Муж для девочки-ромашки - Ларина Арина. Страница 9
– Ань, по-моему, на ночевку готов любой мужик. Причем с самого начала. Вся проблема только в том, когда мы согласимся и согласимся ли, – в духе собственной мамы принялась умничать Надя. – Или ты его долго уговаривала и наконец уломала?
Собственно, учитывая неординарность Фингаловой, последний вариант тоже вполне имел право на существование.
– Нет, что ты! Он вообще очень стеснительный. Костик сказал, что там очень красиво и романтично. Он считает, что у меня там создастся поэтическое настроение и я еще что-нибудь для него напишу. О сексе даже речи не было.
– То есть вы едете туда ваять вирши в честь Костика? – хрюкнула Надюша, давясь рвущимся на свободу смехом. – И никакого секса?
– Да ладно тебе, – игриво хихикнула Фингалова. – Он еще не знает, какой сюрприз я ему готовлю.
– Какой? – испугалась Надя. От Анны можно было ожидать чего угодно. Фингалова, конечно, была невыносимой, странной, но избавиться от чувства ответственности за маловменяемую подружку Наде никак не удавалось.
– Я ему отдамся! – взвыла Анька. Прозвучало это угрожающе и навеяло мысли о грядущем изнасиловании наивного Костика, едущего на дачу с целью всего лишь послушать стихи. Надежда была более чем уверена, что никакие стихи Костику сто лет не нужны, так как ради фингаловских творений совершенно необязательно было бы увозить рифмоплетку за город.
– Ну и замечательно. Не залети смотри, – напутствовала ее Надя.
– Я бы хотела выйти замуж летом, – очень последовательно отреагировала Анька. – Летом можно покататься на теплоходе, цветы дешевле и не простудишься у памятников. А то я всегда переживаю за невест, когда они в декольте на морозе мучаются.
– Лето только что закончилось. А что, тебе сделали предложение?
Хотелось хоть как-то осадить размечтавшуюся Аньку. Противный червячок зависти грыз Надюшу изнутри. Надо же, дура дурой, несет черт знает что, но ведь пригласили же ее с ночевкой! А ее, Надю, сунули в такси – и скатертью дорога. Где справедливость?
– Я думаю, он мне все скажет после первой брачной ночи, – мечтательно вздохнула наивная Фингалова. – Я ему помогу. Я стих придумала специальный. Еще в тот раз, для Толика, но ты ж помнишь, я тогда не успела прочитать. Так что можно считать, что это посвящение Костику.
Про Толика Надя помнила. Еще как помнила. Именно после той истории Фингалова собиралась отравиться и не отравилась лишь потому, что поняла: Толик не явится даже на ее красиво обставленные похороны. Анатолий был крепок, лысоват и груб. Познакомился он с Анькой в сильном подпитии, на первое свидание заявился в еще большем подпитии, а на следующее свидание в фингаловскую квартиру следом за Толиком прискакала и его супруга с целым выводком родни. Фингалову тогда довольно сильно потрепали. Спас ситуацию сосед, вызвавший милицию. Забрали всех скопом, вместе с помятой хозяйкой.
Как же не помнить столь душераздирающий случай из бурной Анькиной жизни…
– Ну, как? После этого ему будет легче начать, да? Мужчины стесняются первыми начинать такие разговоры, потому что боятся быть отвергнутыми. У них больное самолюбие и все такое…
Надя была уверена, что это не у мужчин больное самолюбие, а у Фингаловой больная фантазия, но вряд ли удастся донести это до очумевшей от очередного нахлынувшего чувства подруги.
– Ань, – Надюше даже дышать стало тяжело от злости, – ты что, первый раз замуж собираешься? Что ты городишь? Брачная ночь бывает после свадьбы! После, а не до! И он всего лишь собрался с тобой переспать. Или ты снова будешь удивляться, когда твоего очередного Ромео сдует, как пожухлый лист?! Спустись на землю! Он хочет переспать! Пе-ре-спать! И все! Какой теплоход? Какое декольте? Да ты вывалишься из декольте!
– Ну и что? – вдруг нормальным голосом сказала Фингалова. – Платье можно сделать закрытое или лифчик с наполнителем купить. А если он хочет просто переспать, так и я тоже хочу хотя бы просто переспать. Будет что-то еще – здорово, не будет – я и подождать могу.
