Синий город на Садовой - Крапивин Владислав Петрович. Страница 33
– Ух… – Нилка стянул через голову свитер.
– Э, Нилушка, – забеспокоился Слава. – А как насчет "Огуречного мальчика"-то? Попозируешь чуток?
– Ну, пожалуйста! С'сейчас?
– Сперва на колокольню! – весело скомандовала Оля.
Наверху Нилка вспрыгнул и уселся на точеные перила, которые перегораживали арочные проемы. Замахал тонкими руками, будто ощипанными крыльями. Борис быстро встал рядом:
– Вот сыграешь вниз, собирай тебя потом по деталям… Это тебе не со шкафа планировать.
– Не сыграю! У меня абсолютно никакого страха высоты… А колокола с'скоро здесь повесят?
– К осени, – сказал Слава. – Льют по заказу…
– А можно будет позвонить?
– Это уж как отец Евгений скажет, – рассудил Слава. – Если ты очень его попросишь, тогда…
– А чей это отец? – удивился Нилка.
Ему объяснили.
– Ну, он-то уж с'само собой разрешит! – Нилка радостно заболтал ногами. Зеленый сапожок слетел на кирпичный пол.
– Нил звонил, звонил, звонил и сапог свой уронил, – сказал Федя.
– Ох, идея! – обрадовалась Оля. – Когда Нилка опять полетит на съемках, пусть у него сандаль с ноги свалится! Такая будет… бытовая деталь. Для правдоподобия.
– И кому-нибудь по голове, – сказал Борис. – Реализм.
– Не по голове, а под ноги, – уточнил Федя. – А тот поднимает и бросает обратно, Нилке… Можно, чтобы Степка? Он давно просит, чтобы его хоть немножко сняли…
Пощечина
Сниматься в эпизоде "Упавший башмак" Степка согласился с восторгом. Федя отпросил его у Ксении, чтобы не водить нынче в детский сад. Пошли к Оле. Борис оказался уже там. Они с Олей готовились проявлять вчерашнюю пленку. Борис небрежно сказал:
– Ты забирай камеру, да топайте со Степкой вдвоем. Там дела-то на две минуты, чего всей оравой идти…
Федя добродушно хмыкнул про себя: Борька не упустит случая побыть с Оленькой вдвоем. Ладно уж. В конце концов, самостоятельно поработать камерой – тоже хорошее дело.
– Экспонометр не бери, лишняя возня, – посоветовала Оля. – Ставь на солнце диафрагму шестнадцать, а в тени восемь… А телевик возьми на всякий случай. И э т о не забудь.
"Это" – небольшой, с елочную хлопушку, баллончик с карбозолью. После стычки на улице Репина "химсредство" всегда брали с собой, если шли на съемку. Федя сунул баллончик за резинку на поясе, выпустил майку поверх трусов, положил в задний карман телевичок-насадку.
– Ой, а сандаль-то! Что Степка ловить будет?
– Вон там, на полке, – засмеялась Оля. – Встрепанный Нил примчался ни свет ни заря, специально принес. "А то, – говорит, – опять из-за меня дело сорвется…"
– А где он сам-то?
– Движет искусство, – сообщил Борис. – Пошли со Славой на пустырь, где прадедушкина стена. Миссисипи будет красить забор, а Слава писать шедевр… Они вчера договорились.
– А почему не у церкви?
– Чтоб никто не отвлекал от творческого процесса.
– Степан, поехали тоже двигать искусство!
Степка прыгнул на багажник, и они покатили на берег Ковжи. Именно там, у старинной беседки над обрывом (архитектурный памятник!), Федя решил снять падение Нилкиной сандалии…
Степка – он умница, артистом будет! Сразу понял, что от него требуется. Очень натурально оглядывал заречные окрестности, пустил с берега бумажного голубка, помахал ему рукой, сел в траву и весело удивился, когда к ногам его шлепнулась растоптанная сандалия. Глянул в небо, сделал вид, что заметил пролетающего Нилку, вскочил. Радостно швырнул сандалию вверх. То, как Нилка ловит ее в небе, снимут потом.
Вся сценка заняла двадцать секунд, не больше.
– Отлично, Степ!.. А давай снимем дубль! Для подстраховки… – Честно говоря, просто хотелось поснимать еще. – Давай теперь так: будто ты сандаль прямо в руки ловишь!
– Давай! – возликовал Степка.
Федя забрался на перила восьмигранной беседки, прислонился к обшарпанной штукатурке колонны. В правую руку взял камеру, нацелился. Левой собрался швырнуть вверх сандалию.
