Муж для девочки-ромашки - Ларина Арина. Страница 29

Потом Надя долго носилась за Викой по подземным коридорам, ужасаясь про себя ходам и лабиринтам, которые ей придется досконально изучить, чтобы не заблудиться. Через пару часов у нее уже был бэйджик с надписью Nadya и фотографией, на которой Надюша безумно себе нравилась, шкафчик на двоих с Викой и мешковатая униформа. Работать предстояло в службе приема, или, как следовало говорить правильно, reception.

– Место хлебное, сюда все лезут, а взяли тебя. Радуйся, соответствуй и бери от жизни все. Со своими принципами не лезь, работай как все, и будет тебе счастье.

– В каком смысле?

– Вопросы задавай только по существу, а то люди тебя боятся будут. И вообще тут все интеллигентные и культурные, но сожрут и не поперхнутся. Годик поработаешь, потом я тебя перетащу в приличное место.

– А тут неприличное? – заволновалась Надюша.

– Еще раз повторяю – все вопросы только по существу. Ты на напряженку внимания не обращай, у них сегодня шесть человек уволили, так они сейчас всех боятся и в каждом подозревают стукача. Здесь люди работают и зарабатывают. Как могут. Хочешь быть белой и пушистой, тебе не сюда, а на клумбу с одуванчиками. – Вика впихнула подругу в небольшое помещение, заставленное столами и забитое людьми: – Коллеги, у вас новенькая!

Быть новенькой всегда плохо. Это тяжело морально. Новый человек – это инородное тело, которое однородная сработавшаяся среда норовит вытолкнуть. Очень важно успеть ассимилироваться до того, как тебя окончательно выживут. Новенький – это червивая ягода в компоте, неизвестный гриб в корзине грибника среди опят и лисичек, соленый огурец на бисквитном торте. Примерно так и чувствовала себя Надюша, ощущая напряженные, ощупывающие взгляды.

– Калека калеке рознь, – философски заметила симпатичная блондинка лет сорока и приветливо улыбнулась. – Но мы рады.

Судя по выражению глаз, рада она не была. То есть она была даже напугана, чем страшно удивила Надюшу. Повисла пауза, стремительно отдалявшая Надю от коллектива.

– Товарищи, простите, что прерываю вашу скорбную минуту молчания, – хмыкнула Красовская. – Это наш человек, так что можно расслабиться. Меня все правильно поняли? Никто засланных казачков в ваши революционные ряды не внедряет. Это моя лучшая подруга и протеже. Я сама тут начинала и все понимаю. Надеюсь на вас, други мои. Девушка хочет работать и зарабатывать. Я правильно глаголю, Иванцова?

Надя подобострастно кивнула.

– Вот. Все всё правильно поняли? Девочку не обижать, не обделять, обучить всему. Ежели что не так, жаловаться тоже мне, а не устраивать темную.

Надюше стало жутко. Было такое ощущение, что ее запихивают в клетку к хищникам и без особого успеха уговаривают их не есть дичь, так как она невкусная.

– Иванцова, ты готова вступить в ряды нашего братства? – строго спросила Вика и сдвинула брови.

Надя снова кивнула. А что оставалось делать? Долг тридцать тысяч, дома мама, в анамнезе – непоправимая глупость, исправить которую уже нельзя. Тут на что угодно согласишься, даже и спрашивать незачем, что к чему. Надо так надо.

– Тогда распишись кровью, – нечеловеческим голосом прошептала Вика. Надя отшатнулась.

– Викуль, а у протеже твоей с юмором как? – безнадежно поинтересовался худой высоченный парень, похожий на дятла, вытянутого в длину.

– Нормально у нее с юмором. И с мозгом тоже. Просто она стесняется сегодня. Иванцова, не позорь меня, пошути что-нибудь.

– Анекдот подойдет? – безнадежно спросила Надюша. Она выпала из струи общения и никак не могла вернуться. Хор пел нечто жизнерадостное, а она все пыталась доисполнять траурный марш.

– Нет, лучше частушки, – с чувством рявкнула Вика. – Народ, перестаньте пылесосить девушку взглядами, у нее сейчас последняя соображалка отсохнет. Вы свою трагедию уже пережили, бомба дважды в одну воронку не падает, так что давайте уже возвращаться к нормальной жизни. В общем, завтра Надежда выходит на работу в тестовом режиме. Пусть утренняя смена берет ее под крыло как свою. Физкультпривет, ударники!

