Молодая жена на испытательном сроке - Ларина Арина. Страница 42

В кармане затрясся мобильник:

– Аня, это вы? – прошептал мучительно знакомый голос.

– Говорите громче, вас плохо слышно, – раздраженно крикнула она, сомневаясь, что этот безумный день когда-нибудь закончится.

– Это Ольга Ивановна. Я громче не могу, она услышит!

– Кто такая она?

– Ваша фурия-свекровь!

– Бывшая, – машинально поправила говорившую Аня и тут же все вспомнила.

Ольга Ивановна была агентом по недвижимости. Эту активную старушку ей порекомендовали знакомые, сказав, что бабулька, несмотря на преклонный возраст, филигранно решает сомнительные вопросы и разменивает абсолютно неразмениваемые квартиры. Проверив ее по базе, Аня сначала ужаснулась: бабка была едва ли не ровесницей паровоза, но когда та в парике и на шпильках подкатила на встречу в новенькой перламутровой «десятке», Анины сомнения рассеялись.

Потребовав копии всех документов, Ольга Ивановна уже через десять минут вынесла свой вердикт: размен реален.

– Вы хотите просто разъехаться или желаете оставить о себе долгую память? – без обиняков поинтересовалась она.

Анька, засмущавшаяся вводить постороннего человека в курс дела, обрадовалась такой постановке вопроса и радостно подтвердила: да, и не просто память, а памятный обелиск, желательно, групповой, и, желательно, интернациональный!

– Сделаем, – кивнула Ольга Ивановна. – Только быстро не обещаю. Если без памятных подарков, то можно и за неделю, если же с мемориалом, то как получится.

– С мемориалом, – мечтательно закатила глаза Анька. – Я не злопамятная: отомщу и забуду!

И вот, похоже, свершилось. Хоть что-то хорошее в этом гнусном дне. Она взбодрилась и пожалела, что не освежила макияж. Акт мщения должен был запомниться обидчикам не только самим фактом превращения ее бывшей квартиры в коммуналку, но и ее прекрасным, торжествующим лицом, дышащим праведным гневом и жаждой справедливости…

– Дамочка, приехали, – водитель испытующе смотрел на гримасничавшую на заднем сиденье брюнетку. Судя по всему, она ехала кого-то убивать. Или уже закапывать. Знал бы он, насколько близки к истине его предположения!

Дверь была нараспашку. В глубине маячили какие-то фигуры и слышалось визгливо-испуганное лопотание свекрови. Двое мужчин стояли на лестнице. Они смолили какие-то невероятно вонючие цигарки и смачно сплевывали на пол, радостно гогоча. В ее бывшей квартире было многолюдно, шумно и накурено. Бледный Андрей смурной тенью ходил за крупной горластой женщиной, перемещавшейся по квартире в грязных сапогах и лиловом пуховике нараспашку. Из-под пуховика свешивалась длинная мятая юбка, обильно разукрашенная люрексом и крупными пестрыми цветами. К огромному Анькиному сожалению, внешность у нее была совершенно славянская, но говорила тетка на какой-то чудовищной помеси русского и другого, неизвестного языка, вставляя периодически четкие непечатные выражения, выговариваемые без единого намека на акцент. Следом за Андреем волочился высокий сутулый дядька неопределенного возраста. Он мог быть с одинаковым успехом и теткиным мужем, и отцом. То ли он чем-то болел, то ли его регулярно недокармливали, но он напоминал скелет, который резвящиеся старшеклассники смеха ради обрядили в клетчатую рубаху и синие брезентовые штаны.

Ольга Ивановна, пытаясь заглушить возражения бывшей Анькиной свекрови, хорошо поставленным голосом излагала какие-то юридически обоснованные истины, суть которых сводилась к тому, что Марию Сергеевну спросили об ее мнении исключительно из вежливости, а по сути ее отношение к происходящему никого не волнует. Если она желала выкупить часть квартиры, принадлежащую бывшей невестке, то надо это было сделать раньше. Но, поскольку уважаемая Мария Сергеевна отказалась от сделки не только в грубой устной, но и в письменной форме еще полгода назад, то ее просят удалиться с чужой жилплощади и тихо сидеть на своих квадратных метрах, не сотрясая хрупкую психику будущих соседей сомнительным словарным запасом.

