Стража Лопухастых островов - Крапивин Владислав Петрович. Страница 32
Все посмеялись, кроме Иги. Иге слова Пузыря про южную границу напомнили о Степке.
Да что значит «напомнили»! Он и не забывал. Страшный Фанерный Выбор с его рапирой-иглой сегодня почти не вспоминался (может, не такой уж и страшный, фанерный все-таки), а Степкины тоскливые глаза так и застряли в уголке памяти, хотя порой их заслоняли другие заботы.
– Солома, можно я поищу тут на дворе кнамий шарик? Трава подходящая…
– Ищи на здоровье… А что, у тебя разве нет? Потерял?
– Степка потеряла, растяпа. Придется снова дарить. Сама она искать еще не умеет…
– А что, ты теперь, значит, ее крепкий друг? – поинтересовался прямолинейный Пузырь.
– Ну… значит, – сказал Ига. Потому что, если уклониться от ответа, шарик действовать не будет.
Деликатный Лапоть посмотрел на Пузыря с укором. А Генка Репьев спросил
– Почему ты ее с собой сюда не привел? Друзья всегда ходят вместе.
– Спит потому что. Вчера заблудилась, я ее еле нашел…
Кнамий шарик отыскался среди стеблей мелкой городской ромашки. Он был размером с рупную ягоду смородины. Из чистого стекла с чуть голубоватым отливом. Внутри дрожала крохотная искорка.
– Хороший экземпляр, – заметил Соломинка. – Скажи ей, чтобы не теряла больше…
– Скажу… Ребята, а не слыхал ли кто-нибудь: может, есть на свете шарики, которые выполняют очень важные желания?
Все запереглядывались. Никто о таких не слышал.
– Не… их не бывает, – сказал Пузырь почему-то с виноватой ноткой… А мудрый Ёжик подал голос из лопуховой чащи:
– Тогда слишком простой у всех жизнь была бы: нашел – загадал – исполнилось…
Он был прав, колючий шарик.
Соломинка глянул из-под медных волос. Он был здесь для Иги приятель больше, чем все остальные. Он спросил осторожно:
– А что, Ига, у тебя есть такое желание? Которое очень … – Мол, я понимаю, что речь идет не о новом компьютере, не о мопеде «Легенда»…
– Да не у меня! Опять же у нее, у Степки… – Ига поморщился от неловкости и жалости. – Вчера вечером вдруг загоревала: мама долго не едет. И спросила про такой шарик… для желания…
– Не бывает таких шариков, – со вздохом сказал Генка (его мама однажды тоже ездила в долгую командировку).
– А далеко живет ее мама? – поинтересовался Лапоть.
– Вообще-то рядом, в Ново-Груздеве. Но, когда привезла сюда Степку, уехала за тридевять земель, в Улан-Удэ, по делам своей фирмы. – Так сказал Ига, а сам подумал (уже не впервые): «Знаем мы эти «фирмы» и командировки, куда уезжают мамы, у которых нет мужей и которые оставляют детей бабке и деду…» Не совсем же ребенок он был, кое-что понимал в жизни. Хотя бы благодаря телевизору…
Генка Репьев достал из торчащих волос репей, подбросил его на ладошке, обвел друзей-приятелей глазами.
– А если попробовать лунноежелание ?
Все вопросительно уставились на Генку. А Пузырь сказал:
– Что это за фигня?
– Это, наверно, не фигня, – обстоятельно разъяснил начинающий поэт. – Я про него слышал от Валентина Валентиныча и от Якова Лазаревича. Я однажды пришел в музей по одному делу… ну, чтобы спросить, нет ли там старинной ручки для писания стихов. Хотя бы не насовсем, а на недельку… А они там сидели и разговаривали про свое детство. И пили чай. И меня позвали…
– А ручку-то дали? – перебил Пузырь.
– Дали. Деревянную, со стальным перышком. Только бесполезно, все равно лучше писаться не стало. Другое дело – перо от Казимира, которое Ига мне дал…
– Ты говори про желание, – нетерпеливо сказал Ига.
– Я и говорю. Они там вспоминали всякие считалки и заклиналки, которые у них в детстве были. И про лунное желание вспомнили… Если кому-то что-то очень-очень хочется, надо выловить из воды отражение круглой луны, перелить его в бутылку и разболтать. Получатся светящиеся чернила. Ими надо написать желание на бумажном листе. Лучше не простым пером, в гусиным. Потом надо сделать из листа кораблик и пустить его в какой-нибудь ручей. И сказать вслед заклиналку.
