Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга II - Лазарчук Андрей Геннадьевич. Страница 55

Было слишком много рабочих рук и слишком много голодных ртов.

Хватит самой малой искры, чтобы полыхнул невиданный пожар. В сравнении с которым прошедшая война покажется ровным огнём в печи.

Помощь была договорена такая: беженцев согласились брать в рабство. На срок. Так уже делалось во многих провинциях – стихийно, а потому пристроиться удавалось не всем. Только счастливчикам. Хуже всего было то, что при таком вот стихийном порабощении особенно страдали семьи с детьми…

Когда силентий закончился и приглашённые разошлись, оба кесаря: нынешний, Радимир, и бывший, только что объявивший прилюдно о сложении с себя бремени власти, Светозар, – остались сидеть во главе стола. По правую руку от них вздыхал толстый учёный монах Фанвасий, по левую – замер седой провидец Иринарх. Юно Януар стоял напротив кесарей, держа в руке книгу.

– Ну, садись, потаинник, – буркнул кесарь Радимир. – Набегался, должно быть…

Юно наклонил голову в знак согласия, сел, положил нераскрытую книгу на стол, придерживая крышку переплёта рукой – может быть, неосознанно.

– То, что я должен вам сказать, – начал он, – родилось не вдруг. И мне очень хотелось бы, чтобы всё это оказалось полной ерундой. И даже если это правда, я не знаю, как нам следует поступить. Начну с конца: особа, называемая нами кесаревной Отрадой, бесследно исчезла из дома Терентия Вендимиана, а Алексей Пактовий тем временем обрёл мощь, сравнимую разве что с мощью великих чародеев древности…

– Не совсем так, – поднял палец Иринарх. – Он лишь удостоверился, что обладает ею.

– Пусть так, – кивнул Юно. – Хотя, насколько мне известно, за годы обучения у Филадельфа и Домнина особыми талантами он не блистал. Но я не об этом. Итак, до передачи кесаревны – прошу прощения, я буду называть её так, хотя не уверен в правильности определения… – он чуть помедлил, словно бы ожидая вопроса; все, однако, молчали. – До передачи кесаревны на руки кесарю Светозару мой помощник Конрад Астион, находясь под действием одного известного чародейства, предал её "птицыным детям" – как раз в тот момент, когда Пактовий с очень большим шумом и дымом отлучился от своей подопечной. С которой до того момента был неразлучен со времён сражения на Кипени… где они совершенно непонятным способом избежали смерти, находясь в самом центре огня. Короткий период между появлением нашей пары из недр Кузни и сражением они проводят в разлуке, как и положено… но вот что интересно: мои люди в отряде Венедима независимо друг от друга отмечали: кесаревна поначалу была крайне угнетена, да и Пактовий тоже радости не проявлял. Ладно. Мы вроде бы знаем, где был и что делал Пактовий в недрах Кузни: там присутствовал наблюдатель, посланный чародеем Якуном. Но ведь сам Якун был нам рекомендован именно Пактовием – якобы со слов Домнина…

Кесарь Радимир хотел, кажется, что-то сказать, но передумал, махнул: продолжай.

– Равно как лишь со слов Пактовия мы знаем о спрятанной в Кузне кесаревне, посвящённой Белому Льву, могущественному амулету Полибия, и о том, что только с её помощью можно будет чародея оного перемочь. Неважно, что всё это впоследствии оказалось фикцией: тогда мы в это поверили и готовы были из кожи вон выпрыгнуть, чтобы Пактовий мог осуществить свой план. Тем более что нам – не всем – был предъявлен убедительный, в прямом смысле слова – убийственный довод…

– Ты думаешь, и это подстроил Пактовий? – хмуро спросил кесарь, незаметно трогая свою грудь. Кожа там всё ещё чесалась, шелушась…

– Всё не так в лоб, – сказал Юно, мучительно морщась. – Человек ведь не прилагает усилий, чтобы отбрасывать тень. Конечно, сознательно он ничего не подстраивал… Идём дальше. Накануне войны Пактовий посещает Конкордию. В компаньонах у него Конрад Астион. В Конкордии они не по своей инициативе встречаются с Епистимом Калисом, о котором говорят как о сильнейшем волшебнике и чародее наших дней. Я имел с ним краткосрочную встречу сравнительно недавно и могу засвидетельствовать: Епистим могуч… был. Надеюсь, что именно – был.

