Стеклянные тайны Симки Зуйка - Крапивин Владислав Петрович. Страница 62
– Занят он сегодня… – Симка слегка пригорюнился внутри, но виду не подал.
– Вы парни надежные. Выручили тогда меня… Это, конечно, шутка и смех, чернила-то, а все же оно помогает, когда про тебя кто-то помнит и страдает.
– Да чего там… – сказал Симка.
– Нет, не говори! Это называется морально-политическая поддержка… Я вот тут тебе и… Мику твоему… одну вещицу раздобыл. На память…
Фатяня, хитровато морща нос, по локоть запустил руку в карман холщовой робы. Вынул…
– Держи… У нас в училище воскресник был, разгребали мусор в подвале, я там эту штучку и надыбал. Думаю, раз в мусоре, значит, никому она ни на чёрта не нужна. Вот и прибрал… для вас, значит…
Симка нерешительно взял в ладонь увесистую штучку. Она была похожа на облезлую шахматную фигуру, но с крупной медной подставкой…
– Печать?
– Она самая. Корабельная. Старых времен еще… Ею, видать, купцы сургуч штамповали на грузах, когда отправляли пароходом…
Симка повернул печать к себе «лицом». Конечно, корабельная! Потому что не просто круглая, а со скрещенными позади круга якорями (видны острые лапы и головки-кольца с торчащими из них кончиками канатов).
Не было сил отказаться от такого подарка. Да и зачем отказываться-то? Ясно же, что Фатяня это от всей своей доброй души!
– Ну, Фатяня… Ну, ты… В общем, во какое спасибо! От меня и от Мика…
– В общем, «во какое на здоровье», – ободряюще посмеялся Фатяня. Похлопал Зуйка по плечу и пошел по своим делам. Шагал, слегка раскачиваясь, но уже не «по-стиляжьи», а с флотской солидностью.
Мик с полминуты смотрел Фатяне вслед и сел на лавочку у ближних ворот. Чтобы как следует разглядеть медное сокровище.
Печать под приговором
Он сидел и разглядывал. По кругу, в два кольца, шли глубоко вдавленные мелкие буквы. Чтобы прочитать их – идущие в обратном направлении – понадобилось усилие. Симка хмурился, держал печать у самого носа и шевелил губами:
Объединенное товарищество торговли
и пароходства Сибирскихъ рhкъ
А в центре круга – две прямые строчки, мелкая и крупная (тоже задом наперед, конечно):
Пароходъ
ПОЛЮСЪ
Печать по диаметру была больше старинного пятака раза в полтора. Она пахла старой медью – почти как самовар тети Капы, только не так сильно.
Симка вытер печать о штаны. Подышал на нее. На внутренней стороне руки, под локтем, где загар был слабее, чем на других местах, Симка аккуратно вдавил печать в кожу. Оттиск получился что надо! Он сперва побелел, потом покраснел, и все буквы теперь читались без труда. Особенно слово «Полюсъ»!
Симке вспомнился другой «полюс», тоже медный. На Красной планете, на мяче Мика. Тревога из-за недавней ссоры кольнула его, и Симка понял: надо поскорее бежать к Мику, показать Фатянин подарок. Тогда сразу забудется все плохое! И они тут же сочинят новую игру – про старинный пароход с могучими гребными колесами и таинственным грузом в трюме…
Симка вскочил.
«Подожди… – Это был, конечно, Который Всегда Рядом . – Надо не так…»
«А как?»
«Пошевели мозгами».
Симка пошевелил…
И понял! Сразу показывать печать не следует. Лучше спрятать ее в укромном месте. А потом упросить Мика отправиться снова на поиски клада! Ну да, игра ему поднадоела, но один-то раз еще можно! Они окажутся на какой-нибудь заросшей рябинами и мелкой ромашкой улице. Катнут перед собой мяч (так бывало и раньше): пусть покажет, куда идти. Симка его катнет! Постарается, чтобы мяч оказался рядом с местом, где спрятана печать. И пускай Мик отыщет ее! И сразу вся его скука сгинет без остатка. Потому что такая находка! Такая тайна!..
Только где же спрятать?
«Да уж не в ближних переулках, где вы всё излазили и разнюхали», – хмыкнул Который Всегда Рядом . Будто Симка сам этого не понимал!
Нужно было место, связанное с пароходами и плаваниями. Такое, где сразу чувствуешь за спиной синий флотский воротник (хотя по правде его и нет). Разумеется, это были улицы рядом с пристанью.