– Внимание!..
Степка с готовностью задрал вверх голову: кто, мол, там летит под облаками?.. Но Федя с досадой сказал:
– Стоп. Накладочка… – Потому что позади Степки, шагах в двадцати, на берегу появилась группа ребят с воспитательницей. Наверно, из городского летнего лагеря… Хотя нет, скорее интернатские или детдомовские. Девочки в мешковатых клетчатых платьях, мальчишки в потертой школьной форме (в такую-то жару!). Даже издалека заметна печать казармы и сиротства, которая лежит на таких вот пацанах…
А может, все-таки снять их? Вдруг пригодится для какой-нибудь монтажной перебивки?
Высокая воспитательница среди блеклых своих питомцев ярко выделялась цветным, будто клумба, платьем и широкой соломенной шляпой. Она громко и раздраженно вещала:
– Теперь посмотрим на тот берег. По генеральному плану… Я сказала: по-смот-рим на тот берег! Южаков!.. По генеральному плану развития города Устальска, утвержденному сессией облсовета, на том берегу…
Нет, к хорошим, к лирическим эпизодам эти кадры, конечно, не отнести. Но для юмора, видимо, сгодятся. Тетка похожа на фрекен Бок из мультика про Карлсона… Федя пожужжал камерой… На него и на Степку не обращали внимания. Скорее всего, просто не видели… Да, забавные будут кадры: как воспитательница старается, а ребятам ее лекция до лампочки… Только дядька, появившийся на заднем плане, нарушает композицию кадра. Тьфу ты, еще и в милицейской форме… Надо снять ребят и наставницу покрупнее!
Федя навинтил телевичок, подзавел пружину и ухватил группу в рамку видоискателя.
– …микрорайон, в котором предусмотрены все удобства. В том числе и центр эстетического воспитания детей, которые… Да что это такое! Вам не эстетическое воспитание, а свинокомплекс нужен!.. Южаков, иди сюда! Я кому сказала!
Мальчишка Нилкиного возраста, в большом, не по росту, костюме, волоча ноги, подошел.
– Ты почему башкой вертишь и других отвлекаешь, когда я рассказываю? Ты долго будешь нервы людям мотать, свинья такая? Опусти руки!..
Мальчишка что-то бормотнул.
– Опусти руки, я сказала!..
Тот и руки, и голову уронил. Воспитательница пальцем подняла его лицо за подбородок, хлестко ударила по щеке.
Степка тихо вскрикнул.
Федя поймал себя на том, что все еще жмет кнопку спуска. И прежде чем он выключил камеру и кинулся, рослая цветастая тетка ударила мальчика еще несколько раз: рванула вниз локоть, которым тот закрылся, и с двух сторон хлестанула так, что голова мальчишки дернулась туда-сюда, будто на резинке.
– Вы что делаете?! – Федя орал это уже в полете, когда прыгнул с перил. – Как вы смеете!! – Он врезался в толпу. Мельком увидел распахнутые глаза и открытые рты ребят. И – крупно, в бисере пота, в подтаявшей косметике – лицо интернатской дамы. Она не испугалась. Возвела выщипанные брови:
– Это что за явление? Заступник, надо же! За Южакова заступается!
– Какое вы имеете право! – яростно сказал Федя. Он и сам не ожидал в себе такого гневного клокотания. – Среди бела дня!.. Силы много, да?
– На тебя хватит, сопляк! – Она решительно надвинулась. Федя держал камеру у груди. Машинально нажал спуск.
– Он еще и снимает! – взвизгнула дама. – Шпион паршивый! Я узнаю, из какой школы!
– Я тоже узнаю… откуда вы… Пленка не соврет!
– В чем дело, граждане! – Это был веселый и мужественный голос. Рядом возник тот самый милиционер. Вот счастье-то!
– Товарищ старший лейтенант! Она мальчика била! По лицу! Прямо на глазах у всех!
У старшего лейтенанта было славное, смелое лицо. Красивое даже. Впалые щеки, сросшиеся брови, прямой нос над крепким ртом, темная полоска усиков на верхней губе. Краешком сознания Федя отметил про себя, что милиционер похож на офицера-подводника из какого-то старого фильма про войну…
– Как она смеет издеваться! Вы… составьте протокол!
– Протокол? – Старший лейтенант повел по лицам взглядом, в котором смесь дружелюбия и служебной строгости. – А что случилось, Ия Григорьевна?