– Епистим Калис – или же Мум? – уточнил Иринарх.

– Э-э… – вопрос озадачил Юно. – Но это же один и тот же человек.

– Отнюдь нет. Это разные люди, а то, что они пользуются одним телом – лишь приём. Вас ведь не удивляет, что Полибий пользовался несколькими телами…

Юно помолчал несколько секунд.

– Я не знаю, удастся ли это выяснить, – сказал он наконец. – Но кто-то из них определённо встречался с нашими посланниками – и по крайней мере одного взял под контроль. Почему бы не предположить, что одновременно и сам он был взят под контроль сильнейшим противником?

– Это Алексеем, что ли? – нахмурился кесарь. – Юно, ты чувствуешь, к чему ведёшь?

– Да. Я понимаю, что это звучит чудовищно, но линия выстраивается отчётливо… Далее в прошлое: упорные занятия у самых искусных чародеев – при демонстрации весьма посредственных способностей и весьма тривиальных результатов. Если я правильно понимаю, способности бывают только врождённые. Можно ли их скрывать, имея дело с такими гигантами, как Филадельф…

Он остановил свою речь, ожидая реплик. Никто не сказал ничего.

– Во время воинского обучения всё было обычно. Но накануне, как известно, случилось…

– Юно, – сказал кесарь, – сколько лет тебе было в тот год?

– Семнадцать.

– То есть ты достаточно понимал в происходящем?

– Я вообще не понимал ничего. Сейчас, может быть, понимаю… хотя сомневаюсь. Но это и не важно. Главное – что Пактовий был раздавлен. Он воспринимал происходившее как чудовищную несправедливость. И после возвращения к жизни… у него могла появиться цель. Подлинная цель… – он будто бы задумался, потом выговорил: – Месть.

– Алексей мог отомстить мне куда более простым способом, – сказал кесарь. – И куда раньше…

– Я опять не могу донести свою мысль сразу, – Юно провёл рукой по корешку книги. – Он не вынашивал эту идею и не строил планы. Он был воплощённой безадресной местью, местью всем купно: властям, народам, обычаям и традициям, законам… Если мы оглянемся по сторонам, то увидим, что произошло именно это: разрушение основ. Мир рухнул. Людям, которые переживут всё это, придётся создавать жизнь с чистого листа…

– Ты знаешь, чьей дочерью была… та девушка? – спросил кесарь.

Юно помедлил.

– Видимо, нет. Поскольку вы задали этот вопрос…

– Винарь Захар Карион был неспособен к деторождению. Я знаю это, потому что ранили его на моих глазах… Его жена, Дафина, понесла после радений у чародея Астерия. Она разрешилась двойней, мальчиком и девочкой. Мальчик в девятилетнем возрасте умер от крупа… впрочем, уже тогда видно было, чьё у него лицо.

– Теперь нам остаётся установить, что обстоятельства рождения Алексея Пактовия тёмны, и можно будет приступать к толкованию "Пророчества Смегды", – сказал Иринарх ровным голосом.

– Именно так, – Юно посмотрел на него почти враждебно. – Обстоятельства рождения младенца Алексея тёмны. Известно, что он был крупным, развитым, и в полгода выглядел годовалым. Вместе с тем дата рождения вроде бы точна, роды принимались опытной повитухой… Так вот, я проверил всё, что известно об этой повитухе. Она дюжину раз принимала очень крупных и очень развитых младенцев. Один случай стал известен мне досконально: жена некоего весьма известного человека забеременела, когда муж был в отъезде. Она обратилась к нашей повитухе, получила инструкции, в должный срок тайно родила, месяц проходила с накладным животом, а потом как бы родила повторно – крупного и развитого младенца…

– Девочку? – с интересом спросил кесарь.

– Не помню, – твёрдо сказал Юно.

И тогда кесарь захохотал. Он хохотал заливисто, хлопая ладонью по столу, приговаривая: "Шельмы, шельмы, шельмы!.."

– Ты что, брат? – с удивлением спросил Светозар.

– Да я ж догадывался… в обоих случаях…

Он опять расхохотался, и Юно, вдруг понявший, в чём дело, сам с трудом проглотил готовый вырваться смех.

– Обмануть мужей… им ничего не стоит… дураков…