Мой отец — Лаврентий Берия - Берия Серго Лаврентьевич. Страница 80

Ты еще встретишься, читатель, с Дональдом Маклином и Джоном Кэрнкроссом в главе «В лабиринтах разведки», а пока вспомним еще одного англичанина, работавшего в те годы на Советский Союз. Алан Нанн Мей, просоветски настроенный английский ученый, занимался ядерными исследованиями в Канаде с сорок второго года. На вербовку он пошел по личной инициативе. Было это почти в конце второй мировой войны.

С Меем работало ГРУ. Когда в одну из встреч агент принес секретный доклад о ядерных исследованиях, информацию о бомбе, сброшенной на Хиросиму, и образцы обогащенного урана, резидент военной разведки в Оттаве был потрясен. Впрочем, это чувство, рассказывают, за период сотрудничества с Меем полковнику ГРУ пришлось пережить еще не раз — за работу с такой агентурой разведчик получил один за другим два боевых ордена…

Вспомним и выдающегося ученого-физика, эмигранта из Италии Бруно Понтекорво. По данным Первого главного управления КГБ, ученый-ядерщик начал передавать совершенно секретную информацию о работах западных коллег в 1943 году, когда работал в монреальской англоканадской группе, занимавшейся атомными проблемами. Специалисты считают, что он, как и Клаус Фукс, внесли особый вклад в обеспечение СССР важнейшей разведывательной информацией.

Но только ли они? И в СНГ, и на Западе до сих пор немало кривотолков о физике, имевшем агентурный псевдоним «Персей». По некоторым данным, подтвержденным бывшими разведчиками, этот человек начал работать в «Манхэттенском проекте» еще за полтора месяца до приезда в США Клауса Фукса. Кто он, остается пока только гадать. Особый интерес вызывает то обстоятельство, что, по заявлению Анатолия Яцкова, советский разведчик, к счастью, жив. Этим, мол, и объясняется все остальное…

Да, драматическая история проникновения советской разведки в тайны ядерной программы Соединенных Штатов Америки или, как кто-то довольно точно заметил, «расщепления» американского атома, до сих пор полна тайн и загадок. И хотя «холодная война», кажется, позади, а участников тех далеких событий остались единицы, ни на Востоке, ни на Западе «карты» раскрывать, похоже, не спешат. Что ж, видимо, у спецслужб есть на то какие-то лишь им ведомые серьезные причины.

Сегодня уже почти никто не помнит, что у нас с союзниками существовала договоренность об обмене секретной военной и технологической информацией. Такое соглашение было подписано еще в начальный период войны. Увы… Уже летом сорок третьего Рузвельт и Черчилль на встрече в Квебеке подписали секретное соглашение о совместных работах в области ядерной энергетики. Был там один любопытный, имеющий прямое касательство к СССР пунктик — союзники договорились не посвящать в свои секреты третьи страны… Как мы уже знаем, «за бортом» атомной проблемы Советский Союз оставить не удалось — научная, политическая, военная разведка работала превосходно. После успешных испытаний первой советской атомной бомбы Игорь Васильевич Курчатов даже написал специальное письмо, в котором от имени ученых благодарил разведчиков…

Выдающиеся ученые… Выдающиеся разведчики… У каждого из них в истории создания советского ядерного щита свое, особое место. Пожалуй, лишь один человек вычеркнут из списка создателей оружия XX века. А ведь именно он, мой отец, тогда, полвека назад, оказался на острие ядерной проблемы. И что бы ни писали сегодня о бывшем председателе Специального комитета, за грандиозный проект отвечал перед страной именно он. Это в его руках был сосредоточен и колоссальный научный потенциал, и разведка. Так стоит ли переписывать прошлое?

После освобождения из тюрьмы мне, к сожалению, всего лишь дважды довелось встречаться с Игорем Васильевичем Курчатовым. Мы много говорили и о роли моего отца в создании ядерного оружия, и о том по-своему замечательном времени, когда в сложнейших условиях в беспрецедентно короткие сроки усилиями советских ученых была решена глобальная проблема. Тогда и узнал от Игоря Васильевича, как его, Бориса Львовича Ванникова и многих ученых, участвовавших вместе с моим отцом в реализации ядерного проекта, вызывали к себе Маленков и Хрущев и требовали: «Дайте показания на Берия! Партии необходимо показать его злодейскую роль».

Как и Курчатов, большинство ученых, знавших отца по совместной работе многие годы, в этом спектакле участвовать отказались, и я лишний раз убедился в честности и порядочности этих людей. Могу лишь догадываться, чего каждому из них это стоило. Но это был подвиг….

Пожалуй, единственное, в чем им пришлось уступить, так это не предаваться публичным воспоминаниям… Но с этим они вынуждены были считаться.

Прошло уже много лет, но я, повторяю, с теплотой вспоминаю ученых, работавших с отцом. Для меня важно, как ОНИ, люди, хорошо знавшие его, видевшие его в самых критических ситуациях, отзывались о нем, как добивались моего освобождения из тюрьмы, как стремились помочь… Я не мог принять от этих людей материальную помощь, потому что в самые трудные для себя времена считал это неприемлемым, но моральная поддержка, а я ее ощущал постоянно, была для меня крайне важна. Наверное, читатель меня поймет…

Глава 9. Тайна великой княгини

На этой записи дневник последнего российского монарха обрывается — через несколько дней Николая II, всю его семью и приближенных расстреляли.

О трагической судьбе царской семьи сейчас пишут и говорят много. Могу в связи с этим рассказать одну любопытную историю, приключившуюся со мной спустя три или четыре года после войны…

Но прежде напомню читателям некоторые подробности, связанные с находкой под Екатеринбургом останков Николая II и его семьи.

1991 год. Мировая пресса сообщает о сенсационной находке вблизи Екатеринбурга. Около года в России ведется кропотливая работа по изучению останков девятерых погибших от пуль и штыков людей. Российские ученые проводят экспертизы на установление возраста, пола найденных и воссозданных скелетов, осуществляют компьютерное фотосовмещение прижизненных снимков и снимков черепов. Главный судмедэксперт России Владислав Плаксин заявляет, что из девяти скелетов монаршей семьи и ее окружения идентифицированы останки Николая II, царицы Александры Федоровны и доктора Боткина. Якобы к такому же выводу пришли и американские специалисты из штата Флорида.

1992 год. В Екатеринбурге закладывают первый камень в основание храма-памятника на месте расстрела царской семьи. Вопреки ожиданиям, на Урал не прибыли Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II и члены великокняжеской семьи Романовых. Патриарх заявляет, что пока нет ясности в канонизации Николая II и всех членов его семьи, он не может присутствовать на закладке камня храма, что, по сути, возводит погибших в ранг святых. Объяснение кривотолков не вызывает. А что же члены великокняжеской семьи? Их-то заявление и вызывает настороженность: «Не хотим давать повод общественному мнению, которое свяжет наш приезд с признанием останков, найденных в окрестностях Екатеринбурга, останками царской семьи. Есть сомнения…»

Впрочем, одинокий тревожный звоночек многоголосая пресса не замечает. Расставаться с такой сенсацией, похоже, никому не хочется. Предполагаемые останки берутся под государственную опеку, о чем заявляет Президент России Борис Ельцин. Пресса СНГ сообщает, что именно с такой просьбой обратилась к Борису Николаевичу вдова Великого Князя Владимира Кирилловича Великая Княгиня Леонида Георгиевна.