Стража Лопухастых островов - Крапивин Владислав Петрович. Страница 3

– Лекарство надо. Ёжик простыл, горячий весь лежит. Ему только антибредин помогает, а он дорогой, бабушка денег не дает… Я реветь пробовал, но с бабушкой это не проходит. Двести рублей надо…

– С ума сойти!

– Вот и она так же говорит. И не верит. Мол, ежики не болеют простудой, даже говорящие. Лечи, говорит, если хочешь, аспирином, я сама всегда им лечусь. А у него на аспирин аллергия…

– А родителей просил?

– Они уехали на три дня в Бубенцы. Ёжик может не дотянуть… А дедушка в доме отдыха. Он-то уж точно бы не пожалел денег…

– А для тебя бабушка не пожалеет? Вдруг начнет, если простынешь, припарками лечить? Или скорую вызовет?

– Все может быть, – прошептал Генка. – Но попробовать-то я должен . Какой еще выход?

Ига не знал, какой выход. Но сказал:

– Ты все-таки не рискуй так. Может случиться, что и Ёжика не вылечишь, и сам… Ты лучше иди, посиди с ним, а я что-нибудь придумаю.

– А что? – Генка опять встопорщил ресницы, уже без капель.

Ига понятия не имел, что . Но он считал себя удачливым человеком и сейчас надеялся: какой-нибудь выход найдется.

– Ты иди. А я, как что-то получится, к тебе прибегу.

– Ладно, – Генка повеселел. Видимо получать простуду, даже ради друга, ему не очень-то хотелось… – Только ты скорее.

– Постараюсь… Постой! Тут еще такое дело. Сейчас я встретил Казимира, он тоже какой-то невеселый. Что-то бормотал, а потом подарил мне перо. Надо тебе гусиное перо? Говорят стихи ими лучше всего пишутся.

– Конечно надо! Я как раз такое перо у Казимира три дня назад просил. Но он не дал, разозлился, даже обозвал меня «го-го-гуга». И много еще чего наговорил. Наверно, у него были неприятности…

– А ты что, так хорошо его понимаешь?

– Я с Ёжиком был, он всех животных понимает, переводит… – Сказав о Ёжике, Генка снова приуныл.

Ига постарался отвлечь его:

– Казимир говорил «ге-ге-ге». Может, он и хотел, чтобы я перо тебе отдал? В тот раз обругал тебя, а потом совесть замучила. Он вообще-то неплохой гусь.

– Да, наверно! – опять обрадовался Генка. И опять забеспокоился: – А ты обязательно достанешь антибредин?

– Буду стараться изо всех сил!

Ига понимал, что теперь ему деваться некуда. Крайний способ – натянуть черную маску и проникнуть в аптеку «Не болейте!» с пластмассовым пистолетом навскидку. Вот был бы шум на весь город. Таких историй в Малых Репейниках не случалось уже давным-давно. Был, конечно, и более простой путь – объяснить все родителям и попросить деньги на лекарство. Но беда в том, что и отцу, и маме второй месяц не платили за работу.

С такой вот озабоченностью Ига выбрался из Ярушинского оврага и теперь шагал по Земляничному поезду. Почему он Земляничный, никто не знал, сроду здесь не росла земляника. Да и не проезд это был, а проход, потому что машины в нем никогда не появлялись. Среди глухих заборов тянулся щелястый деревянный тротуар. Над заборами в Земляничном проезде, как и всюду, цвели яблони. Домов с окошками не было вовсе, лишь торчали кое-где среди заборных досок стены глухих сараев и бревенчатых банек.

И стены, и заборы почти до верху были укрыты репейниками – и сухими, прошлогодними, и свежими, с буйно раскинувшимися лопухами.

Репейники в Малых Репейниках были совсем не малые. Могучие. А слово «Малые» в названии появилось из-за небольших размеров самого городка. Дело в том, что неподалеку располагался в давнюю пору город Большие Репейники. Но потом это название сочли несолидным и переделали в Ново-Груздев (почему – неизвестно; может быть, он славен был когда-то груздями, которые солили по новому для тех времен рецепту). А Малые Репейники так и остались с прежним именем. Правда одно время они назвались Красноармейском, потому что в полуразрушенном Вознесенском монастыре стояла военная часть. Но потом времена изменились, военных куда-то перевели, в монастыре опять поселились монахи, а городку вернули прежнее имя.