В кухне круглозадый, толстенький мужичок задумчиво щупал трубы под раковиной и невнятно ругался, освещая свои манипуляции маленьким фонариком. Две голосистые тетки весело рылись в огромной куче вещей неизвестного назначения, сваленной посреди бывшей Аниной комнаты. Они обменивались непонятными репликами и, судя по всему, были очень довольны. В общем, тихая и уютная квартирка, в которой когда-то молоденькая Аня собиралась построить свое семейное счастье, сейчас напоминала потревоженный муравейник.

Увидев Аню, Ольга Ивановна с облегчением вздохнула и радостно оповестила всех присутствующих:

– А вот и хозяйка!

– Какая она хозяйка! – тут же вступила в прения Мария Сергеевна. – Она тут давным-давно не живет. Ответственная квартиросъемщица – я!

– Съемщица? – задумчиво повторил тощий дядька, обкатав понравившееся слово на языке. – Это хорошо.

– Кому хорошо? – на всякий случай решила уточнить воинствующая бабка, не ожидавшая такого благосклонного отношения интервентов к своей персоне.

– Нам хорошо, – довольно щурясь, проговорил он. – Раз съемщица, то съезжай, потому как мы тут теперь хозяева.

– Я сейчас милицию вызову, – побледнел Андрей, с ненавистью глядя на Аньку.

– Зачем? – удивилась Ольга Ивановна. – У нас все по закону. Люди пришли смотреть квартиру, 23:00 еще не скоро. Если покупателям все понравится, то завтра же будем оформлять сделку.

– Мне плохо, – решила изобразить обморок Мария Сергеевна.

– Во, – обрадовалась тетка в пуховике, повернувшись к своему спутнику. – Бабка-то совсем плохая, со дня на день помрет.

– Так сын вон еще есть, – задумчиво протянул скелетообразный мужик, после чего все молча уставились на Андрея. Он прислонился к стене и начал медленно по ней сползать под «доброжелательными» взглядами будущих соседей.

– Тоже хилый, долго не протянет, – с надеждой констатировала тетка и вопросительно посмотрела на Ольгу Ивановну.

– Этого я вам обещать не могу, – честно тряхнула париком агентша.

– А нам и не надо. Мы в обещания не верим, – гоготнул круглый дядька, прикатившийся из кухни. – Мы люди простые, привыкли все своими руками… Кстати, трубы гнилые. Так что надо бы скинуть за ремонт, – нелогично закончил он свое тезисное выступление и с удовольствием продемонстрировал присутствующим свои «золотые руки» с короткими толстыми пальцами, похожими на сосиски в траурной окантовке черноты неизвестного происхождения. Мария Сергеевна перестала изображать умирающую и начала громко и часто икать.

– Ам! – гаркнула на нее толстуха и тихо пояснила моментально заткнувшейся бабке: – Укушу!

Народное средство подействовало моментально. Икать она перестала, но теперь, по идее, должна была начать заикаться.

Аня наслаждалась. За этот спектакль было бы не жалко и заплатить. Мысль о том, что бывшие родственники отныне будут жить в столь теплой и веселой компании, будоражила ее воображение. Жалость, на мгновение кольнувшая ее, тут же улетучилась, едва она вспомнила, как лежала в роддоме. Ее тогда никто не пожалел…

– Хозяйка, скинешь? – улыбнулась золотыми зубами тетка.

– Подождите, подождите, – зашевелилась Мария Сергеевна.

– Подождем, – миролюбиво согласилась тетка и выжидательно уставилась на набирающую воздух бабку.

– А как это, позвольте, мы тут будем жить в трех комнатах? – И она победоносно взглянула на Ольгу Ивановну: – В каком, простите, количестве и каким образом?

– А что количество? – словоохотливо пояснил тощий. – Я, да жинка, да сестры ейные, да брательник мой, ну и дети еще. Разместимся, не сомневайтесь! Мы все в вагончике жили, и то ничего! Места на всех хватит. Не волнуйтесь!

Аньке захотелось его расцеловать. Даже в самых смелых мечтах она не могла бы себе представить более радужной перспективы. Злорадная улыбка, которую она с превеликим трудом пыталась сдержать, щекотала губы.

– Да нет, я как раз волнуюсь! – взвизгнула бывшая свекровь и повернулась к ней: – Интересно, как это ты полторы комнаты продаешь?