Чего именно могла подождать Анна, Надюша уточнять не стала. Столь здравых рассуждений в исполнении эпатажной подруги она не ожидала, поэтому озадаченно спросила:
– А где дача-то хоть? Сейчас такая холодина. Чего там делать-то?
– За городом. Какое-то восхитительное название у местечка: то ли Большие Колтуны, то ли Малые Лешаки.
– Прелесть какая, – пробормотала Надя. – Мобильный телефон возьми с собой и ни в коем случае не выключай! Мы про этого Костика ничего не знаем, мало ли…
– Я фамилию спросила, – снисходительно оповестила ее Анька. – Его зовут Константин Иванов.
– А-а-а, – съехидничала Надюша. – Тогда это существенно меняет дело. Ивановых в нашем мегаполисе раз-два и обчелся. Если что, знаем, кого посадить.
– Если что, мне будет по барабану, свершился акт правосудия или нет. Людям надо доверять, иначе твое счастье пронесут мимо, – назидательно провещала Фингалова.
– Типун тебе на язык. И мне тоже. Пусть у тебя все пройдет удачно.
– Хэд энд Шоулдерс! – проскандировала Фингалова. – Ваше свидание пройдет удачно.
Надя скомканно попрощалась с воодушевленной подругой и уставилась в темное окно. На улице стояла промозглая осенняя ночь, и окно, словно телевизор, показывало реалити-шоу из Надиной жизни: кухня, холодильник, круглый циферблат старых часов и сгорбленная фигура за столом. Фингаловские слова про то, что счастье пронесут мимо, молоточком стучали по темечку: «Пронесут. Пронесут. Пронесут».
Вдруг стало страшно. А вдруг тот улыбчивый шатен с остановки и был ее счастьем? Счастье, оно ведь не только в черных «Мерседесах» мимо проносится и сверкает бриллиантовыми запонками на званых приемах. Оно у каждого разное. Вдруг Надюшка уже все проворонила?!
– О ком мечтаем? – каркнула над ухом Татьяна Павловна, разрушив хрупкий романтический настрой с налетом легкой грусти.
Удивительно, но мама всегда все про нее знала.
– О котлете. С чесноком, – нелюбезно отозвалась Надя. Чай остыл, а греть было лень. Обсуждать с мамой свою личную жизнь, а вернее, ее отсутствие тоже не хотелось.
– Ну-ну, – скептически качнула головой мама. – Из этого я делаю вывод, что завтра ты со своим сегодняшним ресторанным кавалером целоваться не планируешь.
– Это была деловая встреча! Я вообще про него уже забыла!
– А про кого вспомнила? – наседала Татьяна Павловна. – Поделись, вдруг я умный совет дам.
В том, что мама может дать именно умный и дальновидный совет, Надя даже не сомневалась. Другое дело, что после ее советов жить становилось тоскливо. Она умела так распять любого, что каждый кавалер после ее разбора полетов выглядел как дешевый суповой набор, разложенный на весьма непривлекательные составляющие.
– Ни про кого, – упрямо отрапортовала Надя. Шатен с остановки должен был остаться ее тайной. Надюша вдруг представила, как она, одинокая, усохшая от времени старуха, сидит в пустой кухне, размачивает в жидком чае сухари, и ничего в ее жизни нет: ни любимого человека, ни детей, только одно яркое пятно – воспоминание об отвергнутом шатене. Картинка была настолько реалистичной и угнетающей, что стало ясно – во что бы то ни стало надо найти того парня. Просто потому, что он и есть ее мужчина. Возможно. Иначе Надя не думала бы о нем все время, и вообще – судьба никогда не сводит людей случайно. У нее все продумано и предначертано заранее.
– Это у тебя осенняя депрессия. Держи крышу, пока ветром не унесло, – развеселилась Вика, с которой Надя рискнула поделиться выводами. – В том троллейбусе еще куча народа была. Это что, тебя с ними тоже с каким-то умыслом высшие силы свели? Не городи ерунду.
– Я буду его искать, – нахмурилась Надя. – Я чувствую, понимаешь? Я что-то такое чувствую!