Стеклянные тайны Симки Зуйка - Крапивин Владислав Петрович. Страница 9

Но все это Симка разглядел позже. А в первую минуту стоял на досках корабельного днища, обалдело прижимал к груди линзу и мигал. С него текло. Боль в ноге – видимо, от неожиданности – исчезла без следа.

А перед Симкой стоял непонятный дядька. Босой, в подвернутых парусиновых штанах, весьма толстоватый. Безрукавая тельняшка обтягивала его круглый живот. На руках и ногах густо курчавились волосы. Круглые щеки были в темной щетине, которую еще немного – и можно будет назвать бородой. Голову покрывала такая же темная, похожая на сапожную щетку прическа (если можно это назвать прической!). Дядька смотрел на Симку сквозь толстые очки. И не было в его взгляде ни осуждения, ни строгости. Были смешинки.

– Ответствуй, юнга, – сказал он негромким, аккуратным таким баском. – Ты почти утопленник или просто пловец? Если мы напрасно заподозрили в тебе терпящего бедствие и выловили зря, то от имени экипажа славного парохода «Тортила», я принесу свои извинения…

Симка помотал головой. Опасности уже не было, и он быстро приходил в себя.

– Вообще-то я пловец, – сообщил он, глядя в веселые очки. И честно добавил: – Только вдруг начала судорога подкрадываться… Так что вы, наверно, не зря… подоспели…

Дядька оглянулся.

– Вахтенный штурман Кочерга… э, Кочергин! Запишите в судовой журнал: «Выловили пловца, который признался, что мы подоспели не зря…» – Потом он опять глянул на Симку. – А чего это тебя, пловец, понесло через реку в одетом виде и с багажом? Тем более что мост недалеко.

– А вот эту штуку нашел. И решил попробовать ее плавучесть… – Симка бодро покачал перед собой линзой. Ему было хорошо оттого, что его так вовремя выловили (и, может, даже спасли от гибели). И оттого, что спасатели оказались славные. И дядька, и его экипаж.

Экипаж состоял из пятерых мальчишек. Старшему (который, судя по всему, штурман Кочерга или Кочергин) – лет четырнадцать. Был он тощий, с длинной, как огурец, покрытой рыжеватыми волосками головой, с улыбчатым ртом-полумесяцем. Он опирался на длинный багор, как опирается на трезубец морской царь Нептун. Трое других – примерно Симкиного возраста. Один с очень знакомым лицом (Симка понял потом – похож на мальчика Дэви из фильма «Последний дюйм», который он смотрел четыре раза). Двое других – одинаково смуглые и быстроглазые – наверно, братья. А еще один – лет девяти, беловолосый, пухловатый, с очень круглым (говорят «по циркулю») лицом, удивленными зелеными глазищами и похожими на крылья бабочки ушами.

Все были в плавках с тесемками на боку, лишь Кочерга в обвисшей сиреневой футболке и сатиновых трусах до колен.

Экипаж деловито осмотрел Симкину находку, Кочерга постучал по ней костяшками пальцев и признал, что «стоящий предмет».

– А зачем он? – спросил тот, что с ушами-крылышками.

– Мало ли… Можно солнечный кипятильник сделать, – с ходу придумал Симка. Про телескоп он не стал говорить, чтобы не сглазить. – Наберешь сюда воду, направишь лучи на чайник, он и закипит.

– Не хватит энергии… – усомнился один из смуглых.

– Еще как хватит! Я недавно на том берегу этой линзой костер запалил! Для опыта…

– Тогда конечно, – покладисто сказал смуглый.

– Что с тобой дальше-то делать, пловец? – спросил дядька. – Наверно, нет тебе резона снова плыть самому. Доставить тебя на берег?

– Если не трудно… – деликатно сказал Симка. Плыть и правда не хотелось, хотя берег-то вот он, под боком.

– Какой труд! Сейчас… – И дядька, пригнувшись, исчез в фанерной рубке.

Похожий на Дэви мальчишка встал к штурвалу (это было тележное колесо с примотанными к спицам рукоятками). Оглянулся на Симку.

– Тебя куда? Прямо здесь высадить или в другом месте?

– Лучше вон туда, повыше. А то снесло меня… И добавил опять: – Если не трудно…

– А чего трудного-то, – сказал Кочерга. – Все равно вверх идем…

Где-то у кормы застучал, закашлял невидимый мотор. «Тортила» не спеша двинулась против течения. Заколыхался под косым отростком невысокой мачты флаг – желтый, с той же черной черепахой, что на трубе. Медленно, а потом побыстрее, завертелись у бортов двухметровые колеса с лопастями. Ясно было, что вертятся они просто так, от встречной воды, но все равно это впечатляло. Видно, те, кто оборудовал судно, хотели чтобы оно походило на солидный пароход.

