Полотно темных душ - Бергстром Элейн. Страница 33

Закрыв свою колдовскую книгу, он положил ее рядом с толстыми фолиантами и свитками Ивара, затушил огонь в очаге и задул свечи. Он уже столько раз поднимался в гостиницу по этой винтовой лестнице, что теперь ему не было нужды светить себе под ноги.

Узкий проход, которым заканчивались ступеньки, выходил в коридор сразу за одной из стен обеденного зала. Очутившись в этом коридоре, Джонатан услышал, как за стеной Ивар и Андор говорят о нем. У Стражей были свои тайны, может быть, и у этой семьи тоже есть свои секреты? Джонатан остановился и с любопытством прислушался.

– Джонатан должен найти себе какое-то дело, помимо того, чтобы заниматься с тобой, – послышался голос Андора, – иначе люди начнут интересоваться, что он тут делает. Уже начались кое-какие разговоры. Большую часть из этих слухов запустила, конечно, Маэв, как будто она и так не причинила парню немало беспокойства.

– Жон сказал мне, что он не вызывал волков. По его словам, они сами пошли за ним. Вожаком этих волков был огромный черный зверь.

– Неужели этой проклятой ведьме не достаточно жизни его матери?! – с горечью заметил Андор.

– Лейт сама выбрала, как ей поступить. Никто не принуждал ее.

– А Жон знает, что с ней случилось?

– Он считает, что она умерла родами. Так лучше для него.

Что все это могло значить? Может быть, его мать была убита? Мужчины за стеной упоминали Маэв, и Жон припомнил, что ей не разрешалось появляться в «Ноктюрне». Его разум быстро связал Маэв с его матерью и столь же быстро отверг эту идею. Это не заставило бы Стражей солгать ему.

Затем в голове его возникла вторая, еще сильнее обеспокоившая его идея. Может быть, его мать до сих пор жива. Если так, то почему она до сих пор не пришла к нему? Так он стоял в темноте и боялся даже дышать, чтобы Ивар не обнаружил его здесь, плачущим в темном коридоре. Выждав, пока мужчины прошли в кухню, Жон справился со своими чувствами и, приведя себя в порядок, вышел к ним.

– Теперь, когда вино процежено и разлито, мы думали о том, чем тебе можно было бы заняться в Линде, – сказал Андор.

Жон прикинулся удивленным.

– Охота, – в конце концов решил он. – С людьми мне тяжело, а вот охотиться…

Андор улыбнулся, подумав о деревенских девушках, которые в последнее время зачастили в гостиницу в неурочные часы, надеясь мельком увидеть Джонатана или услышать, как он поет, перебирая струны лютни. Затем улыбка исчезла с его лица, когда он припомнил о том неудовольствии, которое стало проявляться все чаще и чаще в высказываниях деревенских парней, которым не по нраву пришелся их новый соперник. Особенно злился Миша, разъяренный тем, что Сондра перестала находить приятным его общество.

– Тебе нелегко с людьми не потому, что ты не умеешь с ними общаться, просто у тебя слишком мало опыта. Но это пройдет, – подбодрил он юношу. – Я считаю, что по крайней мере одна охотничья команда захочет взять тебя с собой.

Захочет! Жону приходилось видеть, как они охотятся. Глупцы! Глаза юноши заблестели ледяным блеском, а губы превратились в белую бескровную линию.

– Я буду охотиться один. Я всегда так охотился, – заявил он.

– Только не в Тепесте. Слишком много охотников бесследно исчезли в здешних чащах.

– Перепела, белки, кролики – я могу охотиться на них с пращей на выгонах и не слишком удаляться от поселка.

Жон сосредоточил свое внимание на Андоре, мысленно приказывая ему согласиться, и поэтому он не слишком удивился, когда Андор кивнул. Способность внушать, так же как и магические способности, была у него с рождения. Люди обычно делали все, что он просил, как здесь, так и в крепости. С беспокойством он выслушал наставления Андора, касающиеся опасностей одиночной охоты, но ничто не могло заставить его передумать. Слишком много накопилось вопросов, которые требовали ответов, и найти эти ответы мог только он сам.

– Я начну завтра, в полях вокруг поселка, – сказал Жон, когда Андор закончил.

Ивар покачал головой.

– Ты начнешь здесь и сейчас, – сказал он, указывая пальцем вниз, где была пещера. – Среди моих свитков есть два, перевязанные черной ленточкой. Прежде чем ты в одиночестве отправишься бродить по этим холмам, прочти оба.

