Семь фунтов брамсельного ветра - Крапивин Владислав Петрович. Страница 48
Я продиктовала. Мы очень мило попрощались, и я в течение недели наивно ждала: вдруг Людмила Георгиевна позвонит и скажет, что пришло письмо. Уже кончились каникулы, а звонка не было. И письма не было. Я не выдержала и позвонила на прежнюю квартиру снова.
Ответила не Людмила Георгиевна. Голос был недовольный, сиплый и явно мальчишкин:
– Квартира Карцевых…
– А… с Людмилой Георгиевной можно поговорить?
– Бабушки нет, она в аптеку пошла… Передать ей что-то?
– Я… дело в том, что я Женя Мезенцева. Которая раньше жила там, у вас. Я хотела узнать, нет ли письма…
– А! Понял… Письма нет. Мы бы сразу позвонили…
– Жаль. Ну ладно… – Оставалось сказать “пока” и положить трубку. Мальчишка все так же сипло проговорил:
– Женя, подожди… у меня вопрос. Меня зовут Игорь. И я нашел в кладовке, в щели под плинтусом гномика.
Я заморгала:
– Ка… кого гномика?
– Крохотного. Ну вроде тех, что бывают в киндер-сюрпризах. Наверно, это твой. Он тебе нужен?
Я не помнила никакого гномика (кроме того, что придумала в недавней сказке). Илья в юные годы, кажется собирал коллекцию игрушек из шоколадных подарочных яиц, но потом растерял, а я этим делом никогда не интересовалась.
– Игорь, пусть он живет, где жил. Может быть, это домовой, который притворился гномиком. Его переселять нельзя.
Игорь отнесся с пониманием.
– Ладно. Я его устрою поудобнее… А ты в каком классе?
– В седьмом.
– А я в шестом… Мне еще только одиннадцать…
– Дело поправимое, – утешила я. И спросила: – У тебя что, горло болит?
– Ага, – с удовольствием сказал он. – Оно не сильно болит, только припухло. Зато можно в школу не ходить, продолжение каникул.
– Повезло…
– Ага, – опять сказал он. – Только бабушка ворчит, если я спускаю ноги с кровати. Ей кажется, что из щелей дует…
И тогда я вспомнила:
– Игорь! Вы ведь будете делать ремонт?
– Наверно, придется. Ближе к весне.
– Если станете перестилать полы, посмотри, пожалуйста, в маленькой комнате: там под половицами должна быть монетка с корабликом. Желтая, тяжеленькая такая, выпущена на острове Джерси. Вот ее мне очень-очень хотелось бы обратно… Понимаешь, улетела в щель…
– Ладно, я посмотрю.
– Ну, лечись…
– Ага… до свиданья.
Я посидела рядом с телефоном. Хмыкнула: надо же, гномик… А может, не случайно? Может, счастливая примета?
Аппарат затрезвонил – как-то резко, нетерпеливо. Я вздрогнула, схватила трубку.
– Квартира Мезенцевых?
– Да!
– Семьдесят второе, почтовое. Письмо для вас, только странное какое-то. Очень приблизительный адрес, решили уточнить. Евгения Мезенцева – это у вас?
– Да! Да, это я!
– Письмо из Яхтинска…
– Да! Это мне!
– Значит, пересылаем?
– Да!.. То есть нет! Можно, я приду сама?! Прямо сейчас!
– Можно. Так оно быстрее будет. Поторопись только, мы сегодня до пяти, суббота. Успеешь?
– Да! Обязательно!
3
На часах было пять минут пятого. Я прикинула – если повезет с трамваем, доберусь за полчаса.
Наша новая квартира – в районе, который называется “Парковый”, потому что в этих же краях расположен Центральный городской парк. До школы добираться стало гораздо дальше, однако ближе до Лоськи и до Томчика. Гудки тепловозов здесь были не слышны, я по ним даже скучала. Зато – своя комната. Я об этом раньше и мечтать не смела. И дом хороший, девятиэтажный. Мы – на третьем этаже, как и прежде. Но здесь, если лень топать по ступеням, можно на лифте…
С трамваем не повезло. Где-то был не то обрыв провода, не то снежный занос. Разноцветные вагоны на рельсах стояли бесконечной вереницей. Илья говорил: “У нас как зима, так стихийное бедствие – снег. Для мэрии это каждый раз неожиданность, как в южной Италии…” Ох, чтоб она, эта мэрия с городским хозяйством, провалилась!..
