Досье на невесту - Ларина Арина. Страница 16

Примерно через час, когда голубки помирились и вяло обсуждали, стоит ли Марине знакомиться с мамой, заверещал мобильник.

– Викулишна, – Марина начала шарить рукой по полу в поиске сумочки.

– Это что – флюиды?

– Нет, я на нее звонок выставила, темнота ты дремучая!

Дима с интересом слушал проигрыш к Сердючке «Если вам немного за тридцать» и веселился.

– Как думаешь, у них с Ромой получилось? – Он уже начал одеваться, а Маринка все никак не могла откопать в недрах сумочки телефон.

– Уезжали вроде вместе. Если твой Рома не совсем лох, то получилось. Кстати, мне показалось, они друг другу подходят, – пробубнила она наконец, уцепив телефон. – Да!

Трубка булькала и клокотала. Послушав пару минут, Бульбенко раздраженно перебила:

– Какое расписание, Вик? Ты не в себе? Середина лета! Судя по теме, Рома от тебя сбежал по пути домой… Ах, не хочешь говорить! Скажите, какие мы! Куда ты его дела, балбесина?

– Обычно Рома не сбегает, – встрял Дима. – Это надо сильно постараться, чтобы он свалил.

– Ну, Викуля может, – вздохнула Марина, бросив мобильник на мягкий пушистый ковер. – Обалдеть, с нее мужики, как вода с жирного, стекают.

– Маришик, мне пора. Ты как: останешься, или тебя куда-нибудь подвезти? – Он не дал ей развить тему о Викиной неприспособленности.

– Вот еще. Вези меня домой, а там посмотрим. Что я тут забыла? Квартиру твою сторожить, что ли?

Когда они расставались, Дима примирительно сказал:

– Солнце, ты не обижайся. Я же о тебе беспокоюсь. Незачем тебе с моей маман знакомиться. Это аттракцион не для слабонервных. Она вбила себе в голову, что вы все охотитесь за ее деньгами, поэтому никого ко мне не подпускает.

– Что значит «вы все»? – взвизгнула Маринка, едва не выпав на асфальт.

– Ну, – смутился Дима, – в смысле девушки. У меня сейчас, кроме тебя, никого, но до тебя-то были. И опыт знакомства их с мамой был, поэтому я тебя берегу. Живи спокойно и счастливо.

– Спасибо за заботу, – прошипела Маринка. – Это мы сейчас, надо понимать, навсегда прощаемся? Дескать, счастливого пути, попутного ветра и скатертью дорога?

– Ты что? – Дима никак не мог привыкнуть к резким перепадам Маринкиного настроения и каждый раз тушевался, когда она начинала истерично орать и отпихивать его руки. Его предыдущие подруги переходили в состояние штопора плавно, медленно набирая обороты и громкость. – Я до завтра попрощался. Кроме испорченного настроения, это знакомство тебе ничего не даст.

– Я тебя люблю, – неожиданно ласковый и нежный голос только что оравшей Марины был как холодное после горячего. Дима пару раз моргнул и неуверенно поцеловал подставленную ему щечку. – Просто ты мне очень дорог, понимаешь? Нет, ты не понимаешь. Ты не представляешь, что я к тебе чувствую. Разве любовь можно измерить деньгами. Как это низко, подозревать меня…

– Да что ты, Мариша, я и не думал. Я говорю, мама моя…

– Я люблю тебя, – повторила Маринка, красиво взмахнув ресницами и положив его руку на свою крепкую грудь. – Чувствуешь? Это твое.

– Ага, – неуверенно кивнул Дима, прикидывая, что именно ему сейчас подарили. – В каком смысле?

– То, что внутри, твое, только твое, – ей уже наскучила эта красивая сцена, которая затянулась из-за крайней непонятливости кавалера и рисковала превратиться в фарс. Достойно и прочувствованно разжевать всякие романтические недомолвки еще никому не удавалось.

Его вдруг бросило в пот при мысли, что она намекает на беременность.

– Внутри – где? – голос сел от волнения.

– Здесь, – хихикнула Маринка. – Надеюсь, ты понимаешь, что я не про грудь, в которую ты вцепился, – отпусти, кстати, тебе что, ночи не хватило? – а про сердце. Если ты уйдешь, оно уйдет вместе с тобой, и я умру, потому что в груди будет пусто.