– Какую? – придирчиво спросил Пузырь.
– Любую. Какая придумается, лишь бы в рифму…
– Ну, ты сочинишь, ты специалист, – хмыкнул Пузырь. Генка не обиделся на хмыканье.
– Сочиню. И луна нынче как раз круглая…
– И перо у тебя есть, – напомнил Лапоть. И погладил в вырезе майки нарисованного белым репейного беркута.
– Есть… Только лунное отражение поймать очень трудно. Чтобы ловить руками, оно должно быть рядышком, перед тобой. А для этого надо, чтобы луна светила совсем с верхней точки неба, то есть из зенита. А она там почти никогда не бывает. Поэтому отражение видно только со стороны. Не дотянешься…
– Можно зацепить удочкой, – предложил Пузырь. Не поймешь, по правде или с подначкой.
Генка мотнул головой.
– На крючок оно не цепляется. Валентин Валентиныч и Яков Лазаревич… ну, когда были такие, как мы… они привязывали к длинной палке поварешку старались зачерпнуть луну издалека…
– И зачерпнули? – нетерпеливо спросил Лапоть.
– Зачерпнули, хотя и с трудом. И все сделали как надо. Я даже их заклиналку знаю, они ее до сих пор помнят. Только нам она не пригодится, для каждого раза нужна новая…
– А какая у них заклиналка была? – спросил Лапоть.
– Вот такая:
– Ну… и оно сделало? – спросил Ига и почему-то смутился.
– Не знаю. То есть они не знают. Они ведь не для себя загадывали, там было несколько человек. И вот, они для одного мальчика… А он очень скоро уехал, потому что это было во время войны с фашистами, и он был не здешний, а… как это? Э-ва-ку-ирный…
– Эвакуированный, – сказал Соломинка, который все знал.
– Да! То есть вроде беженца. В те дни его город как раз освободили, и он уехал с мамой…
– Наверно, загадывали, чтобы отец вернулся с войны, – насупленно сказал Ига.
Все промолчали, потому что были согласны.
Потом Пузырь все-таки счел нужным посомневаться:
– А может, ты, Генчик, все это сочинил своим фантастическим воображением? Знаем мы вас, поэтов. Придумаете, а потом сами верите….
– Нисколько не сочинил! Ёжик может подтвердить, он там был со мной… Иди сюда, только больше не колись… Помнишь историю про лунное желание?
Ёжик проворно приковылял и сказал, что помнит. И картавым голоском повторил заклиналку про ночные дали.
– Тогда надо попробовать, – решил Соломинка. – Между прочим, у нас дома есть подходящая поварешка. Почти волшебная. Наша бабушка рассказывала, что эту поварешку ее бабушке в детстве подарила одна колдунья, которая была родом из Польши, а потом приехала сюда. Ее звали Ядвига Кшиштовна. То есть Кристовна, но у поляков «эр» часто говорится, как «ша»…
«Великая Конструкция!.. Тьфу, Конструкции больше нет. Но все равно…»
– Эта Ядвига была прабабкой Домби-Дорритова!
Все приоткрыли рты.
– Ты откуда знаешь? – недоверчиво выговорил Соломинка.
Пришлось соврать:
– Чарли обмолвился, когда расспрашивал меня, что я чувствовал в ящике. Сказал: «Клянусь прабабушкой Ядвигой Кшиштовной, старой колдуньей, это удивительно…»
Вранье проглотили. А рассказывать о вчерашнем Ига по-прежнему не хотел. Пока…
– Значит, поварешка и правда колдовская, – с удовольствием подвел итог Соломинка. – Недаром вся такая старинная, из черного дерева, с узорами… Хорошо, что я не утащил ее в музей. Спросил у бабушки, можно ли, а она меня черенком по макушке… А я хотел на ту штуку выменять у директора старый лодочный мотор, который валялся на дворе.
– Мотор нам и так отдали, – вставил Лапоть.
– Да! Но я же не знал, что отдадут… А теперь поварешка пригодится. Уж из такой-то, колдовской, луна не ускользнет.
– Не ускользнет, – кивнул Генка. – Только обязательно надо, чтобы вода была гладкая. И чтобы ловить луну в чем-то круглом: в тазу, в бочке. Чем шире это круглое, тем лучше…