Ново-Груздев от Малых Репейников был совсем недалеко. Но очень от них отличался. Там блестели стеклами многоэтажные кварталы, дымили заводы, тысячами носились по улицам автомобили, ездили троллейбусы и сияла по вечерам реклама «Кока-колы» и «Самсунга». А здесь, как в заповеднике, мирно дремала старина. Правда был район построенных недавно желтых девятиэтажек, недалеко от монастыря, но на большинстве улиц чувствовал себя хозяином неторопливый и тихий девятнадцатый век. С двухэтажными кирпичными особняками, с узорчатыми наличниками деревянных домов, с затейливыми крылечками и с огородами почти в каждом дворе. И надо сказать, что большинству жителей это нравилось – сами себе хозяева, с огородом не пропадешь ни при каких реформах. А кому хочется хлебнуть шумной современности, садись на автобус или трамвай. Всего-то сорок минут, и вот тебе все прелести большущего города – с его витринами, бензиновой гарью, модными ресторанами и автомобильными пробками… Многие жители Малых Репейников работали в Ново-Груздеве, но вечером с облегчением спешили в родную тишину.

Большой и малый города соединяет дамба. По ней проложена трамвайная одноколейка (с разъездом на полпути), а рядом с путями – шоссе для машин. Дамбу с северной стороны омывает озеро Журавлиное – широченное и синее. Слева лежат обширные болота, которые называются Плавни. В Плавнях множество крохотных, как тарелки, озер, тростниковых зарослей и трясин. Воды Плавней и Журавлиного никогда не смешиваются, хотя за городом дамба кончается, и болота с озером примыкают друг к другу.

Малые Репейники лежат на обширном выпуклом острове, который называется Большой Лопуховый. Его, как и дамбу, с одной стороны охватывают Плавни, с другой – просторы Журавлиного озера. В озере и в Плавнях, кроме Большого Лопухового хватает и других островов – и крупных, и мелких: Малый Лопуховый, Индюк, Березовый, Катамаран, Кошкин Пуп… А у тех, что помельче, названий нет. Особенно много безымянных островков на обширных пространствах Плавней. Сколько точно, никто и не ведает. Рыбаки и охотники пытались составить карты, да ничего не получалось. Плавни местами совсем непроходимы. В дальние места пробраться можно только зимой, когда все застыло (но кому это надо, по морозу-то!), или по речке Гусыне. Речка петляет по Плавням, иногда разбиваясь на протоки, и впадает в Журавлиное озеро. На пути она часто сливается с мелкими озерами или совсем теряется в камышовых и ольховых джунглях, а потом опять выскальзывает под солнце… Впрочем, про Плавни, острова и речку Гусыню рассказ еще впереди. А пока…

Пока озабоченный Ига шагал по тропинке вдоль ветхого забора. В одном месте над забором, над лопухами и тропинкой нависала козырьком крыша сарая. Здесь на Игу упал с высоты утюг.

Давай твою лапу…

Ну, по правде говоря, утюг упал не совсем на Игу. Если бы точно на него, дальше и рассказывать было бы не о ком. Увесистый снаряд свистнул чуть впереди и врезался в лопухи прямо перед Игиными кедами. Ига замер. Он сразу увидел, что это утюг. Литой, чугунный, старинный. Ига побыл в замершем состоянии три секунды, потом вскинул голову.

Над ним на козырьке крыши стоял… стояла… стояло существо лет восьми-девяти. С прямыми, торчащими, как лучинки, волосами. В просторных шортах из полинялого трикотажа, в желтой, как у Иги футболке, только изрядно замызганной. Лицо на фоне яркого неба было не разглядеть.

– Ты что? Того, да? – Ига крутнул пальцем у виска.

– Я не нарочно, – отозвалось сверху существо. Тонко и в меру виновато, однако без большого испуга.

– А ну иди сюда, – велел Ига. Он был уверен, что виновник покушения тут же слиняет с крыши, только его и видели. Но тот послушно перебрался с сарая на верх забора и оттуда прыгнул в лопухи. И встал перед Игой. Вот, мол, я, делай что хочешь.

А что с ним было делать? Если бы настигнуть убегающего, то можно и пинка дать вдогонку. А с виноватым и беззащитным как быть…