друге, старом капитане…
У секстана два зеркальца – круглое и прямоугольное. Прямоугольное легко достается из рамки, надо только оттянуть зажимы. И вот в секстане Бриса, между зеркальцем и металлической подкладкой, хранилось то, что было для него дороже самого прибора. Это визитная карточка Василия Васильевича Баталина, капитана первого ранга в отставке, и его маленькая фотография. Причем снят был Василий Васильевич в возрасте двенадцати лет, но уже в полной морской форме, в бескозырке и с медалью «За боевые заслуги»…
– Он был юнгой, да?
– Да. Тут такая история… Наш Тальск – город небольшой, но река Талья – большая. Еще в девятнадцатом веке там образовалось известное во всей России пароходство и возник судостроительный завод. А во время войны с фашистами на этом заводе строили бронекатера, такие небольшие плоские суда с башнями от танков. То есть мониторы. Они воевали на реках и в прибрежных морских акваториях. Отправлять их в районы боевых действий по воде было хлопотно и долго – это ведь по многим рекам и северным морям. Поэтому за катерами приходили поезда с платформами. Вот так – сперва на колесах, а потом уже, поближе к боям, на воду…
За катерами присылали, конечно, моряков. И вот с одной такой командой в сорок третьем году махнул на фронт четвероклассник Вася Баталин… Кстати, был он совсем не отчаянный мальчик, скорее наоборот. И очень жаль ему было оставлять маму и двух старших сестер (отец погиб еще в сорок первом). Но… тут все сказалось: и стремление попасть во флот, и желание отомстить за папу…
– И его не прогнали назад?
– Сперва прятался, а когда нашли, решили, что дело это хлопотное, далеко уехали… Да и пожалели. К тому же когда в боевом экипаже появляется мальчонка, это всем греет душу, напоминает о доме. Недаром столько было сыновей полков… В общем, зачислили в юнги на катер. Был он сигнальщиком, а потом в пулеметном расчете. Воевал, как все, хотя, конечно, берегли его, в самый огонь старались не пускать… Однажды спас он сорванный взрывом флаг, за что и получил медаль…
Воевал Вася Баталин на белорусских реках, а в конце войны оказался на Одере, побывал в Берлине. В мае сорок пятого решило командование отправить его в Нахимовское училище, но тут Вася сказал честно и бесстрашно:
«Нет. Война кончилась, теперь я хочу к маме». Васю поняли, демобилизовали. Отправили с сопровождающим в Тальск. Было ему в ту пору тринадцать лет…
В учебе он, конечно, отстал, но потом догнал одноклассников, тем более, что мама была учительница. А когда окончил школу… тут опять позвало его море. Уехал Вася в Ленинград, поступил в военно-морское училище. Служил на подводных лодках, получал награды и звания, но однажды лодка, которой он командовал, потерпела аварию. А было это в нейтральных водах, недалеко от Скандинавии… В ту пору не полагалось, чтобы иностранцы знали о наших подводных крейсерах. Считалось, что в случае чего лучше героически пойти ко дну, чем выдать себя. Но… капитан Баталин помнил, как отчаянно ждала его мама, когда он мальчишкой воевал на мониторе. И он знал, что так же матери ждут домой его матросов-подводников, совсем молодых ребят. Приказал всплыть и позвал на помощь норвежское судно…
Плохо ему пришлось потом, чуть под суд не отдали. С флота уволили, конечно… Потом, через несколько лет, новое командование разобралось, оправдали его, даже очередное звание присвоили, но в военный флот Василий Васильевич уже не вернулся. Служил на речных теплоходах, а в ту пору, когда подружился с Брисом, преподавал он в судостроительном техникуме…
Почему старый капитан подружился с мальчишкой? Наверно, потому, что Брис напоминал ему самого себя в детстве, еще до побега на фронт. Они вместе гуляли по Тальску, Василий Васильевич показывал Брису разные места, где когда-то играл с приятелями. Кстати, овражек с заброшенным мостиком показал тоже он… Брис часто сидел у капитана по вечерам, они вели беседы про все на свете, а иногда и молчали, уткнувшись каждый в свою книжку. Бывает, что и молчание не хуже дружеского разговора… А потом Василий Васильевич уехал, оставил Брису подарок…