– Выжми шмотки-то, – посоветовал Кочерга. – А то вздрагиваешь.

Симка скинул со спины сумку, стянул прилипшую майку и штаны, стал выкручивать их над бортом. Подошли двое смуглых, по очереди помогли. Подошел младший, тоже хотел, наверно, помочь, да не знал, как подступиться. Помог советом:

– Трусы тоже выжми, девчонок тут нету…

Симка выжал и трусы. Снова натянул их, а шорты и майку повесил на теплый от солнца борт – пусть подсохнут хоть немного за короткие минуты плавания.

Кочерга что-то шепнул младшему, тот нырнул в рубку и вернулся с похожим на огнетушитель китайским термосом. Кочерга открутил пробку-стакан.

– На, глотни. Тут горячий чай.

Симка охотно поглотал очень теплую и сладкую жидкость с запахом березового веника. И спросил:

– А у вас это что за корабль? Откуда?

– Сами склепали, – охотно отозвался возникший у него за спиной дядька. – Была эта посудина у одного старика, он на ней то рыбачил, то всяких тетушек-торговок с Зареки на городской рынок переправлял. Потом уехал к сыну в Омск, а этот дредноут оставил ребятам. Вот этим, значит, моим соседям. Те – ко мне: «Помоги, Вадим Вадимыч, соорудить пароход, как во времена Тома Сойера. Я вообще-то сухопутный человек, но Марка Твена читал, Стивенсона и Жюль Верна тоже. Соблазнился идеей. Вот и плаваем. Только речная милиция да инспекторы всякие придираются: нет, мол, у вас нужных прав и документов…

– А почему такое названье… буратиновое? – выговорил Симка и тут же испугался: не обидится ли экипаж парохода?

Но Вадим Вадимыч откликнулся добродушно:

– А как было назвать? «Аврора» или «Ермак»? Громкое имя ко многому обязывает. А «Тортила» она и есть Тортила, черепаха. Никто не будет укорять за тихоходность. Моторчик-то у нас так себе, подвесная чихалка…

– А где ваша гавань? – осторожно поинтересовался Симка.

– Отсюда не видать, за Судостроительным заводом, – сказал Кочерга.

«У-у…» – огорчился про себя Симка. Будь стоянка «Тортилы» поближе, можно было бы напроситься в экипаж. Для начала пускай хоть самым младшим юнгой. Потому что сразу видно – не задиристые, добрые ребята. Но за заводом – это, значит, поселок Мыс, до него несколько километров… Да и зачем он, чужак и неудачливый пловец, этому давно, видать, сдружившемуся экипажу?

«Чихалка» между тем неторопливо двигала «Тортилу» против течения, и слева проплывали бугристые, в пятнах солнца и тени, зеленые откосы. Наконец, когда сбоку оказалась ведущая прямо к Нагорному переулку лестница, Симка попросил:

– Вот здесь… если можно.

«Дэви» завертел рулевое колесо. «Тортила» охотно повернула носом к берегу и ткнулась в глинистую полосу. Мотор кашлянул и стих – видимо, выключился сам собой. Симка сгреб имущество, прижал его к груди и прыгнул с носа на сушу. Там встал лицом к пароходу и сказал:

– Спасибо!

– Не стоит благодарности, – отозвался Вадим Вадимыч. – Удачи тебе, пловец… Только не рискуй так больше. По крайней мере, без нужды…

– Не буду, – пообещал Симка без обиды. В самом деле, дурак он, что ли, дважды делать одну глупость!

Кочерга встал на нос, начал багром отталкивать «Тортилу» от берега. И вдруг опять глянул на Симку:

– Эй… а как тебя звать-то? Надо записать в журнала, кого выудили…

– Симка… – Он постеснялся назвать свое прозвище Зуёк.

– Как?

– Симка! То есть Серафим!.. Не думайте, что это девчоночье имя! Так моего деда звали, он был начальник станции…

– А мы и не думаем ничего такого, хорошее имя, – откликнулся Вадим Вадимыч, весело блестя очками. – У Пушкина есть стихи: «И шестикрылый серафим на перепутье мне явился…» Вот и ты явился нам на перепутье. Счастливо тебе…