Душевного прощания не получилось. Надя пятилась к дверям, кланяясь на манер хорошо воспитанной японской женщины, а будущие коллеги продолжали разглядывать ее так, словно она была малопонятным агрегатом с надписями на неизвестном языке.

– Надь, ты чего ведешь себя как дура? – рассердилась Вика. – Одичала совсем, с людьми общаться разучилась. Первое знакомство, оно самое важное.

– А чего они там такие странные? Я вообще ничего не поняла, – оправдывалась Надя. – Там, что ли, умер кто?

– Почти. Целую смену поймали.

– Как это?

– Надя, так! Они не сдали часть денег, а их на этом поймали!

– Украли, что ли?

– Нет, просто не сдали. Сотрудничество должно быть обоюдовыгодным. А зарплата здесь не фонтан. Поэтому остаток люди добирают сами.

– Как? – изумилась Надя, на мгновение представив, как она, недовольная зарплатой, заходит к клякмановской бухгалтерше и зачерпывает из стола недостающее.

– Это тебе завтра объяснят. Тебе деньги нужны?

Деньги были не просто нужны. Они нужны были позарез, поэтому Надя застенчиво спросила:

– Я так и не поняла, какая тут зарплата.

– Пятьсот.

– Так мало! – ахнула Надюша. Она почему-то была уверена, что платят здесь хотя бы в два раза больше.

– Мало? А что, у своего Клякмана ты больше получала?

– Меньше. Но мне этого не хватит! – в отчаянии выкрикнула Надя. Это было ужасно.

– На что не хватит?

– Вика, не спрашивай, пожалуйста! – взмолилась Надюша. – Я не могу объяснить подробности! Не могу.

– Да пожалуйста, – пожала плечами Вика. – Надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь, и это не какая-нибудь ерунда, которая решается, если обмозговать. Может, посоветуешься с умными людьми?

– С кем? – безнадежно махнула рукой Надюша.

– Нормальная постановка вопроса, – обиделась Вика. – А хотя бы со мной. А то заинтриговала, я ж теперь спать не буду.

– Нет. Я не могу. Это не моя тайна.

– О, я так и знала, что с этим троллейбусным хмырем будут проблемы. Он уже на тебя свои заморочки повесил! – понимающе кивнула Красовская.

– Да он вообще здесь ни при чем!

– Ну, если это мамашины проблемы, то пусть она, вся из себя такая сильная, мудрая и умная, решает их сама. Или это со здоровьем? – вдруг забеспокоилась Вика.

– Да нет же! Нет! Перестань выпытывать! Все твои хитрости как на ладони. Ни в жизни не угадаешь, так что и не пробуй! – разозлилась Надя.

– Все. Все. Молчу. Только насчет денег успокойся. Во-первых, на стойке чаевыми набегает приличная сумма, во-вторых, левые деньги, в-третьих, можно подрабатывать переводами. Тоже хорошо платят.

– А у меня хотя бы тысяча будет получаться? – робко спросила Надюша.

– Будет, будет, только веди себя правильно.

– Я буду, честное слово, буду!

Жизнь изогнулась причудливой петлей, то ли собираясь вывести Надю на поверхность, то ли удавить, чтобы не мучилась.

Свидание с Валерой прошло как-то сумбурно. Утомленная перипетиями тяжелого дня, Надежда никак не могла отвлечься от мыслей о деньгах, о новой работе, о предательстве отца, потянувшем цепь неприятностей. В результате отвечала невпопад, вяло улыбалась на шутки, машинально кивала в такт Валериному голосу, а в итоге вдруг осознала, что они едут к нему домой.

– А мы куда? – забеспокоилась Надюша, соображая, какое белье сегодня надела. По всему выходило, что не ахти, поэтому следовало строить из себя честную девушку и переносить продолжение свидания на другой день. Или хотя бы как-то извернуться, заехать домой, принять душ и поменять шедевр российской швейной промышленности на что-нибудь более подходящее случаю.

– Как куда? Я домашний кинотеатр купил, ты забыла? Везу тебя похвастаться! – Валера по-хозяйски обнял ее, не оставляя сомнений о вариантах окончания вечера.

– Мне надо маму предупредить, – забеспокоилась Надюша. Можно сказать, что мама не подходит к телефону и надо заехать. Тогда и белье…