Этой ночью Джонатан почти не сомкнул глаз и поднялся задолго до рассвета. Когда он спустился по винтовой лестнице в пещеру, он спугнул крысу, которая с громким писком скрылась в тоннеле, которым никто не пользовался. Джонатан всегда удивлялся тому, что грызуны не портили свитки Ивара и не портили еды, которая оставалась на столе. Крысы были настоящим бедствием в библиотеке Лео, но Ивар, по всей видимости, нашел способ управлять их примитивными мозгами. Свитки уже лежали на столе, приготовленные Иваром, и Жон, протерев глаза и запалив свечи, принялся читать.

Первый манускрипт рассказывал о трех ведьмах, которые – как считалось – жили в Тепесте. Часть этой истории уже была известна Джонатану от Лео, но этот текст был гораздо более подробным. Могучие волшебницы, они принимали форму соблазнительных незнакомок или возлюбленных, заманивая ничего не подозревающих путешественников в свои сети. Эта история, однако, вовсе не испугала Жона, наполнив его решимостью поскорее овладеть еще большими знаниями, чтобы стать неуязвимым для их колдовства.

Во втором свитке он обнаружил гораздо более любопытные сведения. Ивар уже рассказывал Джонатану о проклятии Андора. Из свитка же он узнал, что Андор был не единственным существом-оборотнем в поселке. Женщина по имени Маэв подозревалась в том, что, будучи в союзе с тремя ведьмами, поставляла им новые жертвы из числа своих доверчивых любовников. По всей видимости, Ивар заставил Жона прочесть этот документ для того, чтобы предостеречь юношу от этой женщины. Одна деталь особенно поразила Жона: в волчьем обличье Маэв превращалась в крупного зверя с густым черным мехом.

В этом виде он уже встречал ее – она была вожаком стаи, которая шла за ним по пятам. И теперь он намеревался снова встретиться с ней – и довольно скоро.

Глава 11

«В дни между двумя полнолуниями жизнь не останавливается. Я ощущаю смену времен года, солнечный свет и непогоду, которая отражается в умах людей, окружающих меня. Мальчику снятся мрачные, тревожные сны, и это хорошо. Мрак заставит его прийти ко мне. Скоро он станет моим… »

Охотничья сноровка Джонатана намного превосходила умение всех остальных юношей Линде. Он обладал способностью сидеть столь неподвижно, что его добыча не подозревала о его присутствии до тех самых пор, пока камень не вылетал из его пращи. Он расставлял западни столь искусно, что их не могли обнаружить даже самые осторожные зверьки. Именно поэтому ему не приходилось слишком напрягаться, чтобы заслужить одобрение Андора. В постоялом дворе стало вдоволь разнообразной и дешевой еды, а коптильня на заднем дворе была забита запасами на зиму.

Настала пора собирать осенний урожай зерна. Жон пытался присоединиться к сборщикам урожая, но ему никак не удавалось поймать правильный ритм косьбы, чтобы хватило сил продолжать ее долго. И хотя деревенские охотники довольно ядовито прохаживались насчет его неловкости, Жон не обижался на их подшучивание; в этих язвительных насмешках было какое-то новое, непонятное дружелюбие, которого он не ощущал раньше.

Жители Линде никогда раньше не собирали столько бушелей зерна и не заготовляли впрок столько сена. Не приходилось им и сталкиваться с тем, чтобы на протяжении всей уборочной страды стояла идеальная для полевых работ погода, продержавшаяся на должном уровне даже во время осенней охоты на гоблинов, вплоть до праздника урожая.

Вокруг постоялого двора были возведены полотняные шатры и палатки. Как и дома вокруг, они были белого цвета, расписанные затейливыми цветами и гроздьями ягод. С центральных шестов свешивались разноцветные яркие вымпелы. Каждая семья поставила на праздничный стол цветы в вазах, пироги и печенье, а также выставила на продажу рукоделие и ткани. По случаю праздника в гостинице закололи свинью и зажарили ее целиком над углями, присыпанными свежими пахучими травами. Дирка нашпиговала мясо луковым соусом и мазала сверху джемом из облачных ягод до тех пор, пока не образовалась румяная, хрустящая корочка. Джонатан, выросший среди Стражей с их аскетическим бытом, никогда прежде не участвовал в таком роскошном пиршестве.