Инспектор снов - Кудрявцев Леонид Викторович. Страница 5
– С-с-с-сс… – Сын змеи выпустил через носовое отверстие воздух. – Инспектор снов. Я узнал тебя, ты – Гунлауг.
Усмешка скользнула в уголке пасти. Мелькнули острые, кривые зубы.
– Да, ты угадал. Так что же не нападешь? – спокойно спросил Гунлауг.
– Или испугался? Ты – доблестный рыцарь холодных пещер и удара из-за угла!
– Страх мне неведом. Но трогать тебя я не буду. Ты – добыча того, кто сильнее меня. Иди, иди, он тебя ждет…
– Где?
– Там, где ты этого меньше всего ожидаешь.
– Он меня убьет?
Сын Змеи иронически посмотрел на Гунлауга и ничего не ответил.
– Ну хорошо, – сказал тот. – А как он выглядит?
– Ты его узнаешь, – и повернулся чтобы уйти.
– Подожди.
– Ну? – угрюмо глянул на него Сын змеи.
– Я давно хотел поговорить с тобой. Почему ваше племя считает людей своими врагами?
Вместо ответа Сын змеи процитировал:
– «И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее: оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту…»
– Откуда? – удивился Гунлауг. – Ведь эту книгу я читал в одном из своих снов. Каким образом ты добрался до нее?
Сын змеи опустился на корточки, сделав знак Гунлаугу поступить так же. Потом, когда инспектор снов уселся поудобнее, он отогнул одну из роговых пластинок у себя на ноге и достал из-за нее две сигареты. Помедлив секунду, Гунлауг сигарету все же взял. Чиркнув спичкой все по той же пластинке, Сын змеи затянулся ароматным дымом и, выпустив его через ноздри, сказал:
– А почему ты считаешь, что никто не имеет права бывать в твоих снах? Впрочем, мы делали это очень осторожно и незаметно, стараясь, чтобы ты ни о чем не догадывался.
– Но зачем?
– Ну хотя бы затем, что любопытны.
– Погоди, тогда получается, что некоторые из вас умеют путешествовать по снам?
Сын Змеи кивнул.
– Для того, чтобы попасть в мир снов мы используем особые снадобья, которые известны только нашему племени. Надеюсь, ты не забыл, что в этом мире нет никого, кто знает травы лучше нас?
– А на людей ваши травы действуют? – спросил Гунлауг, с наслаждением вдыхая дым.
– Да. – Сын змеи ехидно улыбнулся. В этот момент он походил на охотника, который видит, как в один из расставленных им силков вот-вот должна попасть добыча.
Рука у Гунлауга дрогнула. Невесомое облачко сигаретного пепла унеслось прочь. Очень спокойно, инспектор снов спросил:
– Можно ли купить, выменять это снадобье?
Стеклянный заяц выскочил из-за кустов и, чутко поводя прозрачными, едва темневшими к концам ушами, от удивления подпрыгнул: чтобы человек и Сын змеи сидели рядом и разговаривали!… Стеклянный заяц высоко подпрыгнул и кинулся наутек.
Сын змеи молчал. Сигарета дымилась в его четырехпалой руке.
– Ну и как? – не выдержал Гунлауг.
– Нет.
Инспектор снов вздохнул почти с облегчением.
– Ты меня не понял, – неожиданно мягко сказал Сын Змеи. – Я сказал «нет», потому что снадобья тебе не нужны. Ты можешь победить черного мага и без них.
– Как?
Сын змеи выкинул окурок и встал.
– Мне пора.
Ветки кустов скрыли его горбатую фигуру, а Гунлауг еще сидел, думал и вдруг вскочил, затоптал сигарету, ударил кулаком по стволу дерева:
– Как же победить этого чертова мага?
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
К вечеру Гунлауг определил по солнцу, что маг изменил направление движения, и очень этому обрадовался. Второй город оставался в стороне. Теперь перед ним был только огромный лес, который кончался на границах владений ледяных гномов.