– А, – Дима так обрадовался, что не почувствовал накала страсти и романтизма выступления. – Это отличные новости, просто отличные!

– Чего ты развеселился-то? – изумилась Марина, перестав говорить с придыханием и закатывать глаза.

– Ты очень красиво сказала, – абсолютно серьезно сообщил ей кавалер. – Мне понравилось.

– Тогда похлопай, – она махнула рукой. Речь прошла мимо этого мужлана. Кто бы мог подумать, что он такой приземленный!

Похлопал он ее по круглой попке, на чем они и разошлись, как в море корабли. Причем Дима уехал, довольный невнятным, но красивым признанием в любви, все-таки лестно услышать такое от эффектной симпатичной девушки, а Маринка, наоборот, побрела домой в растрепанных чувствах. Дело было даже не в том, что Митя не оценил высоты продемонстрированных ему чувств. Все было намного серьезнее: он даже не планировал знакомить ее с родителями, то есть считал этот контакт лишним телодвижением. Конечно, какой смысл нервировать маму наличием временной девицы! Ведь именно временные подружки проходят по касательной, не задевая чутких мамаш, бдящих на границе семейного счастья своих отпрысков. Ужас ситуации состоял в том, что она была временной! Просто эпизод, статистка, недостойная внимания его всемогущей маменьки!

Марина разъяренно пнула ногой косяк. Как бы не так! Только она решает, имеют ли их отношения право на продолжение. В кои-то веки подвернулся достойный кандидат в женихи, и на тебе!

– Мариша, что у нас с лицом? – вместо приветствия поинтересовалась мама. – Крах на Нью-Йоркской бирже?

– Очень смешно! Может, я залетела!

– Вот это действительно смешно, – хмыкнула мама. – Что-то мне подсказывает, что этот факт тебя не потрясет. Тем более что ты у меня девочка умная и предусмотрительная.

– Именно! – Марина тряхнула медным хвостом. – Он даже не представляет, до какой степени я умная и предусмотрительная!

– Только не вздумай ловить этого пресловутого «Его» на беременность. Дохлый номер, – на всякий случай предостерегла Элла Максимовна, удаляясь в глубину квартиры. – Кстати, приведи юношу на смотрины. Надеюсь, это именно юноша, а не столетний гриб, ворочающий миллионами…

Вику терзали муки совести, и причиной тому было собственное необдуманное поведение. Она периодически тихо рычала на маму, заводившую разговоры о порче и нетрадиционных решениях вопроса, и грызла соленую соломку. Не хотелось ничего: ни гулять, ни смотреть телевизор, ни читать.

«Превратиться бы в улитку, заползти в свой домик, и чтобы никто не лез», – уныло размышляла она, с отвратительным скрипом водя пальцем по стеклу. За окном плыла свежесть летнего вечера, наполненного ожиданием чего-то светлого и пронзительно-радостного. Только не для нее.

– Викуля, иди сюда, такая передача интересная, – ненатурально-натянутым голосом позвала мама. Тон стоил того, чтобы проверить, какую пакость замыслила родительница.

В экране расплывалось щекастое лицо ярко накрашенной женщины неопределенного возраста. Вика честно попыталась вникнуть в суть повествования, озвучиваемого крепко прокуренным низким голосом неизвестной дамы. К своему полнейшему изумлению, она вдруг поняла, что, складывая в кривой штабель слова и фразы выступавшей, она никак не может уловить смысл, теряющийся в сложных конструкциях и хитросплетениях терминов. Общее ощущение было таким, что человек говорит что-то умное и весомое, но поймать мысль не удавалось. Мама смотрела настолько внимательно, что даже приоткрыла рот от напряжения, впитывая каждый звук, и Вика почувствовала себя умственно отсталой, удвоив внимание. Когда вместо лица появились ноги в непонятной квадратной ванночке с жидкостью, она продолжала напрягаться, чтобы вникнуть. Ноги подергивались, словно от ударов тока, а жидкость заклубилась темно-коричневой мутью.

– Что ты так уставилась? – недовольно поинтересовалась Екатерина Андреевна.

– Ты же сама сказала, что передача интересная, вот и пытаюсь въехать!

– И как, получается? – в голосе мамы сквозил подозрительный сарказм.

– А что?

– Ничего! Это реклама!

– А почему ноги дергаются и вода грязная? – только и смогла выдавить из себя Вика.