К счастью, рядом с трамвайной остановкой притормозил автобус – недавно открыли коммерческий маршрут до площади Черепановых, это недалеко от нашей “Сортировки-два”. Хорошо, что у меня в кармане был железный пятирублевик! Я с разбега прыгнула в дверь.
Маршрут оказался дурацкий – с какими-то объездами и хитрыми поворотами. К тому же, на улице Гоголя мы минут на десять застряли в пробке. Я вся извелась.
Но все же я успела! На почте оказалась без пятнадцати пять.
В маленьком почтовом отделении было тепло и уютно. И все знакомо, как дома. Потому что мне приходилось бывать здесь много раз. Но в отделе доставки я никогда не была. Меня впустили в маленькую дверь. Я оказалась среди полок с пакетами, свертками, ящиками. Суровая на вид тетя сказала:
– А-а, Мезенцева… Документ-то есть?
Я обмерла. Какой документ? Свидетельство о рождении, что ли? Топать домой и ждать до понедельника?
– Я… не знала. Вы же не сказали…
– Все-то вам скажи да по полкам разложи… От кого ждешь письмо-то?
– От Паш… от Павла Капитанова.
– Получай. Чего он, Капитанов твой, такой растяпа? Номера позабыл!
– И правда растяпа! – радостно согласилась я. Потому что вместо нормального адреса было под названием города мелкими печатными буквами выведено: “Ул. Машинистов, трехэтажный кирпичный дом напротив магазина “Овощи”, кв. на третьем этаже, левая угловая дверь”. И потом уже: “Мезенцевой Евгении”. Картинка на увесистом конверте была заклеена желтым бумажным квадратом, а на нем – слова: “Уважаемые сотрудники почты! Пожалуйста, разыщите адресата, это очень важно! Спасибо!”
Нет, в самом деле растяпа, разгильдяй, пустая голова! Позабыл точный адрес, поэтому и тянул с письмом, балда несчастная!.. Еще и почтовый индекс забыл: вместо цифр 7 и 2 – нацарапаны кривые ноли!..
Кажется, я довольно долго с размягченной улыбкой разглядывала конверт. Тетка проворчала:
– Ступай, красавица, дома прочтешь. Нам закрываться пора.
После этого вскрывать здесь письмо было неловко. Ладно, дома… Ох и понаписал Пашенька! Вон какое толстенное, будет что почитать…
Я, пританцовывая (в душе, конечно), вышла на крыльцо. Были уже сумерки. Разноцветные окна вокруг светились, как прозрачные мармеладинки на елке. Я зашагала к трамвайной остановке. Там праздничность моя малость потускнела. На рельсовом кольце стоял единственный трамвай – без огней и с опущенной дугой. Сердитый дядька объяснял закутанной спутнице, что “понимашь, они, паразиты, встали по всей линии и хрен их знает, когда пойдут, потому что какая-то фигня на подстанции…”
На трамвай-то у меня был месячный абонемент, а денег больше ни гроша, на автобусе не поедешь. Можно, конечно, попробовать без билета. Но я представила, как горластая кондукторша привяжется, начнет орать и выгонять. Испортит всю радость от письма. И я подумала: “Если не через центр, а мимо рынка, напрямик – это не так далеко…” И поскольку настроение все еще было прыгучее, бодро двинулась в путь.
Рынок я миновала быстро. Он был еще открыт, вдоль бетонной изгороди горели веселые огоньки, радио неразборчиво голосило рекламу. Но я “проложила курс” в сторону от этой цивилизации. Свернула в одноэтажную улочку, по которой раньше никогда не ходила. Прикинула общее направление к Парковому району и решила, что так оно будет ближе.
В этой улочке (кажется, Леонтьевской) как раз и началась глухомань, в которой я заплутала. То есть я в общем-то представляла, куда иду, и понимала: в конце концов должна выбраться на берег, к одному из мостов, а там до дома рукой подать. И один раз даже выбралась!
По берегам чернели старые кварталы и высоченные ели, уютно горели огоньки, все так же похожие на мармеладинки или леденцы. Река не замерзла, слишком много в нее спускали всякой дряни, холод не брал эту химическую смесь. Над водой курился туман. Он растворялся в воздухе. А в этом тумане слабо растворялся свет ближних фонарей, и небо над рекой было розовато-серое. В небе я увидела силуэты высоких труб с фигурными верхушками. Это на другом берегу стоял похожий на рыцарский замок старинный завод. В наши дни там выпускали “кока-колу” и минеральные воды.