Симка с Миком в своих экспедициях забредали сюда только дважды (далеко все-таки). Один раз они лазали по развалинам кирпичного пакгауза рядом с заброшенной рельсовой веткой (а хохи сопели в бурьяне и старались запутать мальчишек в тупиках и кучах щебня). А второй раз они наткнулись на берегу на разломанный буксирный катер и хотели его обследовать, но внутри оказалась компания больших парней с картами и бутылкой. Это вам не хохи! Пришлось тихо слинять…
Да, там немало закоулков, заросших фундаментов, лесенок и мостиков через канавы, под которыми можно устроить замечательный тайник!
Однако известно, что самый лучший тайник – в таком месте, которое у всех на глазах. Никому не придет в голову искать там сокровище! И Симка вспомнил, что такое место есть!
Это памятник речникам! Двухметровый четырехлапый якорь на высоком кирпичном постаменте. Симка помнил, что некоторые кирпичи, особенно внизу, казались расшатанными, торчащими вкривь. Наверняка можно вытащить один, положить печать в открывшееся гнездо и вставить кирпич снова. Никто не догадается, что там. Особенно если все это еще и в траве…
Так размышлял Симка, а его коричневые ноги в протертых брезентовых башмаках бодро топали по доскам и ступенькам, по асфальту и гранитным плиткам, по лужайкам с клевером и подорожниками и по упругим тропинкам вдоль канав. По берегу, по улице Народной Власти, по переулкам…
Август, видимо, вспомнил, что он летний месяц, и снова стоял жаркий день. Солнце теплой ладонью толкало Симку в спину, поджаривало плечи, грело заросшую пухом шею. Ветерок забирался под обвисшую майку. Симка не замечал расстояния, шагалось легко. Мешала только печать – она якорной лапкой царапала сквозь подкладку ногу и так оттягивала карман, что он тряпичным кукишем высовывался из короткой штанины. То и дело приходилось поддергивать. Но зато эта увесистость напоминала о будущей игре, о тайне, о кладе…
В переулках теперь не было, конечно, той загадочности, что белой ночью, в июне. Проносились велосипедисты, прыгали через веревочки девчонки, сидели у калиток бабки. Ходили растрепанные, измазанные разноцветными чернилами (для отличия) куры, грелись на заборах равнодушные кошки, и было ясно, что сейчас они не пойдут к незнакомому мальчишке, сколько ни зови.
Цвел у заборов шиповник – алый, розовый и почти белый. Шиповник – удивительное растение. У всяких кустарников и деревьев для цветения свое время: у черемухи, яблонь, сирени, тополей, боярышника, рябины… А шиповник цвел все лето (по крайней мере, в Турени). И, кстати, был он красивый, но довольно коварный – прятал в своей гуще зловредных хохов, которые не боялись его шипов. Симка, он тоже не особенно боялся, но все же не совался вплотную, когда тропинка шла близко от цветущих зарослей: чего нахальничать-то! И хенды, которые невидимо шагали рядом с Симкой, одобряли эту осторожность.
Одобрили хенды и другую осторожность – когда Симка решил обойти стороной пацанов, гонявших мяч на пустыре у бревенчатой башни-водокачки. Шагай Симка просто так, налегке, он бы не свернул. Но когда идешь с сокровищем… Кто знает их, здешних мальчишек! Некоторые с виду шпана шпаной…
Пройти незамеченным, однако, не удалось. Мяч вылетел из толпы игроков на край пустыря, к дороге. Все оглянулись и увидели Симку. Среди игроков была темноволосая длинноногая девчонка в клетчатой юбке и белой футболке. Она и крикнула на весь пустырь:
– Эй, капитанчик! Пасни мяч!
Почему «капитанчик»? Значит, разглядела издалека якорьки на фуражке? Симка подошел к мячу, примерился, ударил. Умело ударил. Мяч улетел прямо в середину игроков. И они снова сгрудились, мелькая ногами и локтями, и тут же забыли про Симку (и хорошо!). Девчонка же, оглянувшись, крикнула с прежней звонкостью:
– Спасибо!
Да, что ни говори, а девочки не в пример воспитаннее мальчишек. Даже такие вот атаманши. Это пустяковое «спасибо» почему-то согрело Симке душу. Он стал думать про девчонок вообще. И про тех, что в альбоме у Мика. И про Соню… Может, еще напишет?