Инспектор снов уже вторые сутки ничего не ел. Ягоды и грибы попадались редко и не насыщали. С водой было проще, поскольку встречались неприметные, струящиеся по дну сырых логов ручейки.
Он привалился спиной к сосне и устало закрыл глаза. От голода кружилась голова. Эх, сейчас бы кусочек дичины на вертеле, а к нему стакан прохладного кисленького винца и вареной рассыпчатой картошки…
Гунлауг посмотрел вверх. Черная птица по-прежнему кружила в полукилометре впереди, словно ждала, когда он отдохнет и отправится дальше.
И он встал и отправился дальше.
Вот таким образом: вниз по склону, цепляясь за кусты, осторожно ставя ноги, чтобы, не дай бог, не споткнуться.
«Глупец. Неужели ты все еще надеешься?…»
Он не посмел ответить себе на этот вопрос, постарался его сразу же забыть.
ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ
…Гунлауг понял, что меч сломает его как картонную коробку, придавит к земле, придушит. Он прикинул расстояние до вершины холма, на который карабкался, и стиснул зубы. Ну, ничего. Шаг, еще шаг, вот так рукой, вот сюда ногу…
Все же он взобрался на эту вершину и меч не бросил.
Упал, некоторое время лежал неподвижно, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. Потом он осторожно освободился от меча и попытался сесть. Когда это удалось – Инспектор почувствовал радость. Он посмотрел направо и увидел птицу-лоцмана. Ей было худо. Наверное, не лучше чем ему самому. Лежала она на боку, дышала очень тяжело, и белая пленка наползала на ее глаза.
А вверху…
Словно поддразнивая, парила черная птица. Еще выше было жаркое безжалостное солнце и, приглядевшись, мастер снов увидел, как на секунду мелькнул в воздухе серебряный крючок солнечного рыбака и, конечно же, упал, не зацепившись…
Гунлауг покачал головой. Ну и упорный же этот солнечный рыбак!
Он знал, что на этот раз не встанет. Все, хватит. Он будет лежать на этом холме. Здесь так хорошо. И смерть здесь приятнее, чем… Он будет лежать, лежать… Ничто не заставит его идти дальше. Если этому черному магу так хочется – пусть приходит сюда сам. Дудки…
Он так решил. Да, он останется здесь.
И все же Гунлауг встал.
Его качало из стороны в сторону, но несмотря на это, он двинулся вперед и начал спускаться с холма. Птица-лоцман судорожно вцепилась в его плечо коготками, запрокинула клюв. Правда, Гунлауг знал, что она умрет только тогда, когда умрет он.
Потом инспектор снов вспомнил, что забыл свой меч на вершине холма. Однако ноги его несли вперед и вернуться за мечом не было сил. В конце концов, у него есть еще нож. Тоже оружие.
Мир качался, сознание меркло и вновь выныривало из небытия. Он давно уже не следил за черной птицей, не знал куда шел. Он двигался, и этого было достаточно.
Возможно, Гунлауг давно уже ходил по кругу.
Глаза заволокло красной мглой. Она сменилась серебристой звездной летящей дымкой. Гунлауг очнулся, потому что упал, ударился о землю и увидел перед самым носом большой спелое яблоко.
Мираж!
Протянув руку, Гунлауг схватил это яблоко. Он лежал на боку и рассматривал его, поражаясь какое же оно красивое, потом опомнился и, нежно прижав губы к тугой кожуре, осторожно надкусил.
Яблочный сок…
Боже мой, откуда в этом лесу взялась настоящая, всамделишная яблоня?
Неважно! Он ел. Ел, ел. Остановился Гунлауг почувствовав только смертельную тяжесть в животе.
Его вырвало.
Он отполз в сторону, хотел что-то обдумать, но на это уже не хватило сил, поскольку солнце клонилось к горизонту…